Легко - Таммара Уэббер

— Ты хочешь, чтобы я пришла к тебе домой и притворилась, что с нами все в порядке, только для того, чтобы не говорить своим родителям о нашем расставании?

Он улыбнулся, показывая ямочку на щеке.

— Я не такой уж и трус. Я могу сказать им правду, если хочешь, и сказать, что я пригласил тебя, как друга. Но если не хочешь, нам не обязательно им ничего говорить. Поверь мне, они ничего не заметят. Мой младший брат сидит на травке уже больше года — тусуется так, что мое братство краснеет, а они не имеют об этом ни малейшего понятия.

— И ты не волнуешься за него?

Он пожал плечами.

— Его оценки от этого не страдают. Кроме того, он не мой ребенок.

— Но он твой младший брат. — Я понимала братско-сестринские отношения только в теории, у меня никого не было, но я логически предполагала, что это должно нести за собой какое-то чувство ответственности. Судя по Кеннеди, он этого не чувствовал.

— Он не станет меня слушать.

— Откуда ты знаешь? — нажала я.

Он вздохнул.

— Я не знаю. Может потому, что он никогда не слушал. Ну, давай. Приходи завтра. Я заеду за тобой около 13.00. Это будет лучше того… замороженного деликатеса, который ты собиралась разогреть в микроволновке.

Я закатила глаза, и он хихикнул.

— Я все еще не понимаю, почему ты им не сказал, уже прошло больше месяца.

Он снова пожал плечами.

— Не знаю. Может потому, что я знаю, как сильно моя семья тебя любит. — Это было полной фигней. Я подняла бровь и он засмеялся. — Окей, они привыкли к тебе — привыкли к нам. Ты сказала своим родителям, я так понимаю?

Я поджала пальцы на холодном мраморном полу, от открытой двери тянуло прохладой.

— Я сказала маме. Думаю, что она сказала отцу. Они казались, слегка разочарованными, только не знаю чему, тому, что ты меня бросил, или тому, что я не смогла тебя удержать. — Мне хотелось пнуть себя за то, что мои слова прозвучали, как будто я все еще страдала о нем.

На самом деле, мама и я воскресили старую ссору когда я первый раз сказала ей о своих планах на колледж. Она не поддержала меня, сказав, что умные девушки строят свои собственные планы в образовании, а не следуют за своими парнями.

— Но делай что хочешь. Ты всегда так поступала, — сказала она, выходя из моей комнаты. Мы больше не обсуждали это, по крайней мере, до тех пор, пока Кеннеди меня не бросил.

— Я думаю, не стоит сейчас упоминать то, что я была права на его счет, — вздохнула она в телефон. — И о твоем не продуманном решении следовать за ним.

Каждый раз, когда я оказывалась права в наших спорах, мама говорила что-то вроде "даже сломанные часы дважды в сутки показывают правильное время". Я бросила ее же слова ей в лицо, а она, как и первый раз с планами о колледже, только вздохнула, как будто я была безнадежно слепа и переменила тему. Жаль, что она не знала, но сейчас я впервые была абсолютно с ней согласна. Последовав за своим парнем в университет штата было наиглупейшим моим решением.

Кеннеди стоял, просунув пальцы в петли джинсов, с выражением полного раскаяния на лице.

— Я предполагаю, что у тебя нет планов на праздничный обед с семьей Далии или Джиллиан, иначе ты бы уже сказала об этом.

Предпочитая переждать праздники, я не звонила еще своим школьным подругам с новостями о том, что я дома. Джиллиан бросила университет в конце первого года и вернулась домой, записалась на курсы менеджеров в Форевер 21 и обручилась с каким-то парнем, заправляющим ювелирной лавкой в торговом центре. Далия была на втором курсе в медецинском училище в Оклахоме. После выпускного мы немного отдалились. Было даже странно, насколько отстраненно я чувствовала себя по отношению к ним, тогда как в школе мы были неразлучны.

Теперь у Далии была своя компания мед. студентов в соседнем штате, а у Джиллиан синяя полоса в волосах, постоянная работа и жених. Обе были в шоке, когда узнали, что Кеннеди и я расстались. Они были одними из первых, кто звонил и писал сообщения — или, по крайней мере, пытался, даже учитывая то, что мы больше не были близки. Я надеялась, что мы могли встретиться и возможно не обсуждать Кеннеди до тошноты.

— У меня нет ни с кем планов. Я думала было бы неплохо побыть дома одной. — Я выделила последнее слово, смотря прямо на него.

— Ты не можешь быть тут совсем одна на День Благодарения.

Я ненавидела жалость, скрытую за его словами, и одарила его испепеляющим взглядом.

— Да, могу.

Его темно-зеленые глаза просканировали мое лицо.

