Искусство и Кофе - Софья Ролдугина

Я почувствовала себя неловко, как если бы вторглась туда, где мне не место. Настолько неловко, что едва не развернулась и не ушла, хотя ни одной стоящей причины не было. Это, в конце концов, мой дом и мой водитель, который пострадал от нападения бандитов! Да любая порядочная хозяйка в таких обстоятельствах поспешит выяснить все детали, чтобы принять меры как можно скорее! Так чего же я тушуюсь?

Может, запахи больницы мешают?

Да, наверное, так. Конечно. Нужно просто не обращать внимания.

Выпрямив спину, я шагнула вперед и громко поздоровалась:

— Добрый день, господа. Могу я узнать, что происходит?

— Добрый день, леди Виржиния, — флегматично откликнулся доктор, не отвлекаясь от своего занятия. — Я, с вашего позволения, собираюсь заштопать голову пациенту. Нижайше прошу прощения, но по моему скромному мнению, наблюдение за сим действом может дурно повлиять на ваше самочувствие. Как семейный врач, я бы рекомендовал вам, леди Виржиния, воздержаться от созерцания медицинских процедур.

— Благодарю за заботу, доктор Хэмптон. Я, разумеется, уйду, но прежде мне хотелось бы получить разъяснения от мистера Маноле по поводу произошедшего, — я обернулась к мистеру Спенсеру: — И, да, кстати, вам есть, что добавить к уже сказанному?

— Нет, леди, — склонил седую голову управляющий. — Однако осмелюсь повторить рекомендации. Я по-прежнему полагаю, что нам следовало бы позвать не доктора, а «гусей». Исчезновение автомобиля — безусловно, ошибка водителя. Я бы рекомендовал разобраться и наказать…

— Полагаю, ситуацию с автомобилем, а также многое другое нам мог бы объяснить мистер Маноле, — решительно прервала я заунывную речь Спенсера. Мне лучше, чем кому-либо еще из присутствующих здесь, было известно, на что способен Лайзо. Однако сейчас он явно оказался пострадавшей стороной, и поэтому элементарная порядочность требовала предоставить ему возможность оправдаться. Желательно — в присутствии мистера Спенсера, чтобы тот прекратил уже терзать меня просьбами вызвать «гусей». — Итак, я слушаю.

Лайзо медленно выдохнул сквозь зубы. Но — ни слова.

Как будто я — пустое место, ничто, призрачный голос.

Доктор Хэмптон отложил ножницы и вынул из своего саквояжа бутылочку с белесо-прозрачным раствором.

— Весьма сожалею, леди Виржиния, однако я вынужден настаивать на том, чтобы вы покинули эту комнату, — тем же невыносимо вежливым и почтительным тоном произнес он и поднял с кровати одну из чистых тряпиц. — Не смею сомневаться в вашей смелости и выдержке, коей позавидовали бы даже сестры милосердия из госпиталя Святой Генриетты Терпеливой, но сам я куда как более слаб, а потому мне сложно работать под пристальным наблюдением столь храброй и невозмутимой леди.

Сочувствие к Лайзо медленно начало сменяться раздражением. Неужели он не понимает, что это прекрасный шанс сразу развеять все подозрения? Кажется, Лайзо не настолько скверно себя чувствует, чтоб вдруг онеметь — сидит сам, не стонет, не жалуется. Некоторое время я разглядывала согбенную спину гипси, машинально подмечая все новые детали — грязь на штанах, разбитые колени, стесанная кожа на ладонях…

— Ну, хорошо. С водителем я поговорю позже. Пусть он зайдет ко мне в кабинет, как только вы закончите с лечением, доктор Хэмптон, — сдалась я наконец. Что ж, пусть теперь Лайзо не ждет к себе особого отношения. Протеже он Эллиса или нет, но пусть объясняет пропажу ценного имущества, как полагается. — Мистер Спенсер, пройдемте со мной прямо сейчас. Поговорим об автомобиле. Я хочу знать, был ли он застрахован и сколько может стоить ремонт либо покупка нового автомобиля… Магда, кофе в кабинет мне и мистеру Спенсеру. Прямо сейчас.

Стоимость автомобиля я помнила, конечно, прекрасно. И мне очень хотелось озвучить ее прямо сейчас, в этой комнате, а потом, для сравнения, назвать годовое жалование водителя. Наверное, я бы так и сделала… но в это самое время доктор Хэмптон прижал смоченную пахучим раствором ткань к ране на голове Лайзо, и тот резко, свистяще вдохнул — так, как будто вот-вот захлебнется воздухом.

А ведь доктор еще даже не поднес к ране иглу…

Затылок у меня стал легким-легким, а спину обожгло холодом. Я развернулась и быстро вышла из комнаты, стараясь не думать ни о чем. И в особенности — о своем поведении.

Кажется, в теорию об идеальной хозяйке и ее обязанностях закралась небольшая ошибка.

