ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ ПЛЮС… - Евгений ПРИМАКОВ

У нас есть кое-какие резервы, которые мы будем использовать. Но хочу подчеркнуть, что мы не намерены при этом уменьшать- хоть и маленькие, хоть и недостаточные -те средства, которые хотим вложить в реальный сектор экономики. Потому что тогда мы не обеспечиваем завтрашний день.

Б.: Я хотел бы затронуть ряд вопросов. В прессе, например, сейчас идут сообщения о том – забавно даже как- то получается, – что Международный валютный фонд проявляет заботу о зарплатах и пенсиях в России. Это не означает, что я такой уж либерал. Но мы должны быть убеждены, что собираются достаточные средства, которые обеспечат расходы, сокращаемые до разумных пределов.

В наших переговорах мы продвинулись вперед. Однако надо отдавать себе отчет, что мы сейчас имеем дело с общими подходами. А вот в деталях очень много будет трудностей. Много лет назад я работал в Венгрии. Есть такое выражение в венгерском языке: дьявол сидит в деталях.

П.: У нас есть другое выражение: «адвокат дьявола». Мы согласны: станьте «адвокатом дьявола».

Б.: Я не удивлен, что у вас есть такое выражение. Мы должны быть готовы к тому, что по мере обсуждения рассмотренных вопросов будет возникать еще целый ряд проблем, которые нам придется решать. Те письма, которые были получены, сначала от господина Маслюкова, а потом от вас, помогли сократить тот разрыв, который существовал. Вы цифру упомянули, я с ней согласен: 32 миллиарда. Похоже, что именно о такой сумме мы сейчас говорим.

Но очень хотел бы по возвращении в Вашингтон проинформировать господина Камдессю о том, каково отношение к дальнейшим возможным корректировкам. Потому что ни мы и, как вы только что сказали, ни вы не хотим, чтобы соглашение у нас было достигнуто на основе фальшивых цифр. Я хотел бы, чтобы в результате дальнейших переговоров с вашими коллегами, может быть, с вами лично я был в состоянии убедить господина Камдессю, что эта дополнительная сумма будет найдена.

П.: Мне кажется ваша позиция разумной. Моих коллег я попрошу быть абсолютно конструктивными. Что касается вас, то я очень просил бы взвешивать реальность тех или иных предложений, реальность, естественно, не с точки зрения их абстрактной справедливости.

Ж. Беланже согласился с этим, но, как оказалось, только на словах.

Б.: Мы вам назвали ряд областей, в которых могут быть деньги. Как насчет «Газпрома»? Дело в том, что «Газпром» не уплачивает то, что по закону должен платить в бюджет.

П.: Я вам хочу кое-что объяснить. «Газпром» – акционерное общество. Я попросил подсчитать, сколько в общей сложности мы у «Газпрома» должны взять на основе закона о бюджете. Вышло: 54 млрд рублей плюс 5,4 млрд рублей – экспортные пошлины. Итого – 59,4 млрд рублей. Я председателю правления «Газпрома» Вяхиреву говорю – 62. Он недоумевает- почему? Я отвечаю: так нужно государству, меньше не можем. Вот какой разговор был. А вы нас упрекаете в том, что мы не берем налогов у «Газпрома». Я и сейчас буду нажимать, чтобы «Газпром» учитывал необходимость индексации по динамике курса рубля. Мы это сделаем. Но Вяхирев мне тоже может сказать, и с этим придется считаться: в таком случае я прекращаю поставку газа в Беларусь, на Украину, в Грузию, пока они мне не выплатят долги; я устанавливаю на внутреннем рынке цены, равные экспортным; я прекращаю поставки газа тем электростанциям, а это преобладающее большинство, которые мне не платят.

Что мы можем сделать? Вы часто – и я вас понимаю – мерите мерками цивилизованной рыночной экономики. У нас такая экономика, уверен, будет, но пока ее нет.

Дальше со стороны Беланже начали звучать нравоучительные нотки.

Б.: Необходимо делать шаги в этом направлении, в том числе очень важные шаги. И среди них – заставить всех выплачивать налоги в денежной форме и создать такие условия, когда все компании, да и Украина, выплачивали бы за газ или за коммунальные услуги в денежной форме.

Я стал внутренне понемногу «закипать», но только внутренне.

П.: Мы к этому стремимся. И у нас процент в денежной выплате растет. Динамика есть, она неплохая. Но в один присест решить проблему невозможно. Мне сейчас записку передали. В этом году увеличились платежи «Газпрома» живыми деньгами. Но я не могу сразу требовать от него выхода на 100 процентов. Потому что и он мне тогда вполне резонно скажет: обеспечьте и мне 100-процентное покрытие газа живыми деньгами. Нельзя зарезать корову, которая дает молоко! Поэтому нам надо очень тонко подходить ко всему этому.

