Хроники Средиземья - Джон Толкин

— Нет! Этого нельзя, — сказал Фродо, строго и жалостливо глядя на него. — Ты жаждешь всего лишь увидеть и потрогать его, хотя сам знаешь, что это безумие. На нем — нельзя. Хочешь, поклянись им, ибо ты знаешь, где оно. Оно перед тобой.

Сэму на миг показалось, что хозяин его вырос, а Горлум совсем усох: величавая тень, могучий властитель, скрывающий тайные знаки избранности под серым облачением, и у ног его — скулящая собачонка. Однако же эти двое заведомо были в родстве: они читали в сердце друг у друга. Горлум стоял на коленях, обнимая ноги Фродо, по-собачьи ластясь к нему.

— Прочь! Прочь! — сказал Фродо. — Ну, приноси свое обещанье!

— Мы обещаем, да, я обещаю! — проговорил Горлум. — Обещаю верно служить хозяину Прелести. Добрый хозяин, послушный Смеагорл, горлум, горлум!

Он вдруг заплакал и опять потянулся зубами к лодыжке.

— Отвяжи его, Сэм! — приказал Фродо.

Сэм неохотно повиновался. Горлум тут же вскочил и запрыгал вокруг, как нашкодивший пес, которого хозяин простил и приласкал. С этой минуты повадка его хоть ненадолго, а изменилась. Шипеть и хныкать он стал реже и обращался к спутникам, а не к себе и своей прелести. Он поджимался и вздрагивал от их внезапных движений, боялся подходить близко и с ужасом сторонился их эльфийских плащей, но был приветлив и жалко угодлив. Он кряхтел от смеха в ответ на любую шутку, прыгал и ликовал, когда Фродо был с ним ласков, и заливался слезами, если Фродо его корил. Сэм с ним почти не разговаривал и ни в чем ему не доверял: новый Горлум, Горлум-Смеагорл, был ему, пожалуй, чуть ли не противнее прежнего.

— Ладно, Горлум, или как бишь тебя теперь, — сказал он. — Пошли! Луна скрылась, ночь на исходе. Пора в дорогу.

— Пошли, пошли, — двигаясь вприскочку, соглашался Горлум. — Пойдемте скорее! Есть только один путь от каменной страны через болота, ни к северу, ни к югу другого пути нет. Я его нашел, давно уже. Орки там не ходят, орки его не знают. Орки боятся болот, они их обходят за много-много миль. Хорошо вышло, что вы здесь оказались. И хорошо, что нашли Смеагорла, да. Смеагорл вас выведет!

Он побежал вперед и оглянулся, словно пес, зовущий хозяев на прогулку.

— Ты полегче, Горлум! — крикнул ему Сэм. — Не больно-то убегай, я ведь далеко не отстану, а веревка — вот, наготове.

— Нет-нет, он не убежит! — сказал Горлум. — Смеагорл дал обещание.

И они пустились в путь под звездным пологом ночи. Горлум повел их назад на север, но вскоре они свернули, оставив за спиной обрывы Привражья, и спустились по каменным грудам к окраине необъятных болот. Быстро и бесшумно исчезли они в темноте. В огромной топкой пустыне перед Воротами Мордора царила сумрачная тишь.

Глава II

ТРОПА ЧЕРЕЗ ТОПИ

Горлум двигался одинаково быстро на своих двоих и на четвереньках, вытянув шею вперед и выставив голову. Фродо и Сэм едва поспевали за ним, но он, видно, раздумал улизнуть и, когда они далеко отставали, оборачивался и поджидал их. Они пришли к давешней расселине, но уже вдалеке от горных подножий.

— Ага, вот она где! — крикнул Горлум. — Там понизу тропочка, мы по ней пойдем-пойдем и выйдем во-он туда. — Он махнул рукой на юго-восток, в сторону болот, гнилое и тяжкое зловоние которых превозмогало ночную свежесть.

Горлум порыскал на краю расселины и подозвал их:

— Сюда! Здесь легко можно спуститься. Смеагорл ходил здесь однажды, я здесь ходил, прятался от орков.

Хоббиты спустились во мглу следом за ним — оказалось, и вправду легко. Футов двенадцать шириной, не больше пятнадцати в глубину, впадина служила руслом одной из бесчисленных речушек, стекавших с Привражья, пополняя застойные хляби. Горлум свернул направо, более или менее к югу, и зашлепал по ровному каменному дну. Вода ему была явно очень приятна, он радостно хихикал и даже поквакивал себе под нос нечто вроде песенки:

Ноги грызет холод,Гложет кишки голод,Камни больно кусаются —Голые, словно кости,Грызть их нету корысти —Зубы об них обломаются.А мокрая мягкая речкаРадует нам сердечко,К усталым ногам ласкается.И мы говорим с улыбкой…

— Ха-ха! Кому же это мы улыбаемся? — прогнусавил он, покосившись на хоббитов. — А вот сейчас скажем, кому. Он тогда сам догадался, треклятый Торбинс.

Глаза его гадко сверкнули в темноте, и Сэму это сверкание очень не понравилось.

Живет она — не дышит,Безухая — а слышит.Как мертвая, холоднаВ кольчуге своей она.Все пьет и никак не напьется,На земле — скачет и бьется.Ей водомет — дыра,А островок — гора.Блестит она и мелькает,Гладенькая такая!И мы ее кличем с улыбкой:Плыви к нам, вкусная рыбка —Жирненькая!

Песенка снова навела Сэма на мысль, которая осаждала его с тех самых пор, как он понял, что хозяин решил взять Горлума в провожатые, — мысль о еде. Хозяин-то, наверно, об этом и вовсе не подумал, зато Горлум подумал наверняка. И вообще — как, интересно, Горлум кормился в своих одиноких скитаниях? «Плоховато кормился, — подумал Сэм. — Сразу видно, изголодался. Ох, не побрезгует он, коли уж рыбка не ловится, хоббитским мясцом. Заснем — и ау! — как пить дать слопает обоих. Ну смотри, Сэм Скромби, на тебя вся надежда».

Они долго брели по дну темной извилистой расселины, усталым хоббитам казалось, что и конца этому не будет. Ущельице свернуло к востоку, расширилось, постепенно стало совсем неглубоким. Серая дымка предвещала рассвет. По-прежнему проворный Горлум вдруг остановился и посмотрел на небо.

— День недалеко, — прошептал он, будто день, того и гляди, услышит его и накинется. — Смеагорл спрячется здесь, я спрячусь, и Желтая Морда меня не заметит.

— Мы бы и рады увидеть солнце, — сказал Фродо, — да сил нет выбираться наверх: ноги подкашиваются.

— Не надо радоваться Желтой Морде, — сказал Горлум. — Она нарочно выдаст врагам. Добренькие умненькие хоббитцы спрячутся со Смеагорлом, а то кругом шныряют орки и злые люди — они далеко видят. Прячьтесь, хоббитцы, здесь со Смеагорлом!

На отдых пристроились у крутого каменного ската расселины, из которой теперь высокий человек запросто мог бы выглянуть. Ручей бежал поодаль, под ногами была сухая гладь. Фродо и Сэм уселись на большом плоском камне, прислонившись к скату. Горлум плескался и копошился в ручье.