Принцесса из Шанхая - Наталья Солнцева

Все чаще задумываясь о смерти, о неизбежном уходе из земного бытия, Сергей Иванович ощущал в себе смутную тоску по Катеньке. Как бы он хотел перед концом… взять ее за руку, взглянуть в ее зеленовато-серые прозрачные глаза и забыть обо всем, бросить все и соединиться с ней в невесомом, светлом полете ввысь, в безграничную небесную синеву. А что, если смерть не только конец, но и начало?..

Сегодня вдруг позвонил Вася Дежкин, зачем-то расспрашивал о Ермолаевых: якобы, ими интересуются в Москве. Кому понадобилось копаться в старой темной истории?

Снова в памяти возник тот решительный и страшный разговор с Катенькой в беседке городского сквера.

– Я люблю другого, – просто и жестоко сказала она, лишая его последней надежды.

– Кого?

Катя назвала имя человека, от которого Кулика бросило в дрожь. Когда он обрел дар речи, спросил только:

– Как ты могла?

– Он не такой, как вы…

– Кто это – «вы»?

– Вы все… чужие. Вы пришли из другого мира и разрушили наш.

– Помилуй, Катя! Ваш мир, как ты его называешь, сам себя приговорил, история всего лишь привела приговор в исполнение. О чем ты толкуешь? Ты же родилась и выросла при советской власти, а того, вашего, мира, даже не видела! Он остался там… в том прошлом времени.

– Время не имеет значения.

В ее ушах раскачивались, сверкали длинные серьги с зелеными камнями.

– Это он тебе подарил? – охрипшим от волнения голосом спросил Сергей.

Ее щеки покрылись румянцем, глаза потемнели, загорелись вызывающе.

– Он! Что, не нравится?

– Честным трудом на такие побрякушки за всю жизнь не заработаешь. Краденые небось. А может, и кровь на них.

– Вы, что ли, мало крови пролили?! – со слезами выкрикнула она.

– Я никого не убивал, – горячо возразил Сергей. – Мой отец погиб на войне, а мама всю жизнь работала на заводе. В чем ты меня обвиняешь?

Много горьких и несправедливых слов сказали они друг другу в тот вечер, сидя в беседке, над которой висела большая желтая луна. По лицу Кати текли злые слезы, Сергей скрипел зубами и сжимал кулаки. Он ненавидел ее! И любил… Он был готов предать ради нее свои идеалы, но его жертва никому не требовалась. Он вышел из беседки опустошенный и зашагал по ярко освещенной аллее к танцплощадке. Там играла музыка, кружились пары – девушки в нарядных платьях, юноши в модных брюках. Сергей остро позавидовал им и ускорил шаг. Куда он бежал? От самого себя не убежишь.

С тех пор он больше не видел Катю – уплыл на рыболовецком судне по Амуру, фотографировал, встречался с передовиками производства, писал путевые заметки, издал в Хабаровске «Речную повесть», навеянную неразделенной любовью к Катеньке и полную партийного пафоса. Возомнил себя великим писателем! Но дальше нескольких рассказов и серии публицистических статей дело не пошло. За статьи о тружениках Амура Кулику присудили журналистскую премию, он вернулся в родной город, в редакцию газеты, женился, через два года родилась дочь, через три его назначили главным редактором. Какие насыщенные событиями и пустые по чувствам годы он прожил! Чего теперь стоят те почести и те награды?

Правда, семейная жизнь удалась: шла гладко, ровно, без всплесков и бурь, без того безумия, в которое ввергала его Катя, без страсти. Зато спокойно, во взаимном уважении и поддержке, – обыкновенно, как у большинства счастливых супружеских пар. Счастливых ли?

Окольными путями до него доходили слухи о Катеньке. Она сбежала из дома с тем ужасным человеком, вынужденная скрываться, поселилась бог знает где… родила ребенка. Ее убитая горем мать боялась выходить на улицу. Раз за разом в ее деревянном домике милиционеры устраивали засады, в надежде поймать «зятя» или хотя бы выследить его. Они рассчитывали, что Катя, соскучившись по матери, тайно придет навестить ее и что, отправившись по ее следам, оперативникам удастся взять неуловимого Черного Дракона. Такое прозвище носил возлюбленный Кати – молодой преемник погибшего пару лет назад главаря подпольной игорной империи. «Король умер, да здравствует король!»

