Фанатка - Джонатан Бейн

Майк засмеялся:

— Да нет же. В рот — это здорово. Как конфеты: предлагают — бери, сколько хочешь.

— Тогда что нельзя?

— Твоя ошибка в том, что ты дал ей читать роман, не показав его прежде мне. Вот где ты вляпался по-крупному.

Припомнив поставленные сроки, обещание, данное Кимберли — что все это очень скоро закончится, — Питер поднялся из кресла.

— Ты получишь роман в пятницу, — сказал он.

— Ты шутишь? — удивился Майк.

— Нет. Говорю на полном серьезе.

Провожая своего клиента за дверь, Майк спросил:

— Что наши планы на вечер? Все те же?

Питер не сразу вспомнил, какой такой вечер и что за планы. А впрочем, быть может, ему это пойдет на пользу. Невредно сменить обстановку, проведя «исследование» в стиле Майка. Глядишь, так и вдохновение придет.

— Конечно, — сказал он, на прощание пожимая руку своему агенту. — Выполним все, что бы ты ни задумал.

Обратить в свою веру

Мужской клуб.

Эти слова наводили на мысли об отделанных красным деревом комнатах, о бокалах бренди, кубинских сигарах, галстуках и разговорах о регби. Но когда Питер вслед за Майком вошел в свято чтимые двери заведения под названием «Скорз», стало ясно, что в этих стенах про регби не то что не беседуют — не вспоминают ни на миг.

— Я уж забыл, когда я в последний раз был тут, — проговорил Питер.

— А я помню, — отозвался Майк.

Они миновали вышибалу — огромного, как элеватор. Одетый в смокинг, он стоял, скрестив руки на широченной груди. Вышибала приветливо кивнул Майку:

— Добрый вечер, мистер Левин, добро пожаловать к нам снова.

Они прошли в зал и сели к маленькому, едва ли больше тарелки, столику. Стул оказался куда удобнее, чем Питер мог ожидать. На таких стульях можно сидеть часами. Очевидно, на то они и были рассчитаны; многие посетители действительно проводили тут долгое время.

— Привет, Майк. Тебе как обычно?

Голос принадлежал высокой блондинке с идеальными формами. На ней было бюстье, мини-юбка и туфли на высоком каблуке; блондинка была сдобрена малой каплей духов. Она великолепно знала, как склониться к столику, чтобы привлечь внимание мужчин.

— Да, — подтвердил Майк, внимательно изучая приоткрывшуюся роскошную грудь, — и принеси моему другу, — он на мгновение задумался: — Пиво «Стелла»?

— Не надо пива, — сказал Питер, — мне «Квантро» со льдом.

Название напитка отвлекло Майка от официантки. Он вздернул бровь:

— Любимое питье Анжелы. Чрезвычайно уместно.

Питер согласно кивнул; отходя от столика, официантка на миг положила руку Майку на плечо и тихонько сжала.

— Здесь твой второй дом? — осведомился Питер.

Майк хохотнул и отвернулся к сцене.

— Тут атмосфера что надо, — проговорил он, разглядывая одну из танцовщиц, что ему особенно нравилась. — Последний раз я тут был…

— Вчера?

— В прошлую среду, — Майк подался ближе к сцене, с удовольствием наблюдая танец. — Я был с Джеффом Холливеллом. Он очень любил это место.

— Почему я не удивлен? — спросил Питер, припомнив, что все, связанное с Холливеллом, вызывало у него тошноту.

— Он был хороший друг, — продолжал свое Майк.

— Виновный в пособничестве?

— Он был мне как брат.

— Побратимы, клявшиеся на крови.

Майк обернулся, взгляд его стал жестким:

— Скажем так: у нас с Джеффом были сходные пристрастия.

— В смысле?

— Вкус к женщинам.

— К женщинам или девочкам?

— Никакой разницы. — Майк не дал себе труда пускаться в дальнейшие объяснения, а вместо этого снова повернулся к сцене, разглядывая уже другую танцовщицу. Если он и заметил выражение неодобрения у Питера на лице, ему было все равно.

— Джефф ведь подцепил тебя на крючок, верно? — добавил он между делом. — Ты кое-что от него получил?

Питер вышел из дома вместе с Джеффри Холливеллом; миллионер сел за руль черного автомобиля «Кадиллак Эскалэйд». Машина была столь же величественна, как и ее владелец.

— Вы хотите, чтобы книга продавалась? — бросил Холливелл.

— Да, не без этого, — ответил Питер.

— И хотите, чтобы она читалась как настоящая?

— Конечно.

— Тогда послушайте моего совета: попробуйте то, что предлагает Рауль. Есть немалая разница, когда сам лично знаешь, о чем пишешь… или если пишешь с чужих слов.

— Ты понятия не имеешь, что девушка может для тебя сделать, — заявил Майк.

