Пирровы победы - Александр Марков

Габор с опаской посмотрел на крепостные стены. Но часовых меж зубцов чего-то уже не наблюдалось. Видимо, они решили, что городу никакая опасность не грозит, начальство само носа из теплых домов не кажет, так что можно остаток дежурства проспать.

Очертания стен выделялись на фоне темно-серого неба, щерясь, точно это были зубы — прореженные через один, чуть подпиленные, как любят делать дикари, обитающие на юго-западе. От них веяло каким-то могильным холодом. Казалось, не спасут от него теплые одежды, как в них ни закутывайся. Будто жили за стеной одни мертвецы. А те, кому посчастливилось оттуда выбраться, — оживали.

В воздухе появилась какая-то влажная взвесь. Не то чтобы дождик стал накрапывать, нет… Что-то другое это было. Незаметное совсем. Когда одежды к телу прилипать начнут, только и поймешь, что вымок до нитки, и станешь думать: отчего же такое случилось, никак недоброжелатель проклятьем каким одарил?

— Вот что я подумал, описание твоей внешности наверняка разошлют с гонцами по всем окрестностям, а то и с какого-нибудь портрета копий быстренько понаделают, чтобы тебя любой опознать мог. Ты бы чуть лицо свое подправил каким заклинанием.

— Сильное заклинание все равно не наложить. Любой через защиту настоящее лицо, если захочет, увидит.

— А чего ему хотеть-то?

— Любое заклинание обычно чувствуется, оно создает искажение в пространстве.

— Ну, подправь и мое заодно! — Габор попробовал придать своему лицу умоляющее выражение, но оно стало напоминать те гримасы, которыми в сражении воины пытаются напугать противника, прежде чем сойтись с ним врукопашную.

— Ха-ха-ха, — засмеялся Стивр, распознав уловку Габора, — вот ты, значит, к чему повел-то! Захотел под шумок в прекрасного принца превратиться, чтобы девушки на улицах косились на тебя да прелестями своими давали попользоваться, денег взамен не требуя.

— Эх, хозяин, ну чего ты так все опошляешь?! Тебе что, трудно, что ли? Да девушки меня и без твоего заклинания любят… иногда и… не все. Ну и черт с ними! Я ж о нашей безопасности забочусь. Только о ней.

— Верю, верю. Не причитай.

Стивр закрыл глаза, зашептал что-то. На лбу у него то ли бисеринки пота выступили, то ли влага от дождя собралась, стала на бровях скапливаться. Габор внимательно следил за ним — за тем, как его лицо преображается, точно кто-то невидимый сейчас лепит его заново — да так увлекся этим, даже забыл, что и его собственное лицо в эти секунды меняется.

— Готово, — наконец сказал Стивр, открывая глаза.

— Ой! — воскликнул Габор, ощупал свое лицо, но так ничего и не разобрал. Умей он читать пальцами, как слепые — чего-нибудь эти прикосновения и рассказали бы ему. — Лужу бы где отыскать! — Он завертел головой, но ничего подходящего не нашел.

— Попадется лужа — посмотришь еще. Не сомневайся, хуже, чем у тебя было, получиться просто не могло.

— Что?!! Что?!!

— Отлично, говорю, вышло! Просто красавец! Да и все равно ты сейчас, даже если лужу найдешь, ничего не разглядишь. Темно еще.

— Спасибо, хозяин, поверю тебе на слово. Пошли, что ли…

На дорогу они ступать не стали, напротив, в стороне от нее держались, чтобы те, кто по ней поедет или пойдет, не заметили их. Стражники собак по их следу пустить должны. Но этот след еще отыскать нужно. Оборвется он там, где они в карету забрались. Вот если они из застенков своих мага какого-нибудь выпустили и попросили беглецов поискать, то он-то их нашел бы, но не станет маг помогать инквизиторам. Что-что, а предателей среди них не было. Пусть они и терпеть не могли друг друга, проклятия разные насылали, но с инквизиторами, чтобы с конкурентами разделаться, никто из чародеев не сотрудничал. Знали ведь, что добром это никогда не кончится. Сегодня твоего недруга забрали, завтра дойдет очередь и до тебя. Не простят, отсидеться не удастся! Когда все это поняли, то объединяться стали, чтобы инквизиторов хоть как-то остановить. Но куда там! У них поддержка короля. Околдовали они его, что ли?

Габор все по сторонам осматривался, в особенности когда их окружил лес. Не лес, а подлесок. Деревья-то не густо стояли, не сплошной стеной, но все же — кто там разберет, что за ними прячется? Может, зверь какой, совсем оголодавший, готовый и на людей напасть, только бы желудок свой успокоить.

Несколько раз Стивру даже почудилось, будто он видит в темноте серебристые огоньки, похожие на те, что в небесах сверкают. Оборотни так близко к городу подходить побоялись бы. Ждали, наверное, когда люди подальше от населенного пункта отойдут, да и не знал Стивр, остались ли где-то оборотни вообще. Может, в самых отдаленных местах, куда нога человека и не ступала никогда, они еще обитают, спрятавшись от дневного света в пещерах или в берлогах. Вероятно, они еще сохранились среди северных варваров…

Как-то раз Стивр узнал, что крестьяне одной из дальних деревень оборотня поймали, и приехал поглазеть на него. Селяне уверяли, будто все серебро, которое в деревне было, на наконечники для стрел извели. Им-то привычнее было косу в руках держать, а с луком управляться никто из них не умел. Вот и растеряли они большинство стрел по полям да лесам, когда за оборотнем гонялись. Потом обложили его, подстрелили, приволокли тушу в деревню, кол осиновый на всякий случай в сердце воткнули. После такой операции оборотень должен был в человека превратиться, а зверь, которого они убили, так и остался волком. Большим, с теленка размером, и не серым, а чуть коричневатым, но все-таки волком. Цвет его шкуры получился таким, наверное, оттого, что в предках у него бродячая собака была. Крестьяне своей добычей гордились, рады были любому гостю ее показать. И как только не додумались еще за это деньги брать, чтоб свои расходы окупить! Не стал им Стивр говорить, что напрасно они серебро свое по лесу разбрасывали. Железом смогли бы убить зверя побыстрее, оно ведь прочнее, чем серебро, да и дешевле.

— Костер бы разжечь, — сказал Габор, — здесь-то нас никто и не увидит, ветки вот только вымокли все. Эх, жалко.

Оборотней огонь привлек бы, а обычных зверей — отпугнул. Сколько ни прислушивайся — все равно не узнаешь, есть ли они где-то поблизости или нет, потому что и те и другие ходят бесшумно, сучья под ними не хрустят. Это только человек их ломает. В старых сказках оборотни подходили прямо к городским стенам.

Вот только ошибались они, если думали, что никого поблизости нет.

Неожиданно они вышли на поляну, не сразу Стивр понял, что на дальнем ее конце — люди. Он стал тереть глаза, щуриться, влага мешала разглядеть, сколько же там человек и что они делают.

Самой заметной среди них была девушка. Она куталась в серый плащ, такой же серый, как и все, что окру жало их сейчас, одной рукой придерживая ворот, а другой — полу. Но ткань плаща была такой плотной и грубой, что и не разобрать — держит она что-то в руке или же просто сжимает кулак. Да и будь у нее меч или кинжал, что она сделает против трех взрослых мужчин, обступивших ее?