Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Кассандра Клэр

Через плечо Слитерина она могла видеть Гарри — у него все еще был слегка обалдевший и ошеломленный вид после Заклятья, а на лице, куда оно ударило, расползался синяк. Когда она увидела все это, у нее защемило сердце: мало того, что с ним случилось, теперь вот они оба… Но почему Гарри, почему всегда Гарри?!

Слитерин встал прямо перед ней, закрыв Гарри:

— Мне было так жаль прерывать эту трогательную сцену, — его темные сонные глаза напоминали глаза ящерицы. — Поверишь ли, однажды я застал мою Ровену и этого грязнокровку-кузена почти в такой же… гм… ситуации, — он наклонил голову, и его глаза медленно скользнули с ее лица на ее тело. Она вздрогнула, пытаясь вырваться или отодвинуться, но веревка держала ее крепко. — Я так и думал, что ты поверишь, — пробормотал он, — такое предательство живет в веках, оставляя свои отметины… Оказывается, у тебя те же отвратительные наклонности… Как жаль, ты такая прелестная крошка… Я было думал сохранить тебе жизнь… Какое разочарование…

Эрмиона зажмурилась и отвернулась от него. Сердце бултыхалось в груди, наполненное таким отвращением, что ей казалось, оно вот-вот взорвется. Единственным утешением было то, что без Драко и Джинни Око открыть невозможно, а она, как она надеялась, были далеко.

— И что ты видишь, когда закрываешь глаза? — шепнул он, прикоснувшись к ее щеке своими длинными холодными пальцами. — Ты ведь помнишь, как все было у нас?.. Комнаты замка, где мы были вместе…

— Я ничего не помню, — прервала его она. — Вы отвратительны. Не прикасайтесь ко мне.

— Я отвратителен? — зарычал он, и обнажил свои острые желтоватые зубы. У нее екнуло в желудке. Он отшатнулся, убрав руку с ее лица. — Ты… Я думал, ты — как она… Я взглянул на тебя его глазами и увидел, что он любит тебя, как я любил ее… Поэтому я забрал тебя, я бы сделал тебя своим Источником… Но за эти годы ее чистая кровь смешалась с кровью магглов и грязнокровок. Ты не такая, как моя Ровена. Ты стояла рядом с моим Наследником на ступенях, и я увидел, как меч обжег твою руку. Я все понял: ты не Магид. Ты — ничто, обычная магглорожденная девчонка, как мне сообщили мои слуги. Ты недостойна стать моим Источником, недостойна иметь ее лицо, недостойна ее крови, текущих в твоих венах… Ты — ничто.

Эрмиона взглянула на него с яростью и отвращением:

— Она не любила тебя, — зашипела она, — у меня ее память, я это знаю! С твой стороны все это было ради обладания и контроля. И она поняла, что не любит тебя, она любила Годрика! Все, что у тебя было к ней, было чем-то злым, грязным…

И Слитерин ударил ее. Его кулак впечатался ей в подбородок, взорвав губы и зубы агонией боли. Задохнувшись, сквозь темноту перед глазами она увидела, как Гарри рванулся вперед, насколько позволяли его узы, однако до Слитерина было невозможно дотянуться…

Тот повернулся и, взглянув на него, заулыбался, самой ужасной из всех улыбок, которые можно было себе представить.

— А, Гриффиндорский Наследничек… Ты похож на него, только он никогда не был таким дохлым и хрупким, как ты. Но, видя тебя, я думаю, в его сердце всегда было что-то непрочное… А ведь по нему сложно было это заподозрить… А теперь — посмотри-ка на меня, — он улыбнулся, и Эрмиона похолодела, услышав в его голосе предвкушение пытки…

Странно — именно так и звучал голос Драко несколько лет назад, когда единственной целью в его жизни было побольнее ранить Гарри. Она затрепетала, ожидая, что он двинется к ней, понимая, что для этой цели она подходила сейчас куда лучше… Но нет.

Слитерин поднял и сжал в руке мантию-невидимку, а из кармана мантии вынул длинный узкий нож. Взглянув на Гарри, он воткнул его в мантию и с размаху располосовал ее на две половины со звуком, похожим на вскрик… Эрмиона охнула, но ничего не могла поделать: за несколько секунд мантия Джеймса Поттера, побывавшая с ними во всяких переделках и не раз спасавшая им жизнь, единственная вещь, доставшаяся Гарри от отца, — превратилась в полосы, свившиеся вокруг ног Слитерина…

Гарри не двинулся, не заговорил — она увидела его склоненную голову, словно у него не было сил смотреть на это, его трясущиеся плечи… Самое ужасное зрелище в мире… Видеть, как он страдает, видеть его поражение… Ей хотелось кричать, выть от ярости и отчаяния; вырвись она на волю, она бы убила Слитерина голыми руками. В комнате царила тишина, нарушаемая только неровным дыханием Гарри, да ее собственными задыхающимися всхлипами, да… звуком открываемой двери.

Дверь. Эрмиона дернулась в своих веревках и со страхом и удивлением увидела, как двустворчатая дверь распахнулась, как совсем недавно распахнулась перед ней и Гарри, и в комнату вошли Драко и Джинни. Сначала Драко, Джинни за ним. В руке он сжимал меч, Джинни держала наготове палочку. Ее глаза заскользили по комнате — пентаграмма на полу, Око, Гарри, Эрмиона, Слитерин… — и они двинулись вперед, словно ничего не увидели.

— Драко! — Эрмиона не смогла сдержать рвущийся из груди вопль. — Джинни!

Ни тот, ни другой не повернулся, словно ничего не услышали. Эрмиона повернулась к Гарри, и от выражения его лица у нее дрогнуло сердце: не моргая, он потрясенно смотрел на Драко, словно не в силах проверить в происходящее. Она почувствовала, что он пытается заговорить с ним, как обычно, обратиться к нему — разум к разуму — и… ничего.

Слитерин рассмеялся, не пытаясь говорить тише:

— Они не слышат вас. И не видят. Мы под Заклятьем Obfuscatus — простенько, но эффективно. Смотрите.

Эрмиона взглянула, не в силах отвести глаз. Она поняла, что не может услышать, о чем говорят Драко и Джинни — вот Джинни остановилась и, упершись рукой ему в грудь и глядя в глаза, что-то серьезно сказала ему. На ней были какие-то древнего покроя кожаные бриджи и черный, явно не по размеру, свитер, скрывавший ее изящную фигурку — наверное, он принадлежал Драко… Хроноворот на запястье… Драко — такой тонкий в его черной рубашке, с закатанными рукавами — она могла видеть черную розу Знака Мрака на его предплечье — поднял руку, откидывая с глаз упрямые серебристые пряди, оглядел комнату…

Она безмолвно молила его: ну увидь же меня, увидь меня!

Но нет — он пожал плечами, потянулся к Оку и положил на него руку.

Нет, — прошептала Эрмиона и заорала во весь голос, — нет! НЕТ!

Ее не услышали. Она увидела, как Джинни что-то произносит… в центре Ока полыхнули вспышки — золотая и темно-зеленая, глаза Драко расширились, он отступил и, ухватив Джинни, потащил ее за собой: Око начало дрожать и вибрировать, внутри него замерцало живое пламя. Эрмиона слышала свое хриплое дыхание, разрывающее тишину. Пламя снова затряслось… И, наконец, вырвалось наружу — с резким треском Око разрушилось, рассыпав хрустальные осколки дождем скорлупок, а на том месте, где оно только что висело, вознесся зеленоватый дымок; качнувшись, он направился к Слитерину и вошел ему в грудь.