Нед (трилогия) - Иван Казаков

– За мной! – приказал человек в темно-красной одежде, и толкнул входную дверь.

Гулкий коридор, эхо шагов гаснет где-то в пропасти, мостики, сделанные из досок, перевязанных веревками – они страшно раскачиваются, и девушка судорожно цепляется за канаты, боясь сделать шаг.

Конвоиры молча подхватывают ее жесткими, как железными руками, и переносят через пропасть. Снова тоннель, еще один, снова мостик и опять руки мужчин.

Так длилось около часа, и Санда, запыхавшаяся, даже выбилась из сил от быстрой ходьбы – залежалась, целыми днями на кушетке без движения, стресс. Ее даже пошатывало, когда она поднималась по тоннелю, выложенному кирпичом.

– Закрой глаза и не открывай, пока я не скажу! – приказал мужчина – иначе ослепнешь!

Санда послушно закрыла глаза, ее взяли под руки и повели вперед Загремела крышка люка или двери, и…ее лица коснулся свежий ветерок, наполненный запахом трав, земли. Лучи солнца заиграли на коже, девушка непроизвольно приоткрыла глаза, вскрикнув от боли и залившись слезами.

Проморгалась, и сквозь пелену слез увидела закрытую карету, возле которой стояли несколько неприметных людей.

Санду подтолкнули вперед, дверь кареты раскрылась, девушку приподняли и усадили внутрь, на кожаное сиденье. Двое молчаливых охранников уселись напротив, дверь захлопнулась, кучер щелкнул кнутом, карета, качнувшись как корабль на волне, сдвинулась с места и набирая скорость понеслась вперед.

Из-под ее огромных, окованных сталью колес вылетали клубы пыли, поднимаясь выше окон повозки, потом сталь колес загромыхала по городской булыжной мостовой и за окнами зашумела улица – людские голоса, крики возчиков, виртуозная ругань грузчиков – все, как в обычный день большого города.

Карета громыхала не очень долго. Где-то остановилась на некоторое время – были слышны грубые голоса, потом снова поехала и остановилась совсем скоро – вероятно въехав во двор. Дверца распахнулась, опустилась ступенька, и Санда, едва живая от волнения и усталости вышла наружу.

Все время, пока они шли и ехали, девушка пыталась узнать хоть что-то – что ее ожидает в конце пути, куда они едут, но конвоиры молчали, как будто у них были вырезаны языки.

Она отчаялась и теперь ожидала самого худшего, перебрав все варианты. Возможно, что ее сейчас продадут в рабство.

Наконец – конвоир справа сказал:

– Идете до лестницы, ведущей в дом, там вас встретят.

Затем повернулся и молча уселся в карету. Та тронулась и выехала со двора.

Санда нерешительно пошла вперед, и когда поднялась на первую ступеньку, из дома выскочили несколько женщин – видимо рабыни, под присмотром старшей служанки. Девушку подхватили и повели, поддерживая под руки. Через несколько минут она оказалась в большой комнате, отделанной фресками, на которых были изображены купающиеся мужчины и женщины…и не только купающиеся.

Протерев слезы, девушка со смущением рассмотрела, что парочки на фресках занимаются любовью в различных позах. И тут – в голове у нее прояснилась и Санда вспомнила, где видела такие фрески! В доме Хеверада!

– Где я? – спросила Санда, и получила ответ:

– В доме господина Хеверада, вашего мужа. Госпожа, вы можете сами войти в ванну? Или вам помочь?

– Постараюсь – кивнула Санда, и когда с нее стянули балахон, пошла к вделанному в пол небольшому бассейну с каменными ступеньками, от которого шел запах благовоний для купания. На ступеньках пошатнулась и едва не упала – упала бы, если бы не две смуглокожие девушки одетые в полотенца, обернутые вокруг бодер. Они подхватили Санду сильными руками, и вместе с ней вошли в воду, оказавшуюся восхитительно горячей и ароматной.

Последующий час она помнила плохо. Ее терли, мыли, брили, массировали, проминая закостеневшие мышцы, растирали какими-то снадобьями, от которых тело горело, будто она стояла рядом с открытым пламенем. Потом снова мыли, и в конце – умастили благовониями, тонкими, и дорогими, привезенными с далекого южного материка.

После всех процедур, на нее надели восхитительное кружевное белье, а поверх – алое шелковое платье, облегающее стройную фигуру и очень шедшее к темным волосам. Одна из женщин перед этим отстригла ей подросшие волосы, а потом накрутила кудряшки, создав прическу, достойную королевы.

Затем все, кроме старшей слуги, по команде исчезли из комнаты, а старшая попросила Санду пройти за ней следом.

За дверью оказался длинный коридор, освещенный из небольших оконцев в стене по правой стороне. Идти пришлось недолго, через пять минут Санда стояла перед темной лакированной дверью, высотой в два ее роста.

Служанка сдержанно кашлянула, и пояснила:

– За этой дверью вас ждут, госпожа. Я удаляюсь, а если вам что-то понадобится – дерните за шнур сигнала. Я сразу приду.

Женщина повернулась и ушла, а Санда осталась перед дверью, долго не решаясь ее толкнуть. Сердце девушки билось часто-часто, как птичка, которая бьется о прутья клетки в безнадежной попытке вырваться наружу.

Собрав в кулак всю волю, Санда решительно толкнула дверь, а переступив через порог, присмотрелась, и остолбенела…

Первая мысль – «Он изменился!»

Перед Сандой стоял высокий молодой мужчина, плечистый, сильный, с жестким, слегка надменным выражением лица. Его глаза изменились – насколько девушка помнила – а она помнила! – глаза когда-то были голубыми. Теперь – зеленые.

Мягкая куртка из неброской зеленой ткани облегала мощную, развитую грудь, а рука мужчины привычно лежала на эфесе меча – видимо всколыхнуло неожиданное появление Санды, и готовый ко всему человек на всякий случай приготовился к бою.

Плотные брюки из такой же ткани, что и куртка, облегали мощные бедра длинных ног, прочно стоящих на земле, и казалось никакая сила не может свалить этого воина.

Через долю секунды на губах Неда появилась легкая улыбка, и надменное лицо сразу помолодело, превратилось в родное, до боли знакомое лицо юноши, с которым она когда-то связала свою жизнь. Когда-то…когда? Годы и годы назад, тысячелетия пролегли между той минутой, когда она проводила взглядом Нед, всходящего на трап десантного корабля, и нынешней. Теперь, они были другими людьми – и Нед другой, и она другая…

– Здравствуй, милая – Нед шагнул вперед, и Санда упала ему на грудь, почти потеряв сознание. Он подхватил девушку, поднял на руки и понес к большому кожаному дивану. Уложив на спину, подложил под голову бархатную подушку с рисунком невиданного крылатого зверя.

Потом пошел к письменному столу, взял кувшин, и в хрустальную кружку полилась жидкость, остро запахло плодами янгара, сок из которого был так популярен в столице.