Сын вечности - Адам Сильвера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пруденция делает глубокий вдох и смотрит мне в глаза.
– Хочется верить, что твоя кампания сработает, Брайтон. Она вдохновляет. Но я не уверена, что противники небожителей внезапно сочтут их равными себе, едва узнают, что у них тоже есть чувства и эмоции. И потом – не забывай про фейковый активизм, а он бывает очень утомительный. Да, люди, может, увидят хештег, потратят час-другой, чтобы запостить фотку с текстом о том, какие они хорошие, но в конечном счете они как ни в чем не бывало вернутся к своей обычной жизни, где никто их пальцем не тронет.
Мы уже разговаривали об этом, но при мысли о том, что беседу слышат Чароходы, мне становится жарко.
– Мне кажется, стоит попробовать, – говорю я.
– Я согласна, – кивает Айрис, и я прячу улыбку. – Сенатор Айрон использует Блэкаут, чтобы заткнуть конгрессвумен Санстар. Никто не рассчитывает на то, что кампания Брайтона навсегда изменит отношение общества, но попытаться стоит. Возможно, мы поможем Санстар избраться, а она уже продолжит работу в более широком масштабе.
Все говорят, перебивая друг друга. Атлас еще не определился, потому что боится, что не все истории покажутся людям убедительными. Ева волнуется: если инспекторы и алхимики узнают, что в команде есть целитель, это может навредить Нове. Эмиль хочет, чтобы я хорошенько подумал о том, как кампания скажется на мне самом. Но хейтерские комментарии никогда не сравнятся с тем насилием, с которым небожители сталкиваются каждый день. Марибель сопротивляется; она пока не понимает потенциал кампании, но при условии большого охвата она сможет спросить в Сети о таинственной девочке, которая пережила Блэкаут. Уэсли хочет поговорить с Рут: если она согласится, он за.
Конечно, есть риски. Но Чароходы готовы дать мне шанс.
Возможно, эту войну можно выиграть в интернете.
∞
Я направляю камеру на сцену аудитории, на ней – два стула на черном фоне.
Чароходы всю ночь обдумывали свое решение, но сейчас всем уже не терпится поделиться своей историей и изменить положение вещей в мире. Я готовлю их к тому, как все будет проходить. Я буду задавать личные вопросы об их жизни и становлении. Чем честнее они ответят, тем выше будут наши шансы на сочувствие. Мы поснимаем каждого пятнадцать-двадцать минут, а сами ролики я урежу до трех-четырех минут, чтобы удержать внимание подписчиков. Эмиль будет моим оператором, как в старые добрые времена.
– Кто первый? – спрашиваю я.
Уэсли, с учетом своего популярного аккаунта в инстаграме и идеальной внешности, меньше всех стесняется камеры, но даже он напрягается, когда я спрашиваю про то, почему родители выгнали его из дома в четырнадцать и как ему пришлось использовать силу, чтобы выжить на улице. Он признаёт, что использовал суперскорость для собственной выгоды, но все изменилось, когда он повстречал Атласа, который помог определиться с целью, а потом Рут, которая подарила ему любовь. Он хочет покончить с войной, чтобы Рут больше не приходилось использовать способность к клонированию для воспитания дочери. Уэсли готов на все, чтобы стать любящим отцом, которого у него никогда не было.
Атлас обнимает Уэсли, потом садится передо мной и рассказывает, как его родителей посадили в тюрьму Сан-Диего за ограбление банка с использованием силы – никто не хотел брать их на работу. В десять лет Атлас остался сиротой и постоянно менял приюты, а в семнадцать спас человека и уехал из Лос-Анджелеса, чтобы изменить мир к лучшему с помощью сил, доставшихся от матери. Он изменил имя, перекрасил волосы и обустроился в Нью-Йорке, делая вид, что собирается поступить в армию. Он надеялся привлечь внимание Чароходов героическими поступками, о которых писал в своем аккаунте @AtlasCounts, и мечтал о мире, где небожителям не придется злоупотреблять силами, чтобы свести концы с концами.