Что мы вынуждены подчас делать? Вот Беларусь нам должна за газ, и этот долг хоть как-то нужно получить. И мы берем у нее частично необходимыми товарами, продовольствием. И это все отдается «Газпрому» для реализации.

Б.: Тогда они должны все это продать, а полученные денежные средства перечислить в бюджет.

П.: Нет. Это их средства. Они только налоги перечисляют.

Б.: Вчера мне господин Родионов сказал, что «Газпром» готов выплачивать в полном объеме все свои налоговые обязательства так, как они зафиксированы в законодательстве на сегодняшний день, при условии что правительство будет полностью выплачивать по своим счетам. И он сказал, что готов это делать в денежной форме. Но он также заявил, что вместо того, чтобы давать вам эти деньги в обмен на будущие инвестиции, он лучше возьмет кредит, возьмет заем.

П.: Пусть господин Родионов вам не подыгрывает. Он совершенно по-другому говорил, когда был министром.

Б.: Мне надо было на пленку записывать.

П.: Надо было еще записывать тогда, когда он был министром.

Понимаете, все увязано. Вот, по вашим словам, он говорит, пускай заплатит нам правительство, но ведь платить ему должны электростанции. РАО «ЕЭС» – а это акционерное общество. Дальше. Мы под давлением Международного банка – и я считаю, что это правильно, – приватизируем угольные шахты. А электростанции не получают от угольщиков и сами не платят. Денежная доля увеличивается, но в то же время она не достигает 100 процентов и не достигнет в ближайшее время. Потому что это еще полурыночная экономика. Понимаете?

Б.: Вот почему надо давить на то, чтобы увеличить собираемость налогов.

П.: Мы давим. Ввели банкротство предприятий, которые не платят. Но давайте будем исходить из действительности, с чем мы сразу столкнулись? Значительная часть этих банкротств – ложные. Не хотят платить. Делят предприятие на части. Ликвидные средства переносят в одну часть, а остальное банкротится. Бороться против этого? Боремся и будем наращивать борьбу с теми, кто нарушает закон. Уже по этим 6 месяцам видно, как действует правительство.

Сейчас чуть-чуть оживилась экономика. Пока чуть-чуть. Но мы рассчитываем на большее. Мы не замкнулись и не изолировались, мы считаем себя частью мирового хозяйства. Поддержка отечественного производителя не расценивается как альтернатива привлечению иностранного капитала. Мы провели через Госдуму закон о разделе продукции. До нас никто этого не мог сделать. Мы провели закон об инвестициях. Мы сейчас проводим закон о концессиях. Неужели в МВФ не видят ни наших реальных трудностей, ни наших усилий по их преодолению? Нам нужно именно в настоящий момент подписать соглашение с МВФ, которое базируется на взаимопонимании.

Б.: Совершенно очевидно, что мы тоже стремимся к достижению соглашения.

Я почувствовал необходимость жесткой реакции на эту фразу Беланже и сказал: «Сомневаюсь в том, что вы стремитесь к подписанию соглашения».

– Просто даже себе представить невозможно, что МВФ не хочет заключать соглашение, – тут же отреагировал Беланже. – Но нам нужно такое соглашение, которое уже сейчас приведет к устойчивым корректировкам ваших планов в отношении доходной части бюджета. Иначе давление будет нарастать, и в какой-то момент вам придется делать корректировки в большем объеме. На этой неделе я не уставал повторять, что причина, по которой вам понадобятся дополнительные деньги, состоит, например, в том, что вам придется выделять на пенсии дополнительные средства.

– Это понятно, – продолжал я убеждать собеседника, вернее, пытаться его убедить. – Но это замкнутый круг. Если мы не договариваемся с Международным валютным фондом, тогда перед нами стоят худшие перспективы, в том числе по вопросу о размерах повышения пенсий. Вот смотрите. МВФ дает Индонезии 20 миллиардов долларов. Вы даете Таиланду 17 с лишним миллиардов. А вы сравнивали их пенсию в реальном выражении с той пенсией, которую они получали три года тому назад? И вы считаете, что она выросла? И вы считаете, что выросла у них реальная зарплата за это время?

Беланже вел свою «параллельную партию».

– Нет, – сказал он. – Я не прошу, чтобы у вас произошло увеличение пенсий. Я просто хочу, чтобы индексация была в разумных пределах. Не очень отстающая от растущих цен.

– И мы хотим. Неужели вы думаете, что не хотим?

Понимая, что разговор опять заходит в тупик, я перешел к другой теме.