Говорили, что Черный Дракон был голубых кровей, вел свою родословную от белогвардейцев, имел связи с бывшими русскими эмигрантами из Харбина и Шанхая, с китайцами и японской мафией – преступный мир многонационален – и был одержим жаждой мести. Кому и за что он мстил? На этот вопрос мог ответить только сам Дракон. Этот человек-невидимка отличался хладнокровным мужеством, жестокостью, изворотливостью, гибким и оригинальным умом. О его рискованных авантюрах, ловких выходках, баснословном богатстве и сверхъестественной везучести ходили легенды. Утверждали даже, что по какому-то древнему зверскому обычаю он съел мозг своего предшественника, убитого в перестрелке между бандитами, и таким образом вобрал его злую энергию, став вдвое сильнее. Можно по-разному относиться ко всяким небылицам, слухам и сплетням, но человек, который их порождает, в чем-то незауряден. Черный Дракон являлся фигурой загадочной, влиятельной в криминальной среде, казнил и миловал по своему усмотрению, умел с шиком покрасоваться, при том обладал своеобразной «честью» и гордился «благородным происхождением».

Разумеется, это вопрос спорный, что считать честью и благородством – каждый толкует сии вещи на собственный манер, – но какая-то общая составляющая у них есть: определенный кодекс поведения, которому неукоснительно следуют. Все же, невзирая ни на какие кодексы, Черный Дракон оставался бандитом и преступником.

«Что могла найти в нем Катя? Где они познакомились?» – тогда и сейчас спрашивал себя Сергей Иванович. Прожитые годы прибавили ему мудрости, но на этот вопрос он ответа так и не получил. Наверное, его задавали себе и другие люди, которые знали Катю, были близки ей, хотя… она жила, словно одинокая березка на холме – ни подруг, ни друзей. Все радости и горести делила с мамой и узким кругом выходцев из бывшей эмигрантской среды. Вот матери-то было тяжелее всего осознавать, какая судьба постигла ее дочь.

Однажды сухой летней ночью на окраине города вспыхнул пожар – мгновенно занялся домик Ермолаевых, сгорел дотла вместе с хозяйкой. Пока соседи спохватились, пока ехали пожарные, остались одни угли да печная труба. Разное народ говорил – одни грешили на Дракона: мол, сжег «тещу», чтобы ненароком его не выдала; другие склонялись к мысли, будто домик подожгла сама мать Катеньки. Не выдержало ее сердце позора и страха, не могла она допустить, чтобы из-за нее пострадали дочь и человек, которого та полюбила, кем бы он ни был. Любовь-то ведь живет по своим законам! Она по таким тропкам ходит, каких ни на одной карте не сыщешь. И нет ни у кого права ее судить.

С тех пор о Катеньке не было ни слуху, ни духу, никто ее не видел, никто не знал, как и где она живет. Сергей Иванович пытался наводить справки, расспрашивать то у одних, то у других людей, которые могли быть посвящены в тайну, – увы, напрасно. Вскоре после пожара жителей города взбудоражила новая весть: кто-то выдал властям Дракона, ему пришлось спасаться бегством, нелегально или по фальшивым документам переходить границу. По неподтвержденным данным, смерть настигла преступника в Шанхае – то ли от пули агентов спецслужб, то ли с ним расправились конкуренты, желающие присвоить себе его богатство и заодно избавиться от «железной руки» Дракона.

Кот Леопольд, наевшись рыбы, свернулся калачиком на табуретке и громко замурлыкал, возвращая Сергея Ивановича из прошлого в настоящее.

«Неужели, Дракон вернулся? Сколько бы ему сейчас могло быть лет? – Кулик прикинул. – За шестьдесят, как и мне… А что с Катей? Она жива?»

Он вспомнил фразу, давным-давно произнесенную кем-то из коллег-журналистов: дракон всегда возвращается. На востоке верят – дракон исчезает, чтобы когда-нибудь появиться вновь. Все повторяется.

* * *

Стелла, бывшая жена Треусова, второй день чувствовала недомогание – ее мучили тошнота и боль в правом боку. От этого настроение, и без того отвратительное, еще больше испортилось.

– Тебе нельзя есть столько жирного, – советовала Стелле подруга-доктор. – Печень в таком возрасте надо беречь.

– Легко говорить! – возмущенно взрывалась та. – С таким мужем, как Павел, я себе все нервы истрепала! Посмотри, на кого я стала похожа! Высохла вся, пожелтела! Он всю мою кровь высосал, идиот проклятый! Если я еще и на диету сяду, то просто умру.

Стелла была разобижена на весь белый свет. В детстве ей пророчили счастливую судьбу, а на деле что вышло? Билась она, билась с Треусовым, хотела в люди его вывести… и получила благодарность! Если бы не успокоительные средства, которые Стелла принимала после бурных скандалов, она заработала бы нервную горячку. Павел, правда, достиг кое-каких успехов в бизнесе, но разве сравнишь его доходы с доходами его партнеров? Начинали вместе, а потом Паша отстал – не выдержал темпа и нагрузок – и оказался в хвосте. Тогда как другие вырвались вперед и расхватали все призы.