Смотри, но не трогай (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна

В поступках сводного нет никакой логики! Ведь если тебя раздражает человек, ты всячески его избегаешь. И уж точно не пускаешь в свое личное пространство его язык! Ну согласитесь?

Поведение Алаева кажется иррациональным, и мой математически сложенный ум раз за разом терпит фиаско в попытке разгадать его мотивы. Такое ощущение, что я что-то упускаю. Какую-то маленькую, но довольно значительную деталь. Без нее общая картина никак не обретет смысл, по-прежнему оставаясь размытой и невнятной.

— Ну что, готова? — голос Никиты развеивает мои мрачные мысли.

— Да, пойдем, — киваю я, бросая последний взгляд в зеркало.

Чертовски мило, что Матвеев прождал меня целую пару. И все ради того, чтобы вместе пообедать.

Выходим на улицу, и Никита, взяв меня за руку, переплетает наши пальцы. Я не возражаю, в последнее время он часто так делает.

— Как дела с Алаевым? На мозг не капает? — ни с того ни с сего спрашивает парень, когда мы садимся в его машину.

Она у него такая же низкая, как у Тимура, поэтому, чтобы не удариться головой, нужно изрядно изловчиться. Но я уже почти приноровилась.

— Нет, — отвечаю настороженно. — С чего такие вопросы?

Для меня не секрет, что Матвееву известно о нашей с Алаевым «родственной» связи. Видимо, сводный сам посвятил его в подробности, они же вроде как дружат. Однако до сегодняшнего дня Никита не проявлял ни малейшего интереса к данной теме.

— Да просто, — пожимает плечами, нажимая кнопку запуска двигателя. — У Тима всегда был непростой характер. А после смерти матери окончательно испортился.

Все, что касается первой жены Анвара Эльдаровича, для меня табу. Мама не любит говорить об этом, а у Алаевых я, само собой, спросить не могу. Поэтому внезапное упоминание покойной Авроры Карловны вызывает во мне приступ жгучего любопытства.

— Ты знал Тимура еще до смерти мамы?

— Да, мы года четыре знакомы, — кивает Матвеев, выворачивая руль и плавно выезжая на дорогу. — В футбол вместе играли.

— А маму его ты видел? — уточняю осторожно.

— Она нам периодически после тренировок печенье с изюмом приносила. Ну, до тех пор, пока не слегла.

— А чем она болела?

Пользуясь словоохотливостью Никиты, добываю информацию, которая давно меня интересует.

— Блин, как это называется… — парень морщится, напрягая память. — Ну короче, это такой вид склероза, когда поражаются нервные клетки и человек постепенно теряет контроль над своими мышцами. Двигаться нормально не может, дышать. А мозг при этом работает, как обычно.

О чем-то подобном я слышала. Но название тоже не припомню. Жестокая болезнь.

— Ужас, — вздыхаю тихо.

— Да, неприятная штука, — соглашается Никита. — Много нервов сожрала и Тиму, и бате его.

— Я не знала, что вы с Тимуром так близки…

— Да мы и не близки, — отмахивается. — Так, тусуемся иногда вместе. Это мой кореш, Мишка Солданов, с Алаевым все братался. По сути, он и был связующим звеном между мной и Тимой. А сейчас мы просто приятели.

— А куда этот ваш Солданов делся?

— В Штаты укатил, на учебу. Прошаренный оказался, говнюк, — ухмыляется. — Понял, что в Рашке ловить нечего.

— А ты чего тогда не уехал? — спрашиваю иронично. — Раз ловить нечего?

— Так еще не вечер, Лер, — поворачивается и подмигивает. — А, может, я специально остался, чтобы тебя повстречать? Кто знает, может, ты моя судьба?

Никита вновь сжимает мою ладонь, лежащую на коленях, а я весело хихикаю. Про судьбу он, конечно, загнул, но все равно приятно.

— Так, значит, тебя и Алаева друзьями не назовешь? — хочу докопаться до истины.

— Ну почему? Назвать-то можно. Просто наш Тимка — парень с комплексом бога. Любит, чтоб перед ним пресмыкались, — на губах Матвеева играет усмешка. — А я, как ты понимаешь, пресмыкаться не привык.

— Выходит, и Ранель Измайлов перед ним пресмыкается? — говорю недоверчиво.