— Да, можешь, — согласился он. — Но этому нет никаких причин. Мы можем быть друзьями, так ведь? Ты всегда будешь важна для меня. Ты знаешь это.

Я точно не знала этого. Но если я откажусь, если останусь, дома и буду, есть свой, разогретый в микроволновке, праздничный обед, это будет выглядеть так, как будто я все еще страдала по нему. Как будто я была настолько разбита, что не могла даже находиться рядом с ним.

— Хорошо, — сказала я, и сразу же пожалела об этом.

***

— Так что, ты и мой тупоголовый братец снова вместе? — спросил Картер, едва слышно.

Если бы он не был огромен, Картер был бы точной копией своего брата — те же зеленые глаза и шапка грязно-русых волос. Но Кеннеди был высок и подтянут, тогда как Картер, хоть и того же роста, был в грудной клетке и мышечной массе в два раза больше. Учитывая то, что я знала Картера с четырнадцати лет, еще с тех пор, как Кеннеди был выше его ростом — данное его преображение было просто с ног сногсшибательным. Я помнила его как тихого, хмурого парнишку, выросшего в тени старшего брата. Он точно перерос эту фазу.

Я глянула позади нас, пока мы накрывали на стол, и расслабилась, заметив, что никого больше поблизости не было.

— Нет.

Он следовал за мной, раскладывая вилки на, свернутые мной, салфетки.

— Вот и хорошо.

Мои глаза расширились от такого заявления, и когда я подняла на него глаза, он ухмыльнулся.

— Что? Любой может видеть, что ты слишком хороша для него. Так почему ты здесь?

— Эм, спасибо. Мои родители уехали в Брекенридж.

Он сделал шаг назад от удивления.

— Черт, ты серьезно? А я думал, что это мои родители были наитупейшими в нашем городе.

Я не могла не улыбнуться, хоть и постаралась это скрыть. Картер всегда казался более неуправляемым и эмоциональным, по сравнению с остальной его логически мыслящей и сдержанной семьей. Я никогда не задумывалась о том, насколько, должно быть, не в своей тарелке он чувствовал себя с ними — импульсивный средний ребенок между Кеннеди и их младшей сестрой, Рейган, которая производила такое впечатление, будто была рождена тридцатилетним бухгалтером.

— Следи за языком, Картер, — сказал Кеннеди заворачивая за угол.

— Пошел ты… Кеннеди, — мгновенно отрезал Картер.

Невозможно было полностью скрыть мою реакцию. Я попыталась покрепче сжать челюсть, но все же издала тихий смешок, за который была вознаграждена огромной, во все тридцать два зуба улыбкой от Картера. Он подмигнул мне и удалился на кухню, чтобы помочь своей матери. Я моргнула, представив бедных девчонок в своей старой школе, которые точно падают в обморок около своих шкафчиков, когда он проходит мимо.

Кеннеди выглядел недовольным.

— Что стало с "он не мой ребенок"? — спросила я, кладя последнюю ложку и поворачиваясь к нему. — Это нормально, отчитывать его за матерные слова, но ты умываешь руки от того, чтобы помочь с его проблемой с наркотиками? — Я напрашивалась на это, было почти невозможно переспорить Кеннеди.

Он наклонил голову.

— Хорошо подмечено.

Я снова моргнула, думая, что парни Муров точно шокируют меня до смерти перед тем, как я уеду из города.

Грант и Бев Мур ничего не заметили, как и обещал Кеннеди. Они не замечали напряженности, витавшей в воздухе между мной и Кеннеди все те четыре часа, что я провела у них дома, и даже отсутствие наших обычных проявлений привязанности. Он не клал руку на спинку моего стула во время обеда, и хоть он и подвинул мне стул, перед тем, как я села — как его вырастили делать — он не поцеловал меня в щеку и не взял за руку. Когда Рейган сощурила на нас свои тринадцатилетние глаза, я притворилась, что не заметила ничего необычного. Картер, естественно, кидал мне плотоядные взгляды и неистово флиртовал со мной, пытаясь рассмешить меня и разозлить своего брата. Ему это удалось, тогда как их родители так ничего и не усмотрели.

Мы с Кеннеди сидели рядом, не дотрагиваясь друг до друга, за исключением его ноги, прижатой ко мне на диване, и на их огромном телевизоре смотрели футбольный матч, в течение которого, Кратер вскакивал пару раз и, разозленный, выдавал свое мнение не совсем приемлемым языком, за что получал спокойное замечание от своей семьи. Второй раз он вылетел из комнаты и отсутствовал несколько минут. По тому, как он сжимал и разжимал руку, когда вернулся, я сделала вывод, что он был в своей комнате и что-то ударил.