Карабас и Ко.Т - Kagami

Что на это ответил великий маг, я не услышал, потому что Сириус вдруг вздыбил шерсть, зашипел и берсерком кинулся на дверь. А за ней как раз послышались приближающиеся шаги. Понимая, что мы в любой момент можем оказаться пойманными на месте преступления, я схватил кота и рванул к лестнице. Топать по ней было совершенно противопоказано. Если увидеть нас из-за распахнутой створки могли не сразу, то услышали бы точно. Не знаю, что произошло. Я просто совершенно точно знал, что обязан подняться бесшумно. И поднялся. В воздух. Прижимая к себе отчаянно вырывающегося, царапающегося и шипящего дикого зверя, я левитировал вдоль пролетов, проскакивая их один за другим. Меньше чем через минуту передо мной возникла вожделенная дверь башенного кабинета. Я толкнул ее обеими руками, а потом почувствовал, как силы уходят, и наваливается темнота.

Напоследок я успел выпустить кота и подумать, что апгрейды все же не самая приятная вещь на свете.

Очнулся я от боли в мочке левого уха. В первый момент подумал даже, что мне его прокололи и теперь вденут какую-нибудь страхолюдную серьгу по моде трехсотлетней давности. Но в следующий миг шершавый, как терка, язык прошелся по моему правому веку.

— Проснись, маркиз! Проснись, Ася-у, миленький! — причитал Сыр, охаживая меня лапой по щеке. — Он уже поднимается! Если поймет, что мы-у за ними следили, превратит нас во что-нибудь, как пить дать, превратит! В мяу-крыс, в мяу-лягушек, в мяу-сов, в мяу-идиотов! Обои-ух! И на дворянское происхождение твое-у не посмотрит!

Я дернул плечом, стряхивая кота, и резко вскочил на ноги. Голова слегка закружилась. На лестнице действительно уже были слышны шаги Аля. Мы с усатым переглянулись. Кис мгновенно вскочил на стол и послал мне лапой листочек со списком. Поймав бумажку в полете, я плюхнулся на стул и сделал вид, что глубокомысленно ее изучаю. Кот спрыгнул на пол и принялся дефилировать из конца в конец комнаты, изображая походку надзирателя.

Когда в дверях появился хмурый звездочет, я, так и не сказав зеркалу ни слова, даже не поздоровавшись, выхватил глазами первое попавшееся название и произнес его вслух. Неожиданно высветившаяся на стекле радуга быстро рассеялась и показала потрясающе красивую девушку.

— Ой! — несолидно вскрикнул вставший за моей спиной Аль. — Это же совсем не тот мир!

Глава седьмая

О НУДНЫХ ЛЕКТОРАХ И КРОВОЖАДНЫХ ВИВЕРНАХ

Дог

(Мур-Мур)

Казалось, эта пара будет длиться вечно. Профессор монотонно бубнил себе под нос лекцию, которую не воспринимал ни один студент. Даже отпетые "зубрилки" уже и вид перестали делать, что слушают, и просто развалились за партами, как и все остальные. К тому же за окном стоял один из самых жарких майских дней, и в аудитории царил настоящий ад. Окна выходили на солнечную сторону, и лучи, пробиваясь сквозь грязные стекла, высвечивали незатейливый танец пыли, которая создавала тягучую завесу в душной аудитории. А преподаватель все мямлил и периодически подергивал себя за усики да разглаживал засаленные лацканы пиджака.

Каждый в этой душегубке развлекал себя, как мог. Парни на задних рядах играли в карты, девушки впереди меня спорили о плюсах и минусах солярия, откуда-то сбоку доносилось сопение, даже скорее похрапывание. Везет же некоторым, могут спать при любых обстоятельствах, не то что я — от любого шороха просыпаюсь. Да и вообще, как можно спать в такой духоте? Поразительно.

