Беглец - Олег Бубела

Подумав про альтернативу, и не обнаружив ни одного другого варианта, я приступил к осуществлению своей бредовой идеи. Сперва я уселся поудобнее и закрыл глаза, затем подумал и улегся на землю, для большего удобства, выровнял дыхание и погрузился в себя. Я искал в себе чувства. Нет, не то, что я сейчас чувствую — решимость и страх, а другие, чужеродные, те которые ощущает сейчас Лавиниэль. Я лежал так пять минут, десять, пятнадцать... Я уже начал задремывать, когда внезапно, краешком сознания ухватил за хвост чувство, которое не чувствовал доселе. Это была тоска. Глухая, безпросветная, заставляющая опускать руки и заполняющая сердце безнадежностью. Я постарался окунуться в эту тоску, пропустить её через себя, прочувствовать, одновременно мысленно говоря:

— Лавиниэль, ты же маг разума, помоги мне! Мы должны встретиться! Я хочу просто поговорить...

Тоска захлестнула меня с головой, но на самом дне этой чаши я почувствовал сожаление и мысль, нет лишь отзвук мысли:

— Хорошо...

Меня захлестнула тьма. Разумная тьма, она бережно укрыла моё сознание, а я не сопротивлялся ей, подумав только, что если ничего не выйдет, лучше бы мне и не просыпаться вовсе. Уж очень не хочется идти на завтрак дереву! Лучше тихо и мирно откинуть копыта во сне.

Внезапно тьма рассеялась, и я обнаружил себя на цветущей поляне. Цветов было так много и они были такими яркими, что я неосознанно залюбовался этим великолепием. Поляна была просто одним большим пестрым ковром, обрамляемым деревьями с ярко-зеленой листвой. На ней кто-то сидел. Я не стал приглядываться, потому что знал — это Лавиниэль. Молча любуясь цветами всех форм и раскрасок, я пошел по ковру к нему. Я знал, что для одного из нас эта встреча должна стать последней, я знал, что должен убить его, я знал... Но я шел по поляне и восхищался богатством расцветки больших кувшинок, отчего-то росших на земле. Тюльпаны, которые я сумел опознать, почему-то были раскрашены в полоску, а розы — в зелено-красную крапинку, а были еще подсолнухи...

Я подошел к Лавиниэлю. Эльф сидел в центре поляны на корточках и не шевелился. Откуда-то ко мне пришло знание, что я должен просто его ударить. Только один удар и он будет уничтожен. Не убит, а именно уничтожен, удален, как ненужный файл с жесткого диска. Я навис над ним как судья и сжал кулаки. Всего один удар! Я должен это сделать! Я уничтожу его, а все знания, которыми он владел, достанутся мне в единоличное пользование. Ведь вся эта поляна, все цветы на ней — это знания. И он сделал главную ошибку — пустил меня к себе. И теперь мне нужно только ударить, но я медлил.

Стоя напротив Лавиниэля, я молчал. То ощущение чужих чувств никуда не делось, наоборот, оно стало гораздо мощнее и превратилось в мои ощущения. Я чувствовал его обреченность, и понимал, что эльф не станет сопротивляться, ведь он уже приготовился к смерти. Поэтому он и позвал меня к себе, чтобы я помог ему окончательно уйти, помог прервать его псевдосуществование. Лавиниэль не произнес ни слова. Он знал, что я все понял и просто ждал, не поднимая на меня взгляд. Он ждал удара, он ждал своего конца... но я разжал кулаки и просто опустился перед ним на корточки, машинально стараясь не раздавить ни одного цветка. Я так и не смог заставить себя ударить его. Я опустил взгляд и тихо произнес:

— Прости...

Да, я чувствовал перед ним вину. Я мог бы убить всех эльфов, находившихся на площади, я мог бы размазать всех старейшин без жалости, но я отчего-то не смог ударить эльфа, которому и так причинил столько боли. Я почувствовал, что мне на глаза наворачиваются слезы. Как глупо все вышло! Ведь этот эльф был сродни мне, изгой общества. Еще пару лет и он бы ушел из леса навсегда. А вместо этого появился я и уничтожил его.

Я поднял глаза на Лавиниэля и увидел, что в его глазах уже не было той безнадежности, которая указала мне путь сюда. Вместо этого в них было понимание и... прощение. Он смотрел на меня спокойно и ласково, не пытаясь ударить. А я ведь знал, что ударь он меня, вместо меня там, в моем теле проснулся бы он. Но эльф только смотрел, разделяя мои чувства и отпуская все мои грехи, принося моей душе радость и покой.

Глядя ему в глаза я чувствовал глубокую симпатию. Если бы все сложилось иначе, мы бы могли стать лучшими друзьями. Ведь мы действительно похожи. И не только потому, что одинаково являемся расчетливыми материалистами, не только потому, что иронично и скептически относимся к чувствам, своим и окружающих. Мы просто одинаковые законченные сволочи, которые знают себе цену и не хотят меняться. Да, мы с ним обладаем практически одним характером, одними устремлениями, одними взглядами на окружающий мир. Если бы встретиться в другой обстановке и нормально познакомиться, наверняка мы бы стали друг для друга тем, кого нам так не хватало в жизни, кого мы так безуспешно искали и не находили. Потому что мы практически одинаковые!

Внезапно меня осенила дерзкая идея.

— А что если?... — я с улыбкой посмотрел на эльфа и отметил в его глазах сомнение и испуг, он тоже понял мою мысль и явно её не одобрял.

— Не бойся, будет не страшно! — приободрил я его, поднимаясь. — В любом случае, что мы теряем?

Он посмотрел на меня снизу вверх и тоже улыбнулся.

— Ты прав! — он поднялся. — Мы ничего не теряем, но одновременно мы теряем все!

— Риск оправдан, братишка.

Я подошел к нему вплотную и глянул в глаза.

— Я согласен все потерять, а ты?

В его глазах впервые появилась надежда.

— Я тоже, брат.

И тогда я улыбнулся и обнял его, а он обнял меня. Я почувствовал, что растворяюсь, перетекаю в его тело, а его тело истончается у меня под руками и перетекает в мое. Мы сливались вместе, становясь единым целым, одной душой, одним разумом. С удивлением, я заметил, что на поляне начали вырастать новые цветы, по краям, быстро накинувшись на деревья, пополз вьюнок с яркими красными бутонами, в центре поляны внезапно вырвалась из-под земли кукуруза, отчего-то фиолетовая, гладиолусы выстреливали то тут, то там, раскрашиваясь во все цвета радуги. Мои цветы, а я точно знал, что они мои, аккуратно раздвигали хозяев этой поляны и занимали свое место под солнцем. А мы стояли вдвоем... Нет, уже не вдвоем. Просто один бесформенный клубок, которым были мы, находился в центре этой поляны и все еще продолжал шевелится амебой, перетекая из одного состояния в другое. Наконец рост цветов прекратился. Поляна приобрела законченный вид. Это был великолепный образец хаоса — мешанина всех форм, раскрасок и размеров, даже деревья вокруг были густо обвиты какими-то разноцветными лианами. А посреди этого всего великолепия возвышались мы... Нет, возвышался я! Тот, который получился из слияния двух душ, двух разумов, тот который только что родился на свет!