Курс чудес - Кеннет Уопник

3. В функцию учителей Господних не входит анализ следствий, вызываемых их дарами. Их функция — дарить дары. С дарами вместе они отдали и их конечный результат, ведь результат неотделим от дара. Дарить не может тот, кто озабочен итогами своих даров. Это ограничивает само дарение, и ни дарящий, ни принимающий не получают дара. Доверие составляет существенную часть дарения: по сути, это — та часть, что делает возможным соучастие и гарантирует, что дарующему не грозит потеря, что он способен только обрести. Кто же дарит дар и остается с ним, чтобы следить, использован ли дар по назначению? Это не дар, а кабала.

4. Отказ от беспокойства о подарке и делает его воистину подаренным. Только доверие делает возможной подлинную отдачу. Исцеление есть изменение мышления; такого изменения Святой Дух ищет для больного в его же разуме. Это Святой Дух в разуме дарующего приносит ему дар. Разве его можно потерять? Разве он окажется бездейственным? Сокровищница Божья не скудеет. И если утерян один дар, она не будет полной. Однако ее полнота гарантирована Богом. Зачем же Божьему учителю заботиться о том, что стало с его подарком? Когда Бог дарит Богу, кто в этом святом обмене получит меньше нежели всё?

7. НУЖНО ЛИ ПОВТОРНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ?

1. Ответ напрашивается сам собою. Исцеление не может быть повторено. Если больной исцелен, то от чего же его снова исцелять? И если исцеление, как уже говорилось, определенно, что же тогда повторять? Ведь озабоченность итогом исцеления означает для Божьего учителя ограничение исцеления. И уж тогда в исцелении нуждается разум самого учителя. Он должен обеспечить этот процесс. Нынче он — пациент и таковым должен себя считать. Он сделал ошибку, и ему следует изменить свое отношение к ней. Ему не хватило доверия, сопутствующего подлинному дарению, и он не получил пользы от своего подарка.

2. Когда же учитель Божий старается быть просто каналом для передачи исцеления, его ждет несомненный успех. А искушаемый сомнениями не должен повторять своей попытки. Она уже была максимальной, ибо Святой Дух принял ее как таковую и воспользовался ею как таковой. Теперь перед учителем Господним всего одна стезя, воспользовавшись собственным здравым смыслом, он должен сказать себе, что отдает проблему Тому, Кто не знает неудач, а также должен признать, что его собственная неопределенность есть не любовь, а страх и следовательно ненависть. Его позиция тогда становится несостоятельной, ибо он предлагает ненависть тому, кому предложил любовь. Это немыслимо. Если предложена любовь, только любовь должна быть и получена.

3. В это Учитель Божий должен верить. В этом и заключается смысл утверждения, что есть одна обязанность у чудотворца: принятие Искупления для себя. Учитель Божий есть чудотворец, поскольку он дарует полученные им дары. Но прежде он должен их принять. Он более ничего не должен делать, да более и сделать ничего нельзя. Приняв исцеление, он может его отдать. А, усомнившись в этом, пусть он вспомнит, Кто дарит дар и Кто его получает. Так корректируются его сомнения. Он думал, будто можно изъять Господень дар. Это была ошибка, но ошибка поправимая. Поэтому учитель Божий должен признать ошибку за то, что она есть, позволив исправить ее для себя.

4. Необычайно трудно признать, что сомнение в исцелении, обусловленное видимой устойчивостью симптомов — это ошибка, принявшая форму отсутствия доверия. Как таковая она есть атака. Обычно она видится совсем обратным. Ведь поначалу кажется и впрямь нелогичным отождествлять продолжение заботы с атакой. Такая забота наделена всею видимостью любви. Но без доверия любовь немыслима, а сомнение и доверие несовместимы. И ненависть должна быть противоположностью любви, безотносительно к той форме, которую она принимает. Не сомневайся в даре, тогда не усомнишься и в его последствиях. Эта определенность наделяет учителей Господних силой чудотворства, ибо они доверились Ему.

5. Реальным основанием для сомнений в исходе любой проблемы, предложенной для разрешения учителю Господню, всегда является сомнение в самом себе. И это непременно означает, что доверием оделялось иллюзорное я, ибо только в подобном я и можно усомниться. Эта иллюзия может принять множество форм. Возможно, это страх, связанный с собственной уязвимостью и слабостью. Или же страх перед неудачей и стыд, связанный с чувством несостоятельности. Возможно, это — смущение, произрастающее из ложной скромности. Форма ошибки не важна. Важно только признать ошибку таковою.

