Адвокат дьявола - Моррис Уэст

Но в тот день епископ писал личные письма и не спешил, тщательно подбирал слова. Первое письмо предназначалось Анне-Луизе де Санктис.

«…Я очень благодарен Вам за любезное предложение пригласить монсеньора Мередита в свой дом на время его пребывания в Джимелло Миноре. Мы, священники, часто становимся обузой для нашей паствы, но я уверен, что в монсеньоре Мередите Вы найдете приятного и остроумного собеседника. Он – больной человек и, к сожалению, скоро умрет, поэтому Ваше доброе отношение к нему я буду рассматривать как личное одолжение.

В эти дни я много думаю о Вас. Мне известно, как мучаетесь Вы одиночеством в этой бедной, примитивной деревеньке. И я надеюсь, что Вы поделитесь с монсеньором Мередитом вашими горестями, а он, в свою очередь, поможет Вам облегчить душу.

Верьте мне, дорогая графиня.

Ваш брат во Христе,

Аурелио +

Епископ Валенты».

Он расписался, вновь перечитал письмо, размышляя, следовало ли сказать больше или меньше… смогут ли его слова тронуть сердце такой женщины, как графиня.

Женщины являли собой вечную проблему священников. Женщины куда чаще мужчин заходили в исповедальню. Говорили откровеннее, тревожа душу слушающего их священнослужителя, давшего обет безбрачия. Часто они пытались использовать его, как замену бесчувственному мужу и те слова, что они не решались вымолвить в супружеской постели, легко слетали с их уст в темноте исповедальни. И бывало, что мужская плоть, мирно спавшая под сутаной, внезапно просыпалась от признаний молоденькой девушки или почтенной дамы.

Аурелио, епископ Валенты, конечно, же разглядел страсть, бушующую за холеным спокойствием графини де Санктис. Она принадлежала к его пастве, но со свойственной ему осмотрительностью он не пытался вразумить ее, а теперь думал, сможет ли Мередит, сухой, хладнокровный, умирающий, заглянуть в ее душу.

Доктору Альдо Мейеру он написал иначе:

«…Монсеньор Мередит – чуткий и отзывчивый человек, которого я полюбил, как брата.

Перед ним поставлена нелегкая задача – провести расследование по делу Джакомо Нероне, и я надеюсь, что Вы захотите помочь ему, познакомив с особенностями местной жизни, исходя из Вашего обширного опыта. Вы не принадлежите к католической вере и Вам, возможно, не захочется вмешиваться в это деликатное дело. Позвольте Вас уверить, что ни сеньор Мередит, ни я не собираемся докучать Вам расспросами.

Я, однако, хочу попросить вас о личном одолжении. Монсеньор Мередит тяжело болен. У него карцинома, и его дни сочтены. Он сдержан, как все англичане, мужества ему не занимать, но я не хочу, чтобы он перегружал себя работой и терпел боль больше, чем это необходимо.

Я буду рад, если на время пребывания монсеньора Мередита в Джимелло Миноре Вы согласитесь стать его лечащим врачом и будете присматривать за ним. Я лично обеспечу Вас всеми необходимыми лекарствами и оплачу все счета за консультацию и лечение.

Я очень рассчитываю на Ваше милосердие и профессиональное мастерство…»

Достаточно, решил епископ. Нет смысла читать проповеди евреям. Они так же хорошо понимают нас, как и мы – их. Они теократы, как и мы, и такие же абсолютисты. Они знают, что означает милосердие и братство; и зачастую реализуют эти понятия на практике лучше нас. Их преследовали, как и нас. У них были свои фарисеи, как у нас, даже в высших эшелонах власти. Мередит, брат мой, попадет в хорошие руки.

Третье письмо далось епископу труднее всего, и он долго ходил по кабинету, прежде чем присел за стол и красивым уверенным почерком написал адрес:

«Преподобному дону Ансельмо Бенинказа,

священнику церкви Мадонны Семи Страстей,

Джимелло Миноре,

Епархия Валента.

