Ночью в дождь - Андрис Колбергс

- И ты, бесстыдница, сказала это Агафонычу?

- Нет, притворилась, что не поняла.

- Чего не поняла?

- Что он предлагает свидание.

- Умница.

- Пожалуй, можно раскладывать по тарелкам. Чем украсить?

- Петрушка в кладовке на окне.

Алп расположился в другом кресле - высокий, плечистый, с широким лицом и темными, вьющимися волосами. И все же какой бы костюм Алп ни одел, какой бы галстук ни повязал, он выглядит как деревенщина в похоронном облаченье. Мыслит он односторонне, с трудом закончил политехнический, но давно уже директор.

Конечно, большой завод ему никогда не доверят. Хотя... всякие чудеса бывают. Он послушный - никогда не поплывет против течения. А если срывается, то только на подчиненных.

Виктор с рюмкой в руке стал ходить по комнате. Как всегда немного нервничал, не в состоянии усидеть на месте. Элегантный и изысканный - ни дать ни взять аристократ в четвертом поколении.

- Что бы ты сделала, если бы твоего лесного бродягу Алпа прибрала к рукам какая-нибудь красавица-фея?

- Не знаю, - пожала плечами Карина. - Наверно, ничего бы не сделала. А что вообще в таких случаях можно сделать?

- Я тоже так думаю. Скандалом ничего не добьешься, только осложнишь себе жизнь. Может, попыталась бы в пику ему найти любовника. А раньше... теперь-то я могу тебе признаться... Давно уже, как только вы с Алпом стали бывать у нас... Мне тогда казалось, что у тебя с Виктором роман.

- Что за фантазии у тебя сегодня! Включи тостер, пора делать гренки.

- Честное слово, мне так казалось. Какое-то время я даже была уверена в этом.

- И припасла серной кислоты, чтобы плеснуть мне в глаза?

- Почти. Хотела Алпу рассказать, а потом вместе с ним застукать вас.

- Плохой из Алпа компаньон, он же всегда на охоте.

- Виктор буквально ел тебя глазами. А мне было завидно, потому что на меня он никогда так не смотрел.

- Просто жаль, что я сама этого не замечала.

Тихо, как привидение, в кухню проскользнул Наурис и хотел стащить мясо, но его уличили и начали стыдить.

- Нам с Илгонисом смертельно жрать хочется! - оправдывался он, как плаксивый, обиженный мальчик. Немного сутуловатый, но очень даже симпатичный, мускулистый.

"Илгонису сейчас семнадцать, значит, Наурису уже двадцать один", подумала Карина.

- Всем хочется! Сейчас сядем за стол, - сказала Спулга.

- Если бы вы из своих яств пожертвовали нам хоть косточку, мы бы удалились и не стали мешать вам.

- У меня же сегодня день рождения.

- Мамуленька, я прекрасно это знаю и еще утром поздравил тебя восемнадцатью поцелуями. Илгонис тоже знает, он же тебя поздравил горшком с георгинами.

- Азалией, - поправила Спулга.

- Ну ладно, георгиновой азалией.

- Куда вы собрались?

- Нам просто скучно будет смотреть, как вы киряете! Илгонис хочет показать мне свою новую гоночную машину, может, по дороге высосем по коктейлю в какой-нибудь кафушке.

- Но чтоб не позднее десяти были дома. У Илгониса утром тренировка, - строго сказала Карина. - И никаких коктейлей!

- Мы же пьем только безалкогольные - молочные.

- Не зли меня, - сказала Карина тем же тоном. - Мама с тобой не справляется, а у меня ты получишь трепку в два счета!

- Я убегаю, я испугался, мне тут угрожают насилием! - Наурис быстро выскользнул из кухни. Он и в самом деле немного побаивался Карины, и ему было неудобно: раза два она видела его на улице изрядно выпившим, но ни отцу, ни матери, видно, не сказала об этом. Если бы сказала, то не обошлось бы без воспитательных бесед.

- Как учится в институте?

- Ленится, мерзавец, - ответила Спулга. - Тянет с зачетами, знает, что из-за Виктора не отчислят.

- Может, лучше было бы, если бы поступил в политехнический?

- Виктор надеется, что Наурис продолжит его работу. Ничего, все в конце концов уладится, он ведь еще совсем ребенок. Такой возраст: уже не мальчик, но еще не мужчина.

- Для тебя он всегда будет мальчиком, так же как для меня Илгонис.

Тема разговора в гостиной переменилась, голоса перекрывали друг друга, значит, говорили о работе и ругали техническое снабжение. Наконец верх взял баритон Эдуарда Агафоновича.

- Надо отдать им должное: коньяк они не признают. Только водку. Но и хлестали ее, простите за выражение. Однако все это зря, профессор! Мы от них ничего не получим. Они только на обещания мастера! Никак не возьму в толк - то ли не могут достать эту аппаратуру, то ли боятся. Если все дело только в боязни, то надо попробовать их заинтересовать.

