Сталин против партии. Разгадка гибели вождя - Александр Костин

Да, как бы это было ни прискорбно, только с помощью карательных органов. Страх перед застенками НКВД, и только он, сумел бы парализовать волю членов ЦК к сопротивлению. Страх перед расколом партии из-за активности оппозиционных фракций к 1934 году уже превратил цекистов в покорную машину для голосования. Однако эта машина могла дать сбой, внеси генсек в повестку дня вопрос о снятии с ЦК функций института государственного управления. Для столь радикального шага страх перед расколом партии явно недостаточен. Степень страха членов ЦК надо поднять до животного страха за свою жизнь, чтобы в кульминационный момент они, выбирая между верностью идее (коллегиальности) и жизнью своей, своих жен, детей, родственников, друзей поступились идеей и проголосовали за передачу власти от партии Председателю Совета Народных Комиссаров СССР.

Итак, Сталин задумал «генеральную чистку» сплоченных рядов партноменклатуры, которая вошла в историю страны, как «Сталинский террор». Теперь необходимо было найти удобный повод для развязывания террора. Традиционно считается, что датой начала тотальной чистки партии является 1 декабря 1934 года, то есть день убийства С.М. Кирова ревнивым мужем некоей особы, на которую якобы «положил глаз» похотливый любимец питерцев.

Действительно, если представить убийство на бытовой почве убийством политическим и обвинить в нем лидеров прошлых оппозиций, появится правдоподобное подтверждение тезису о перерождении проигравших битву за власть членов партии из цивилизованных оппонентов в преступное, деструктивное сборище обозленных неудачей заговорщиков и вредителей, которую необходимо вырубить под корень. Ну а дальше по примеру якобинцев включай в список обреченных кого требуется, и уничтожай. Разумеется, кадровый состав НКВД необходимо перетрясти: чекистов из когорты «пламенных революционеров» заменить теми, кто ради чинов и наград готов выбивать из узников признания в шпионаже, диверсиях, планах покушений на советских руководящих работников. Ведь прямых улик нет, и не будет. Поэтому самооговор превратится в единственное и главное доказательство вины. По мере того как маховик репрессий начнет раскручиваться, атмосфера страха в стране будет усиливаться, ЦК приступит к поэтапному обсуждению законопроектов по конституционной и избирательной реформе. Ну а дальнейшее развитие событий зависит от того, что в каждом члене ЦК возобладает — желание выжить или верность принципу»[36].

Возможно, что все так и шло по вышеприведенному сценарию. Но настораживает один, на первый взгляд весьма неприметный факт: совпадение даты убийства Кирова с датой принятия закона «О статусе Специального судебного присутствия Верховного суда СССР» от 1 декабря 1934 года, согласно которому судебные дела по привлечению к ответственности «врагов народа» должны рассматриваться в ускоренном порядке, с почти неизменным приговором — расстрел. То есть, своеобразная «советская гильотина» была сработана еще до убийства С.М. Кирова и включилась в «работу» гораздо раньше, чем прозвучал роковой выстрел в Смольном, когда обманутый муж-«рогоносец» Леонид Николаев нажал на спусковой крючок.

Как выяснится впоследствии, еще в конце 1931-го — начале 1932 года существовал заговор с целью ликвидации Сталина и ближайших к нему соратников. Именно тогда были выявлены и ликвидированы преступные группировки: «дела» Слепкова («школа Бухарина»), Сырцова-Ломинадзе, «право-левой» организации Стэна, группы Рютина, высылка за связь с последней в Минусинск и Томск Зиновьева и Каменева. Считается, что именно тогда возникла сама мысль о физическом устранении вождя. Обычно «Кремлевский заговор» относят к концу 1933-го — началу 1934 года, видя в нем своеобразный отклик на дошедший до Советского Союза призыв Троцкого «убрать Сталина», совершить новую «политическую» революцию, ликвидировав «термидорианскую сталинскую бюрократию».

К концу 1934 года уже вовсю раскучивалось «Кремлевское дело», вскоре переименованное в «дело Енукидзе», или, как его именовали еще, дело «Клубок». Енукидзе, будучи в то время секретарем президиума ЦИК СССР, попал «под раздачу» в связи с тем, что, будучи ответственным за подготовку проекта новой Конституции СССР, он позволил себе не согласиться с наиболее радикальными планами Сталина по переустройству политической системы страны.

Несомненно, слова Сталина в докладе на XVII съезде партии о возможности использовать парламентаризм и буржуазную демократию оказались далеко не случайными и имели отношение не только к европейским странам. Именно от даты произнесения их, скорее всего, и следует вести отсчет медленно вызревавшей идеи конституционной реформы в СССР. Идеи, которая стала приобретать конкретные черты в мае 1934 года, но поначалу, возможно, мыслилась довольно скромно — всего лишь как внесение «изменений и дополнений» в Основной закон.

Подготовленные А. Енукидзе предложения, которые должны были лечь в основу докладов на всероссийском и всесоюзном съездах Советов, были раскритикованы Сталиным по ряду позиций и прежде всего за то, что Енукидзе предлагал всеобщие выборы считать «открытыми», в то время как Сталин мыслил их «тайными». Сталин перепоручил подготовку проекта постановления ЦИК СССР и его обоснование Молотову в январе 1935 года, а Енукидзе попал в ряды фигурантов «Кремлевского дела». Таким образом, начало первой фазы репрессий, так называемой их «мягкой» фазы, прочно ассоциируется с началом подготовки к принятию новой Конституции СССР, которое состоялось в начале декабря 1935 года (5 декабря — День сталинской Конституции) и новой избирательной системы, предполагающей равные прямые выборы в Верховный Совет СССР с тайным голосованием, которые должны были состояться в декабре 1937 года. Так что эти взаимосвязанные процессы шли параллельно, а совпадение двух «исторических» дат: принятие репрессивного закона и убийство С.М. Кирова — это трагическая случайность.

Тем не менее, с убийством Кирова уже готовая к действию «советская гильотина» заработала во всю мощь. Уже 16 января 1935 года было опубликовано заявление прокуратуры СССР о якобы найденных доказательствах причастности Зиновьева и Каменева к убийству Кирова, они были арестованы буквально через две недели после убийства (16 декабря 1934 года). Через три недели после выстрела в Смольном, центральные газеты СССР опубликовали сообщение «В народном комиссариате внутренних дел». Оно информировало, что предварительное расследование убийства Кирова закончено и дело передано в Военную коллегию Верховного суда СССР.

«Установлено, — отмечалось в сообщении, — что убийство тов. Кирова было совершено Николаевым по поручению террористического подпольного «Ленинградского центра…» Мотивами убийства тов. Кирова явилось стремление добиться таким путем изменения нынешней политики в духе так называемой зиновьевско-троцкистской платформы…»[37].