— Мне этого и знать не нужно, — возразил Питер.

— Ты не желаешь знать, друг мой. Ты боишься.

— А это трогательно, не так ли?

— Называй как хочешь, — сказал Майк, снова отвлекшись на даму.

Ее сценическое имя было Бритни. Высокая, худая точно грех, с облаком сияющих светлых волос, а в глазах — тщательно отработанное выражение плотских желаний.

— Как насчет приватного танца? — прошептала она Питеру на ухо.

— Нет, — отказался он, — я не могу…

— Чушь, — вмешался Майк, едва сдерживая раздражение. — Сюда не пить приходят, черт возьми. — Открыв бумажник, он извлек несколько стодолларовых купюр и вложил их девушке в руку. — Обрати-ка этого паршивца в нашу веру.

Та скудная одежда, что была на Бритни, стаивала с нее, как верхний слой мороженого в вазочке в жаркий летний день. Ее тело размягчалось, становилось текучим, оно захлестывало Питера, точно волна, топило его во мгле, и запах ее пота был пьянящим.

Крепко зажмурив глаза, молясь о том, чтобы все это ушло, пропало, он мысленно увидел светофор; свет бесконечно менялся: зеленый — красный, зеленый — красный, зеленый — красный. Неправильно. После зеленого должен загореться желтый и лишь затем уже — красный. Но здесь желтого не было, лишь эти два: зеленый — красный. Внезапно дошло: оно же в обратном порядке.

Все время задом наперед, черт бы его побрал.

Отстранив Бритни, Питер встал.

— Извини, — сказал он, чувствуя, как вращается зал вокруг него, как душит его обман. — Я не могу.

— Вызвать ли вам такси?

Еще один «элеватор» — проявляет заботу о клиенте, который оставляет тут деньги. Весь из себя вежливый-вежливый.

Питер отмахнулся от предложения. Прислонился к стене, ткнулся пылающим лбом в холодный черный мрамор.

Постояв так, немного пришел в себя и побрел наконец домой.

Пускай извинятся

Пепельница, полная окурков, свидетельствовала, что Пола Росси просидела за компьютером всю ночь. Проводила имя Джеффри Джонатана Холливелла по базам данных, выискивая сведения об аресте, ордере на арест, неоплаченных штрафах за нарушение правил дорожного движения, решении о заключении в тюрьму — хоть что-нибудь. Ничего этого Росси не обнаружила.

А вот то, что она разыскала, порядком ее удивило.

Возможно, ее удивили аккуратные упаковки наркотиков, которые Росси нашла чуть не в каждой комнате в доме Холливелла, или наличность в его сейфе в офисе. Двести сорок восемь тысяч долларов. Недурная сумма, что лежит под рукой на случай непредвиденных обстоятельств. Или же Росси подивилась немного на юную проститутку, что явилась в дом Холливелла на следующий вечер после убийства, не зная, что ее щедрый клиент уже мертв. Задав ей вопросы, Росси узнала, что девчонке всего пятнадцать. Она получала от Холливелла две с половиной тысячи долларов за два часа раз в две недели и потратила их на портативный компьютер, дорогой плеер, мобильный телефон последней модели и кучу модной одежды. Девчонка плакала и умоляла не сообщать родителям. Росси отпустила ее с Богом, не стала даже учить уму-разуму, понимая, что соплячка все равно слушать не станет. Жертвы редко слушают разумные советы.

Но вот что было воистину удивительно: мистер Холливелл был совсем не из тех, кто становится чьей-либо жертвой.

И тем не менее его убили. Странно.

— Эх, — вздохнула детектив Росси, доставая из пачки последнюю сигарету. Как быстро они кончаются. Прямо досадно. Однако ей нравилось смять пустую пачку и ощутить, насколько та податлива и беспомощна в ее пальцах.

Росси закурила. Последнее общественное место, где можно покурить спокойно, — если, конечно, ты служишь в полиции. Кто из коллег арестует тебя за курение в этом самом общественном месте, когда ты делаешь такую вот собачью работу? Черт возьми, и почему вместе с полицейским значком сотрудникам не выдают пачку сигарет без фильтра и фляжку со спиртным? Работать в полиции Нью-Йорка — и не пить, не курить?

«Пускай извинятся за такой недосмотр», — подумала она, глядя на слова «Угон автомобилей» на своем мониторе.

Росси начала курить поздно, уже выйдя из подросткового возраста. Ей было двадцать четыре, когда она впервые за много лет оказалась в баре одна: в тот день она обнаружила своего первого мужа в постели со своей младшей сестренкой. Бармен предложил ей сигарету. Он ей много чего предложил в тот вечер. Росси все приняла. Сейчас она даже под дулом пистолета не вспомнила бы, как звали парня, но первую сигарету она помнила хорошо. Скверно она пошла, та сигарета.