- Или, как в народе говорят, смазать, - вмешался Алп. И стал напевать на мотив известной песенки: - Смазать, смазать, а кого мне смазать? - всех подряд!.. Виктор, накапай мне еще немного.

Несмотря на свой большой рост, хмелел он обычно быстро.

Эдуард Агафонович, не слушая Алпа, продолжал говорить Виктору:

- Я думаю, что скорее всего они не могут. Чего им бояться подмахнуть и наше заявление - мы ведь устроили все почти официально, в худшем случае можно схлопотать замечание или выговор.

- Но они серьезные специалисты, - возразил профессор.

- Ничего мы не получим, - махнул рукой его собеседник. - Зря я пропивал с ними свое здоровье. Специалисты? Возможно. А вы думаете, специалисту не хочется после московской сутолоки подышать ионизированным воздухом Рижского взморья и покорчить из себя барина? Командировочные ему платят, гостиница и дорога - бесплатные, вдобавок на ваши деньги, профессор, я вожу их по кабакам и все время делаю комплименты. Такая командировка в пять раз приятнее отпуска. Если не больше.

- Стареешь, Агафоныч, видишь все в мрачных тонах.

- Нет, профессор, просто я тертый калач. Поэтому еще раз повторяю: придется ехать и искать деловых людей. Кстати, это и обойдется дешевле по крайней мере, на все будет твердая цена, а не туманные обещания.

- Ящики и основания я вам сделаю даром, - вдруг выпалил Алп, обидевшись на то, что его как бы исключили из разговора.

- Ты правда мог бы? - растерянно воскликнул Виктор. - Алп, ты настоящий друг! Ты мне очень помог бы!

- Дайте только точные размеры и ищите электронику.

- Электронику нам соберут и смонтируют на уровне мировых стандартов. Быстро не получится, но у меня хоть будет гарантия, что не останусь с носом.

- Мы же не сможем оформить, - хмуро возразил Агафонович. Казалось, что возможность изготовить аппаратуру на месте ему явно не по душе. Должно быть, затрагивала его материальные интересы.

- Нержавеющая сталь вас устраивает?

- Конечно.

- Хотелось бы узнать, как он это провернет, - продолжал ворчать Агафонович.

- У меня, уважаемый, в отличие от вас, всего три маленькие премудрости, - Алп развалился в кресле. Агафоновича он считал гнидой, которой не место в этом узком, избранном кругу. Кроме того, его раздражали очень дорогие подарки, которые всегда приносил Агафонович это ставило других в неловкое положение. "По крайней мере, к Виктору таким образом возвращается часть его денег", - хихикая, говорил Алп Карине. - Три маленькие премудрости, но с ними можно долго и сытно прожить. Если рабочий недоволен, я ему доказываю, что он сам во всем виноват, чтобы ему не взбрело в голову, что и начальник может быть виновен. Если недоволен мастер, я говорю ему, что он виноват вместе с рабочим, а если недовольны в объединении... нет, там недовольных нет: я щажу их нервную систему и наверх подаю только хорошие сведения. Потому что они любят хорошие сведения, с них ведь тоже спрашивают хорошие сведения, вот ради этого-то они и готовы кое на что смотреть сквозь пальцы. Это моя третья премудрость, а свои основания из нержавеющей стали вы получите, дайте только чертежи! Что, мало премудростей? Пожалуйста! Как многие начальники, и я знаю лучше, как мы будем жить, чем как живем. Еще?

- Алп, а ты не рискуешь? - строго спросил Виктор, но вряд ли он отказался бы от предложения, даже если бы Алп ответил утвердительно. Интересы клиники он ставил превыше всего.

- Бог дал человеку шкуру не для того, чтобы он сам с себя ее сдирал.

- Прекрасно, будем считать, что основания у нас уже есть, враждебно подытожил Эдуард Агафонович. Он чувствовал себя немного обкраденным, но не очень об этом сожалел.

Стол накрылся как по мановению волшебника: подкрахмаленная скатерть спланировала точно на место, нигде не было ни морщинки; большие тарелки с холодными закусками одна за другой опустились на нее, поблескивая, рядами выстроились рюмки, а вилки, казалось, изготовились к тому, чтобы воткнуться в закуску.

Спулга ликовала.

- Надо подвинуть цветы, я расставлю бутылки, - сказал Виктор.

Как всегда, стали спорить и обсуждать, убирать цветы со стола или нет, и, как всегда, одержали верх те, кто утверждал, что на буфете они будут выглядеть еще красивее.

Профессор направился в кабинет, но на пороге остановился и переспросил, не желает ли все же кто-нибудь коньяка.

- Мне водки, как обычно, - сказал Агафонович, и Алп тут же присоединился: - Водки, чистой водки.