Айрис влезает перед Марибель, потому что ей нужно срочно отследить активность призраков, чтобы разузнать планы Кровавых чародеев после восхода Венценосного мечтателя. Айрис рассказывает, как это – не просто родиться Чароходом, но родиться в семье, где женщины становятся сильнее с каждым поколением. Руководить Чароходами после Блэкаута невероятно сложно, но родители Айрис не сдавались, даже когда тускнели звезды, так что она будет нести этот груз на своих плечах и не скинет его в надежде, что однажды сможет жить жизнью обычной девушки двадцати одного года от роду.
Марибель садится рядом со мной с фотографией в руках. Она начинает защищать своих родителей, утверждает, что в прессе написали полную чушь о Люцеро и Чамберсах. Вместо того чтобы винить Чароходов в Блэкауте, она призывает СМИ подключиться к поиску девушки с камер наблюдения. Именно у нее есть недостающие страницы истории, которую хочет прочитать вся страна. Я хочу спросить, каково это – состоять в отношениях, появившихся из-за катастрофы, но Марибель убегает с красными глазами; Атлас спешит за ней.
Остались еще двое.
Темные волосы Евы выбиваются из-под радужной бейсболки. Ее подарила Айрис, чтобы Ева перестала дергать себя за прядки. Она не смотрит ни на меня, ни в камеру. Ева рассказывает, что она тайный Чароход и скрывалась все это время, потому что она целитель и ей приходится беречь себя ради других. Три года назад она потеряла родителей, которые работали в приюте для небожителей – его подорвал террорист. Еву приняла семья лучшей подруги, с которой она дружила всю жизнь. Она случайно продемонстрировала свою силу, исцелив сбитого машиной ребенка, – после этого на нее напали люди, которые хотели продать ее подпольным алхимикам. Мать подруги отбивалась от бандитов, пока на помощь не пришел небожитель, но ее подстрелили, и Ева не успела ей помочь. Ее подруга все видела и вскоре после случившегося начала искать способ самой раздобыть силу – и превратилась в призрака. Хуже того – теперь она Кровавый чародей с кровью гидры.
Я и не подозревал, что Ева дружила с Дион Анри. Честно признаться, мне больше всего интересно, как отреагируют на видео Евы по сравнению с другими, но я уверен, что ее история наведет шуму и все с нетерпением будут следить, чем закончится противостояние Чарохода и Кровавой чародейки со столь богатым прошлым. Я и сам умираю!
Эмиль выходит из-за камеры, за нее встает Пруденция.
– Насколько я могу быть откровенным? – спрашивает он.
– В каком смысле?
– Ну, если я расскажу о своих прошлых жизнях, мы же не потеряем лайки?
– Верно.
– Нет уж. – Пруденция качает головой. – Эмиль, твою голову оценят еще дороже, чтобы отплатить за все, что натворил Кеон. К фениксам станут относиться еще хуже. Это рискованно.
Так что мы говорим только на безопасные темы. Эмиль рассказывает про колледж и свою работу. Неплохо, но как-то поверхностно. Вот если бы он рассказал про усыновление и про то, как его нашли на улице, все бы просто с катушек съехали. Это был бы поворот, достойный наших любимых фильмов. С другой стороны, какая разница – чем бы Эмиль ни делился, это тут же становится сенсацией.
Я сворачиваюсь и иду прямиком в компьютерный класс заниматься монтажом. Ма следит, чтобы я поел, Пруденция требует, чтобы я отдохнул, а Эмиль сидит рядом и листает журнал Батисты и Сьеры. Шлифуя видео с Атласом, я вырубаюсь за столом, и когда Эмиль будит меня, чтобы отправить в постель, я возвращаюсь к работе. Я закругляюсь часам к пяти утра, закончив весь монтаж. Просыпаюсь, пересматриваю видео целиком и показываю команде.