— Ну нет, с Раном там другая история. Они же с Алаевым сначала друг другу морды набили. Тим даже вроде в больничке лежал… Хотя я не уверен, что из-за этого. Но суть в том, что Измайлов — пацан с улиц, с ним либо по-хорошему, либо никак. А Алаеву после отъезда Мишки Солданова лучший друг нужен был, ну вот они как-то и скорефанились.

Да уж. Занятная история.

Никита отвлекается на телефонный разговор с внезапно позвонившим другом, а я погружаюсь в мрачные раздумья о трагической судьбе мамы Тимура. Как, должно быть, страшно, когда совсем еще не старая женщина так долго и мучительно уходит их жизни. Врагу не пожелаешь.

— А ты не знаешь, когда Аврора Карловна умерла? — спрашиваю я, когда Никита кладет трубку. — Сколько лет назад?

— Лет? — парень недоуменно вздергивает бровь. — Если мне не изменяет память, и года не прошло…

Несколько секунд я тупо моргаю, боясь поверить в услышанное. Этого просто не может быть! Ведь если Аврора Карловна скончалась меньше года назад, то, значит, моя мама начала отношения с Анваром Эльдаровичем, когда тот был еще женат… Нет, это абсурд какой-то! Мама не стала бы уводить мужчину, да еще и у смертельно больной женщины… Она у меня не такая…

— Ты точно ничего не путаешь? — хриплю я.

— Да вроде нет, — Никита чешет затылок. — Если сомневаешься, почему не спросишь у своих родаков? — а потом вдруг догадывается. — Или у вас не принято об этом разговаривать?

— Не принято, — со вздохом подтверждаю я.

— Ладно, Лерусь, не грузись, — парень ободряюще хлопает меня по колену. — Проблемы предков не твоя забота. Они не маленькие, сами разберутся.

Я согласно киваю, но выкинуть из головы полученную информацию не могу. В душе поселяется червячок сомнения и грызет меня изнутри. Нервы обгладывает. Неприятно и неуютно. Черт, ну зачем я вообще в это полезла?

В кафе нас встречает улыбчивая девушка-хостес и сажает за лучший, по ее словам, столик у окна. Никита подсовывает мне меню и велит заказывать все, что душе угодно. А мне и есть-то неохота. Разговоры о родителях всякий аппетит отбили.

В итоге останавливаю свой выбор на грибном крем-супе и отлучаюсь в туалет, чтобы вколоть инсулин. Когда возвращаюсь, Никита ждет меня, откинувшись на спинку бархатного дивана и задумчиво вращая в руках телефон.

— Ты такая красивая, Лер, — выдает он неожиданно.

— Спасибо, — убираю за ухо выбившуюся прядь волос и сажусь напротив.

— Нет, правда, я на тебя смотрю и прям не верю, что ты реальная.

— Ну так потрогай, — протягиваю ему руку, игриво шевеля пальцами. — Я реальная. Из крови и плоти.

Никита стискивает мою ладонь и припадает к ней губами. Целует медленно и очень чувственно.

— Давай селфи сделаем? — предлагает он, пересаживаясь на мой диван. — На память. Буду любоваться, когда тебя нет рядом.

Он наводит на нас фронтальную камеру и, прижавшись ко мне щекой, делает пару кадров.

— Вот эта вроде нормальная, — листает получившиеся фотки. — Я выложу, ты не против?

— Нет, — качаю головой. — Выкладывай.

Не могу не признать, что его восхищение здорово льстит. Мне и раньше доводилось слышать комплименты, но никогда они не звучали так искренно. Аж за душу берет.

Глава 27

Тимур

— Почти все крупные компании анонсировали разработку собственных робокаров, — со скепсисом заявляет Ранель, листая ленту автомобильных новостей. — Походу, скоро на беспилотниках гонять будем. Отстой.

— Вряд ли, — хмыкаю недоверчиво. — В России — точно не скоро.

— Почему?

— У нас в стране полгода зима, дороги снегом заметает. А без разметки беспилотная тачка хрен справится с управлением.

— Это факт, — задумчиво тянет он.

— Так что расслабься, братан. Мы еще порулим.

Кокетливо виляя бедрами, молодая официантка в коротеньком переднике приносит заказ и принимается расставлять перед нами тарелки.

— Сегодня вечером свободна? — окинув ее оценивающим взглядом, спрашивает Измайлов.

— Что? Это вы мне? — тушуется девушка, хлопая ресницами.