Скорее бы закончилась эта пара, слава Богу, на сегодня последняя. А там, в прохладный душ, смыть усталость и пыль и почувствовать себя нормальным человеком. Но конец еще так не близок, целый час мучиться. А я сегодня хотела пойти сделать себе маникюр да обновить стрижку, но думаю, меня хватит только на душ. А потом доползти бы как-то до постели и забыться крепким сном. Придется перенести визит в салон красоты, как ни досадно, на другой раз.

И вообще, сегодня день какой-то странный, все словно плывет. Или это что-то в воздухе? Ну, кроме пыли и выхлопных газов, конечно. Хотя и с пылью происходит что-то непонятное, что-то едва уловимое, тонкая вибрация воздушных масс, как будто кто-то взял и приказал улечься на пол всем пылинкам до последней. Господи, да у меня уже глюки от этой жары начинаются. Что-то я сегодня не на шутку устала, голова раскалывается, и тело, словно ватное. Мысли путаются, ускользают, ни одна не задерживается надолго. Черт, поспать бы! Веки все тяжелее, и в глаза как песка насыпали.

Ну и жара, совсем не майская, вся одежда к телу прилипла, и по лбу уже пот течет, как в сауне. Представляю себе, что с моим макияжем, наверное, я сейчас похожа на ирокеза в боевой раскраске.

Да что это с пылью творится, взбесилась она, что ли? Только что не было, а сейчас настоящая буря поднялась. И откуда ее столько взялось? Пыль взмыла к потолку, потом резко опустилась на пол, и снова — вверх и в разные стороны, вырисовывая непонятные узоры, она кружилась в каком-то безумном танце. В этих движениях можно было разглядеть некую закономерность, которая прослеживалась в периодичном повторении рисунка, создаваемого пылинками, будто кто-то невидимой рукой правил этим представлением. Словно хотел кого-то загипнотизировать, и этим кем-то была я. Потому что, как ни странно, творящееся сейчас безумство никто, кроме меня, не видел, все продолжали заниматься своими делами.

Наверное, я схожу с ума. Кажется, я даже начала кричать, притом в полный голос, ну да, пытаясь привлечь хоть чье-то внимание. Думала, что хоть кто-то наконец заметит развивающееся перед ними действо. Господи, неужели все оглохли и ослепли, неужели не видят, что происходит? От крика мой голос сел и совсем скоро стал похож на сиплое подвывание смертельно раненного зверя. Тело дрожало в ознобе, зубы выбивали частую дробь, и все мое внимание теперь сосредоточилось только на причудливом танце пылинок, которые то ускоряли, то замедляли свои гипнотические движения, выстраиваясь в неописуемые узоры. Меня все больше затягивала эта карусель, и сопротивляться больше не было сил, просто невозможно было противостоять этому танцу.

Вскоре я поняла, что рисунок — это ряд странных символов, которые переплелись между собой, и состоят они совсем не из пыли, вернее из пыли, но только живой. Невероятно, но, кажется, факт. Они все быстрее и быстрее кружились в своем безумном хороводе. И так по кругу, по кругу они незаметно переместились ко мне, и я оказалась в самом центре сумасшедшей пляски. Все вокруг исчезло, кроме серой пелены, не стало студентов и преподавателя, грязной аудитории, не осталось ничего. Не знаю, как чувствуют себя люди, попавшие в торнадо, но, думаю, примерно так же. Меня закружило с такой бешеной скоростью, что я перестала ощущать свое тело, а вскоре, и свое сознание. Даже не почувствовала, когда оно распалось на мельчайшие частицы, растворяясь для того, чтобы переродиться в миллион оживших пылинок и слиться вместе с ними в безумном танце, соединиться с их общим разумом. И вот то, что еще недавно было мной, безошибочно повторяет движения вместе с остальной живой массой. Теперь, осознав наконец значение всего этого представления, последние искры затухающего сознания протестующе завопили: "Они не имеют права!".