6. Ошибка есть всегда некая форма озабоченности собой, обособление от пациента. Она — провал в признании его частью Я и отражает полную путаницу в отождествлении. Конфликт в определении собственного я закрался в твои мысли, и ты обманут в отношении себя. Ты обманываешься на свой счет, ибо отверг Источник своего творения. Если ты предлагаешь только исцеление, сомнения невозможны. Если ты искренне желаешь решить проблему, сомнения немыслимы. Если ты абсолютно уверен в сути проблемы, у тебя нет сомнений. Сомнения суть результат противоречивых желаний. С твердой уверенностью в том, чего желаешь, сомнение невозможно.

8. КАК ИЗБЕЖАТЬ ВОСПРИЯТИЯ СТЕПЕНЕЙ ТРУДНОСТИ?

1. Вера в степени трудности — это фундамент мирского восприятия. Она зиждется на различиях: на разном опыте и на меняющейся перспективе, на различиях в росте и неравенстве в размерах, на разных оттенках темноты и света, на тысячах контрастов, когда каждая вещь как бы борется за признание с другой. Большой предмет отбрасывает тень на малый. Яркие вещи отвлекают внимание от менее заметных. Наиболее опасная идея или же (по мирским стандартам) самая привлекательная полностью нарушает умственное равновесие. Телесные глаза видят сплошной конфликт. Не обращайся к ним за пониманием и покоем.

2. Иллюзии — всегда иллюзии различий. Могло ли быть иначе? По определению, иллюзия — это попытка превращения в реальность того, что признается чрезвычайно важным, но не истинным. Следовательно, движимый желанием это заполучить, разум стремится сделать это истинным. Иллюзии — не что иное, как пародии на творение, попытки привести истину ко лжи. Находя истину неприемлемой, разум восстает против нее, даря себе иллюзию победы. Считая здоровье бременем, он ищет приюта в бредовых снах. В подобных снах разум изолирован, отличен от других, имеет собственные интересы, способен удовлетворить свои запросы в ущерб другим.

3. Как же возникли эти различия? Они, определенно, должны находиться во внешнем мире. Однако именно разум судит всё зримое телесным оком. Именно разум интерпретирует приносимые телесными глазами "вести" и наполняет их значением. Значением, которого во внешнем мире не существует. "Реальностью" видится всё, что предпочтительно разуму. Его иерархия ценностей спроецирована в мир, и он посылает телесные глаза искать ее. Телесные глаза глядят на всё только через призму различий. Однако не на их вестях зиждется восприятие. Лишь разум оценивает вести, а посему лишь разум в ответе за видение. Разум один решает, реально или иллюзорно видимое, желанно или нежеланно, приятно или же вызывает болезненные ощущения.

4. Именно в процессе этой классификации и сортировки и зарождаются ошибки в восприятии. Именно здесь необходимо исправление. Всё, приносимое телесным зрением, разум классифицирует согласно своей предвзятой шкале ценностей, решая, куда поместить принесенный ощущениями факт. Может ли быть основание ошибочнее этого? Не признанный самим собою, разум испрашивает у самого себя лишь то, что уместится в данные категории. А сделав это, он заключает, что категории эти должны быть подлинны. На этом зиждется любое суждение о различиях, поскольку от этого суждения зависит всякое суждение в мире. Можно ли в чем–либо полагаться на подобную запутанную и бессмысленную "логику"?

5. В исцелении нет степеней трудности просто потому, что всякая болезнь является иллюзией. Труднее ли рассеять веру сумасшедшего в большую галлюцинацию, нежели в меньшую? Скорее ли поверит он в нереальность громкого голоса, нежели более тихого? Будет ли легче для него не внять навету убийства, нашептанному на ухо, нежели громогласному к нему призыву? И отразится ли увиденное им число зубцов на вилах дьявола на их правдоподобии в его восприятии? Его разум поместил их всех в категорию реальных, и следовательно все они для него реальны. Как только он осознает их иллюзорность, они исчезнут. То же и с исцелением. Свойства иллюзий, вроде бы отличающие их друг от друга, в действительности не имеют значения, ибо свойства эти столь же иллюзорны, сколь сами иллюзии.

6. Глаза телесные всё еще будут отмечать различия. Но разум, позволивший исцелить себя, перестанет их признавать. Всё еще будут те, что кажутся "больней" других, и зрение телесное по–прежнему будет регистрировать изменения в их внешности. Но исцеленный разум поместит их всех в одну категорию, категорию нереального. Это есть дар Его учителя: понимание того, что существуют всего лишь две осмысленные категории в распределении вестей, полученных из того, что представляется нам внешним миром. Из этих двух только одна реальна. И так же, как реальность целиком реальна, безотносительно к размерам, форме, времени и месту — ибо различия не могут существовать внутри нее — иллюзии все, без исключения, иллюзорны, единственный ответ недугу любого рода есть исцеление, единственный ответ иллюзиям есть истина.