А через час Лайзо, уже нормально одетый, с перемотанной головой, стоял в моем кабинете и протягивал немного измятый лист бумаги, размером в половину альбомного.

— Что это, мистер Маноле?

От удивления я позабыла и о том, что недавно сердилась, и о намерении стребовать с Лайзо самые подробные объяснения.

— Прошение об увольнении, леди. Сожалею.

— Прошение… о чем? — мне показалось, что я ослышалась. — Мистер Маноле, стойте! Не смейте выходить из кабинета, пока я не договорила! Подойдите сюда и объясните нормально, что случилось.

Лайзо, уже взявшийся было за ручку двери, нехотя вернулся.

— Здесь нечего объяснять, леди. Я случайно подрался и бросил машину, чтобы сбежать. Весьма сожалею. Место, где остался автомобиль, и прочие обстоятельства указаны в прошении, — он тяжело оперся руками на стол, нависая надо мною. Жест угрожающий — если б я не видела до того, как старательно Лайзо пытался скрыть хромоту. — Позволите идти?

— Нет, — спокойно ответила я. — Мистер Маноле, мне не слишком понятно, кого вы пытаетесь ввести в заблуждение — и зачем. Да еще так грубо… Я не собираюсь привлекать для расследования этого происшествия Управление спокойствия, памятуя о ваших трогательных отношениях с аксонским правосудием. И потому мне вдвойне неприятно видеть такое… недоверие. А теперь, мистер Маноле, будьте так любезны — возьмите вон тот стул, поставьте его сюда, присядьте и расскажите мне всё честно. Я не подпишу это прошение, пока не узнаю настоящую причину.

— Леди Виржиния…

— Мистер Маноле, сядьте уже наконец, — я улыбнулась, смягчая жесткие слова. — Не в моих привычках мучить людей, а вам, кажется, сильно досталось. Если не желаете начинать рассказ, попробую сделать это за вас. А вы поправляйте меня. Итак, вы взяли автомобиль и выехали в кофейню. И где-то в темном переулке вам вздумалось остановиться, выйти и прогуляться. Птичек послушать, например, или выкурить трубку… Что? Смеетесь?

— Нет, — Лайзо склонил голову, покоряясь неизбежному. И правильно — я бы выбила из него правду, так или иначе. Например, напустила бы на него Эллиса. Или опять шепнула словечко Зельде — как оказалось, на диво эффективная метода. — Нечему смеяться, леди. Все было подстроено очень умело. Я во всякие переделки попадал, но такое увидел впервые. Мне действительно пришлось свернуть в проулок — вы знаете, что прямо, через площадь, от особняка к кофейне не доехать, нужно или квартал огибать, или вокруг Управления петлю закладывать. Я выбрал первое, сами понимаете — мимо «гусей» не люблю ездить. Передо мною еще кэб катил… Так вот, в проулке он возьми да и остановись. А там дорожка узенькая, справа особняк, старинный этакий, там вокруг ограда каменная в полтора моих роста, а слева стена глухая, ни оконца. Да еще хмарь, дождь лепит… Я гляжу, возница мне в стекло стучит и охает — с колесом у него там что-то приключилось. Ну, отчего ж не помочь человеку, коли просит пособить? Я и вышел. Но только наклонился глянуть на колесо, как меня будто что-то в сторону дернуло. Провидение, не иначе. Я шарахнулся, и, это… только вскользь задело, — он осторожно коснулся бинта на заштопанной ране над ухом. — Видать, по виску метили. Если б не уклонился — лежать бы мне сейчас мертвому.

Я поймала себя на том, что верчу в пальцах карандаш, и отложила его.

— Продолжайте, мистер Маноле.

— Дальше я плохо помню, — честно сознался он. — Кажется, из того кэба выскочили еще трое или четверо. Двое стали держать, а остальные — бить. Потом какая-то женщина закричала, кажется… И тот, первый, сказал: ты, грязь, Джо Ньютона помнишь? Настойчиво так сказал, выкрикнул даже, да и повторил еще, чтоб я точно услышал. Это, мол, за него. Не знаю уж, как я вывернулся — у меня даже ножа с собою не было, чтоб ударить. Вывернулся — и со страху через ту каменную стену и перемахнул. Не зря говорят, что у злости длинные руки, а у страха — ноги. Дом я кругом обежал, под женский визг и мужскую брань, а потом через ворота перелез — и давай петлять по улочкам. Как задыхаться начал, так только и опомнился. Ну, дальше круги наматывать смысла не было, возвращаться пришлось. Я аж с другой стороны к вашему, леди, особняку вышел. Ну, а там-то меня старик Спенсер в оборот взял. Я уж думал — что из меня те дуболомы не выбили, он вытрясет. Такие дела, леди.

Лайзо вздохнул — и ссутулился, беспомощно-машинальным жестом натягивая высокий, «летчицкий» ворот свитера на подбородок, как будто прячась.