Дурка - Гектор Шульц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Набиулина потом позови, – сказала она, повернувшись ко мне. Из старенького радио, висящего на стене, послышался бой курантов, а следом началась речь президента.
– Ну, с Новым годом, – широко улыбнулся Жора, наливая в стаканы спирт. Артур тут же доливал воды, разбавляя.
– С новыми дураками, – буркнула Макарова, протягивая мне стакан. – Держи.
– Я только пиво… – нахмурился я, однако встретившись взглядом с коллегами, понял, что все-таки сегодня выпить придется. Причем не водки, а разбавленного спирта.
– Праздник, Вано, как-никак, – прогудел грузин. Его язык заплетался, сразу было видно, что встречать новый год он начал куда раньше остальных.
– Ладно, – вздохнул я. Как только речь закончилась и снова начали бить куранты, все находящиеся в кабинете разом закричали и зазвенели стаканами. Я вздохнул и резко опрокинул в себя свою порцию спирта, после чего поморщился, когда горло обожгло. Артур ехидно рассмеялся, услышав мой кашель. Свой стакан он выпил, не закусывая и не морщась, как я. В его глазах помимо алкоголя я увидел и презрение.
– Бери оливье, Ваня, – произнес пьяный Мякиш. – Давай, давай. Не стесняйся.
Быстро расправившись с оливье, я мотнул головой, когда Жора протянул мне еще один стакан. Шуточки, звучащие в кабинете, стали грубее. Артур начал лукаво посматривать на Раю, которая по-прежнему стояла в уголке и лениво ковырялась вилкой в оливье.
– Так, если не пьешь, зови Азамата! – велел мне Артур, когда я снова отказался от порции спирта. Жора согласно кивнул и похлопал меня по плечу.
– Этот выпить не откажется, – усмехнулся он.
– Хорошо, сейчас позову, – ответил я, беря с тарелки два мандарина. Рая, извинившись, тоже ушла, поэтому я не стал задерживаться. Сунул мандарины в карман и вышел из кабинета Мякиша.
Азамата дважды просить не пришлось. Он сказал, что Панкова спит, получив свою дозу успокоительных, остальные тоже спали, поэтому санитар с чистой совестью отправился пьянствовать с другими. Я понимал, что отделение фактически теперь на мне, потому что от пьяного Азамата пользы будет, как от цыгана Ромки. Хорошо, если не обосрется и попросту уснет на стуле у входа в отделение.
Стоя у окна, я смотрел на темную улицу, с которой доносились редкие и глухие звуки петард и фейерверков. Люди праздновали Новый год, а я встречал его не с друзьями или родными, а в одиночестве. Но несмотря на это, настроение понемногу улучшалось. Может виной всему спирт, наполнивший голову хмелем и стерший события дня, а может я попросту смирился. Я знал, что коллеги будут сидеть до утра и меня никто не потревожит. А если кому-то из больных будет нужна помощь, то достаточно позвать Машу, как она мигом примчится из кабинета дежурного врача, где тоже праздновали наступление нового года. Вздохнув, я достал из кармана пачку сигарет и отправился в туалет, чтобы покурить.
Однако, войдя в туалет, я чертыхнулся, увидев там Настю. Она тоже напугалась и чуть не свалилась в вонючую дыру, однако выдохнула и тихонько посмеялась над собственной неуклюжестью.
– Прости, Насть. Не думал, что здесь кто-то есть, – буркнул я, отворачиваясь. Затем выждал пару минут и спросил. – Ты закончила?
– Да, спасибо, Иван Алексеевич.
– Мы же договорились, – вздохнул я и улыбнулся, увидев на её лице робкую улыбку.
– А, да. Точно, – протянула она. – Ваня. Да. Ваня, а можно мне… ну…
– Сигарету? – подсказал я. Девушка кивнула и покраснела, когда я протянул ей требуемое.
– Саша принесет мне много сигарет, и я вам все отдам. Правда, правда, – ответила она и, поперхнувшись дымом, закашлялась.
– Не торопись.
– Виктор Петрович и Азамат Ильясович, говорят, чтобы курили быстро, – ответила Настя. Я в ответ пожал плечами.
– Их здесь нет. Так что не торопись.
– А где они?
– Празднуют.
– Сегодня праздник? – удивилась девушка. – А какой? День рождения?
– Новый год, Насть. Новый год, – снова вздохнул я. Настя в ответ нахмурилась и принялась загибать пальцы.
– Нет. Не может быть. Мы с Сашей всегда встречали Новый год вместе. Он же придет, да? Он обещал прийти и забрать меня. И тогда мы будем праздновать. Сделаем оливье, откроем шампанское, а я пожарю курицу. Мы будем танцевать всю ночь. Танцевать и обниматься, – мечтательно улыбнулась она и снова неожиданно нахмурилась. – А Саша точно не приходил еще?
– Нет, Настя. Не приходил, – ответил я, закуривая еще одну сигарету.
– Но придет? Придет же?
– Да, придет, – соврал я, понимая, что этот Саша никогда не придет.
– Он простит меня за то, что я сделала. Он добрый. Он простит, – повторила девушка и почесала бровь. – Мы вернемся домой и будем вместе. Вместе встречать новый год, есть мандарины и танцевать, пока небо не посветлеет. Саша придет за мной. Обязательно придет, я знаю. И простит за то, что я сделала…
– Ты не сделала ничего плохого, Настя, – перебил её я. Конечно, её история была всем известна, но кто знает, вдруг ей будет легче.
– Я не смогла дать им отпор. Не смогла. А они… они снова, и снова, и снова, и снова, – она вздрогнула, когда я положил ей руку на плечо.
– Все хорошо. Их тут нет. И ты ни в чем не виновата.
– Виновата, виновата, – нахмурилась девушка. – Саша сказал, что виновата. Но он простит. Он добрый… Новый год… мандарины… – Я достал из кармана мандарин и глаза Насти заблестели. Она, как завороженная, смотрела на оранжевый кругляш и еле сдерживала слезы. Почистив мандарин, я поделил его на четыре части и протянул их девушке. Положив себе в рот две дольки, она зажмурилась и довольно рассмеялась. Потом положила еще две, а по щеке сбежала слезинка.
– Какие вкусные… Какие сладкие, – прошептала она и, понюхав свои пальцы, снова зажмурилась. – Как в детстве. У нас на новогоднем столе была только овсянка и один жареный окорочок. А потом папа принес пакет с продуктами. Там были мандарины. Такие вкусные… такие сладкие… А утром все было в снегу. Старые качели, яблоня под окнами, земля… все было укрыто белым одеялом. А на кухне лежали три мандарина. Вкусные и сладкие.
– С Новым годом, Настя, – грустно улыбнулся я. Девушка всхлипнула, положила в рот последнюю дольку и снова зажмурилась. Словно пыталась насладиться этим вкусом и этим моментом.
– Спасибо, – тихо ответила она. – Спасибо за подарок. Спасибо, что вы… вы не такой.
– Все