Дорогой святой отец!

Мы пишем, чтобы сообщить Вам о приезде в Ваш приход монсеньора Блейза Мередита, аудитора священной Конгрегации ритуалов, назначенного защитником веры в расследовании о приобщении к лику блаженных слуги божьего Джакомо Нероне. Мы убедительно просим Вас радушно встретить его и оказывать всяческое содействие в выполнении порученного ему дела.

Зная о Вашей бедности и стесненности Вашего жилища, мы приняли приглашение графини де Санктис, и во время пребывания в Джимелло Миноре монсеньор Мередит будет жить в ее доме. Мы полагаем, однако, что это обстоятельство ни в коей мере не помешает Вам принять его учтиво, как брата-священника, который, к тому же, является представителем епархиального суда.

По поступающим сведениям, преподобный отец, нам давно известно о падении нравов в Вашем приходе и некоих скандалах, касающихся Вашей личной жизни. В немалой степени разговоры об этом обусловлены Вашей долгой связью с вдовой Розой Бензони, которая выдает себя за Вашу домоправительницу.

Обычно выявление подобной связи не оставляет нам ничего другого, как начать против Вас канонический процесс, но пока мы не прибегли к этой крайней мере в надежде, что Господь поможет Вам увидеть свою ошибку и исправить ее, чтобы оставшиеся из отпущенных Вам лет Вы могли провести в раскаянии и с чувством собственного достоинства, являя пастве пример для подражания.

Учитывая Ваш преклонный возраст, Ваши отношения с этой женщиной, возможно, утратили плотскую сущность. В таком случае мы могли бы разрешить Вам оставить ее у себя на службе. Но подобная мягкость с нашей стороны не освобождает Вас от морального обязательства загладить свое скандальное поведение и с удвоенной энергией посвятить себя заботам о Ваших прихожанах.

Мы полагаем, что присутствие приезжего священника в Вашем приходе даст Вам возможность посоветоваться с ним и облегчить Вашу совесть.

Мы долго терпели и заботились о Вас, как о нашем сыне во Христе, но мы не можем оставлять без внимания состояние вверенных Вам душ. Нельзя чрезмерно искушать Господа нашего Вы уже состарились, и времени у Вас остается все меньше.

Мы каждодневно поминаем Вас в молитвах и просим о благоволении к Вам у заступницы Вашей церкви, Мадонны Семи Страстей.

Ваш брат во Христе,

Аурелио +

Епископ Валенты».

Он отложил перо и долго смотрел на плотный, густо исписанный лист бумаги.

В отце Ансельмо, как в капле воды, отразились все пороки средиземноморской церкви, но он не был исключением. Наоборот, на юге Италии такие священники составляли едва ли не большинство, да и на севере встречались довольно часто. Что ж, ряса не превращает человека в монаха, а тонзура не делает из него священника. Но если брать страну в целом, страну, где католицизм занимал главенствующие позиции, подобная ситуация указывала на серьезные недостатки, на необходимость крупных реформ.

Ансельмо Бенинказа окончил семинарию, в которой и преподаватели, и методика обучения давно отстали от жизни. Из ее стен он вышел полуобразованным, не в ладах с дисциплиной, без должной проверки призвания к служению Богу. И стал еще одним священником в стране, где их хватало с лихвой, но явно недоставало святости. Его тут же отправили в захудалый приход. Стипендия, назначенная церковью, была чисто номинальной. С учетом быстрой инфляции, скоро он не мог купить на нее и ломтя хлеба. Верхушка церковной иерархии все еще цеплялась за удобную сказочку о том, что проповедующие Евангелие должны жить по Евангелию, не заботясь, каким образом им это удастся. Ему не полагалась пенсия, он не знал, где найдет приют в старости, и постоянный страх перед будущим приводил к искушению алчностью.