Вокруг света в 80 дней - Жюль Верн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выйдя из бюро, Фикс предложил своему спутнику зайти в таверну чего-нибудь выпить. У Паспарту было еще достаточно времени. Он принял приглашение Фикса.
На набережной им попалась таверна. У нее был очень привлекательный вид. Оба вошли в нее. Это был просторный, прилично убранный зал, в глубине которого стояла складная кровать с множеством подушек. На кровати лежало несколько спящих людей.
Около тридцати посетителей сидело за маленькими столиками из плетеного тростника. Одни пили английское пиво — эль или портер, другие потягивали спиртное — джин или бренди. Почти все курили длинные глиняные трубки, набитые шариками опиума, смешанного с розовым маслом. Время от времени некоторые из курильщиков теряли сознание и скатывались под стол. Двое официантов тотчас же хватали их за ноги и за голову и относили на кровать, где уже лежало около двадцати человек в последней степени опьянения.
Фикс и Паспарту поняли, что попали в курильню, где собираются те несчастные, исхудалые, опустившиеся идиоты, которым предприимчивая Англия ежегодно продает на двести шестьдесят миллионов франков губительного снадобья, называемого опиумом. Гнусные миллионы, полученные от использования одного из самых вредных пороков человека!
Китайское правительство давно стремится посредством суровых законов пресечь эти злоупотребления, но тщетно. От обеспеченных классов населения, которым было предоставлено исключительное право курения опиума, эта привычка перешла к народным массам, и вред, производимый ею, не мог уже быть ограничен. В Китае опиум курят всюду и везде. И мужчины и женщины предаются этой пагубной страсти и, привыкнув вдыхать пары опиума, уже не могут от нее отстать, не испытывая мучительных судорог в желудке. Привычный курильщик может выкурить до восьми трубок в день, но через пять лет такой жизни он умирает.
В одну из этих многочисленных даже в Гонконге курилен и попали Фикс и Паспарту, желавшие немного освежиться. У Паспарту не было с собой денег, но он охотно принял угощение своего спутника, рассчитывая отплатить ему в недалеком будущем тем же.
Они спросили две бутылки портвейна, которым Паспарту воздал должную честь. Фикс, более сдержанный, внимательно наблюдал за своим компаньоном. Говорили о том, о сем и больше всего о прекрасной идее Фикса поехать на «Карнатике». Вспомнили о пароходе, отплытие которого должно состояться раньше назначенного срока. Бутылки были опорожнены.
Паспарту, уже осушивший обе бутылки, поднялся, чтобы предупредить своего хозяина.
Фикс удержал его.
— Одну минуту, — сказал он.
— Что вам нужно, мистер Фикс?
— Я хочу с вами поговорить о серьезных делах.
— О серьезных делах? — вскричал Паспарту, допивая последние капли вина, оставшиеся на дне его стакана. — Мы лучше об этом поговорим завтра. Сегодня мне некогда.
— Подождите, — сказал Фикс. — Дело касается вашего хозяина.
Паспарту внимательно поглядел на своего собеседника; выражение его лица показалось ему странным. Он снова сел.
— Что же вы хотите мне сказать? — спросил он.
Фикс понизил голос и, положив руку на локоть своего собеседника, сказал:
— Вы догадались, кто я такой?
— Еще бы! — улыбнулся Паспарту.
— Тогда я вам признаюсь во всем.
— Когда я и так все знаю, дружище! Вот уж совсем неумно! Ну, ладно, валяйте дальше. Но сначала позвольте мне сказать, что ваши джентльмены напрасно потратились.
— Напрасно? — повторил Фикс. — Вам легко говорить. Сразу видно, что вы не знаете, какая сумма…
— Очень хорошо знаю, — ответил Паспарту. — Двадцать тысяч фунтов стерлингов.
— Пятьдесят пять тысяч! — поправил Фикс, стискивая руку француза.
— Как! — воскликнул Паспарту. — Мистер Фогг рискнул… Пятьдесят пять тысяч фунтов! Ну, тогда еще больше оснований не терять ни минуты, — добавил он, снова вставая из-за стола.
— Пятьдесят пять тысяч фунтов, — повторил Фикс, насильно усаживая Паспарту на место и приказав принести бутылку бренди. — В случае успеха я получу премию в две тысячи фунтов. Хотите пятьсот фунтов за то, чтобы мне помочь?
— Вам помочь?!. — вскричал Паспарту, вытаращив глаза от изумления.
— Да, помочь мне на несколько дней задержать мистера Фогга в Гонконге.
— Это еще что такое?! Что вы говорите?! — воскликнул Паспарту. — Мало того, что ваши джентльмены следят за моим хозяином, — они вздумали еще ставить ему препятствия. Мне просто стыдно за них!
— Что вы, чорт возьми, хотите сказать? — спросил Фикс.
— Я хочу сказать, что это совершенно неприлично. Это все равно, что обобрать мистера Фогга и вынуть у него деньги из кармана.
— Именно к этому мы как раз и стремимся.
— Так ведь это же западня! — воскликнул Паспарту, возбужденный действием бренди, подливаемого Фиксом, которое он пил, не считая стаканов. — Настоящая западня! А еще коллеги! Джентльмены!
Фикс понимал все меньше и меньше.
— Коллеги! — продолжал кричать Паспарту. — Члены Реформ-клуба! Знайте же, мистер Фикс, мой хозяин — честный человек, и раз держит пари, то выполняет его по всем правилам.
— За кого вы меня принимаете? — спросил Фикс, пристально вглядываясь в Паспарту.
— Чорт возьми! Конечно, за агента членов Реформ-клуба, в обязанности которого входит контролировать маршрут моего хозяина, что для него крайне унизительно. Я уже давно вас разгадал, но, разумеется, ничего не сказал мистеру Фоггу.
— Он ничего не знает? — быстро спросил Фикс.
— Ничего, — ответил Паспарту, еще раз опоражнивая свой стакан.
Сыщик провел рукой по лбу. Он не решался продолжать разговор. Что ему надлежало делать? Заблуждение Паспарту казалось искренним, но оно еще более затрудняло выполнение плана агента.
Было очевидно, что этот парень говорил совершенно чистосердечно и не был соучастником своего хозяина, а этого Фикс боялся больше всего.
«Ну что же, — подумал агент, — раз он не соучастник, значит он мне поможет».
И сыщик принял новое решение. У него больше не было времени выжидать. Какой угодно ценой нужно было задержать Фогга в Гонконге.
— Слушайте! — быстро заговорил Фикс. — Слушайте меня хорошенько. Я вовсе не тот, за кого вы меня принимаете. Я не агент членов Реформ-клуба…
— Вот как! — сказал Паспарту, насмешливо глядя на него.
— Я полицейский инспектор, у меня поручение от главного управления…
— Вы… полицейский инспектор?
— Да, и я это сейчас вам докажу, — продолжал Фикс. — Вот мои полномочия.
Сыщик
