Жуткие сказки братьев Гримм - Якоб и Вильгельм Гримм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все двенадцать выстроились перед холмом. И один из них прокричал:
– Сим-сим, сим-сим, откройся!
После этих слов земля на холме разверзлась, и вся дюжина скрылась внутри. Затем холм закрылся, и все вокруг стало прежним. Бедняк удивленно таращился вниз. Казалось, что на самом деле ничего этого не было. Что ему все почудилось.
Может, это от голода сводило кишки, вот он и стал грезить наяву?
Да только внизу была запрятана его тележка, а сам он сидел наверху, прижавшись к дереву. А раз так, значит, не привиделось.
Бедный брат не рискнул спуститься – а вдруг они снова появятся? И правда – прошло совсем немного времени, как холм разверзся и все двенадцать вышли один за другим. Они говорили, хохотали и бахвалились пуще прежнего, да только их мешки и сундуки опустели. Лишь ножи все так же отливали кровью.
Когда все они вышли из холма, один из них прокричал:
– Сим-сим, сим-сим, закройся!
Вход в пещеру исчез закрылся, и вся дюжина углубилась в лес.
* * *Бедняк все сидел на дереве. В надежном месте.
И не слезал, пока не смолкли разговоры и хохот. Не смолкли их харканье, и их покашливания, и их топот, разносящийся по лесу. Он все сидел, пока не опустилась ночь. Ему уже давно пора было быть дома, ведь жена и дети начнут недоумевать, что же с ним стряслось.
Он все сидел, и только когда убедился, что эта шайка ушла так далеко, что уже не обнаружит его, рискнул слезть с дерева.
Бедный брат вовсе не был смельчаком. Он вытащил свою тележку из кустов и собрался было со всех ног кинуться домой. Но не мог не бросить прощального взгляда на таинственный холм, которого прежде не замечал.
Он и подумать не успел, как с его губ, будто сами собой, слетели слова:
– Сим-сим, сим-сим, откройся!
Он произнес их, запинаясь, почти шепотом, словно вовсе не то хотел сказать, словно он страшился произнести эту приговорку, но эффект был тем же. Волшебные слова подействовали, как и прежде, – холм открылся.
Самым верным было бы тотчас уйти оттуда. Не вмешиваться в дела, которые бедняка не касались. Сразу же бежать домой к семье. Но открытый настежь холм, казалось, затягивал его зияющим темным проходом, ведущим глубоко внутрь, во мрак и неизвестность.
Будто у него и выбора не было, кроме как отправиться внутрь, оставив за спиной последние отблески дневного света.
Бедняк шел вперед по проходу, следуя его поворотам, изгибам и извивам, пока темнота не обступила его со всех сторон, и он скорее чувствовал, чем видел, что минует одну пещеру за другой. А еще он понял, что эта дюжина из высокого холма вовсе не разбойники.
Или, вернее сказать, необычные разбойники.
А все потому, что в темной пещере стоял жуткий смрад. Воняло мочой и потом, застарелой кровью и еще чем-то более жутким и намного более древним.
Вонь была того рода, что бывает только в местах обитания троллей. И даже если прежде вам не доводилось встречать запах тролля, вы бы не ошиблись. "Такую отвратительную вонь не может выдержать ни человек, ни зверь.
Нет бы бедняку бежать, едва учуяв запах тролля. Но он не убежал.
Он шел все дальше в темноту.
Бедный брат зажал нос и попробовал дышать через ткань плаща, он кашлял и хрипел, задыхаясь в этом ужасном смраде, но продолжал идти дальше навстречу темноте.
Не мог остановиться.
И вдруг тьма рассеялась, и он увидел, как среди черноты что-то блестит. Но это не был отблеск крови, и наткнулся он не на останки несчастных, павших жертвами ненасытных и кровожадных троллей. Поговаривают, что есть у троллей еще одна неуемная страсть.
И страсть эта – богатство.
Бедняк подошел ближе и увидел, что в этой пещере хранилось столько сокровищ, что от их блеска вокруг было светло, как днем. Он отважился пройти еще немного вперед и увидел золото. Золотые монеты, стопками и грудами лежавшие на полу, напоминали горы зерна или припасов в амбаре. Здесь хранились жемчужины всевозможных размеров, драгоценности, искрившиеся в отсветах золота и серебра, и прочие богатства.
В этой пещере были собраны все сокровища троллей, и в таком количестве, которое бедный брат никогда бы и представить не мог.
Что же ему теперь делать?
Он с самого начала знал, что не уйдет отсюда с пустыми руками. Ему придется что-то забрать. Тут столько золота, что даже одна пригоршня может изменить его жизнь. Ему больше не придется засыпать голодным. Жене и детям не придется побираться. Ох, и заживут же они!
Да и вообще, эти сокровища не принадлежат троллям. Каждому ведь ясно, что они нажиты грабежами и убийствами, которыми обычно промышляют эти злобные создания. И ничего нет постыдного в том, чтобы забрать немного домой. Даже наоборот, золото сослужит кому-нибудь добрую службу вместо того, чтобы просто тут лежать.
Ничего страшного не случится. Особенно если взять совсем немного. И не трогать алмазы, рубины, сапфиры и жемчуга, а взять только по горсти золотых монет в каждый карман.
Сказано – сделано. Бедняк бросил на прощание взгляд на сокровища и поспешил выбраться из холма. Оказавшись снаружи, он стал хватать ртом воздух как тот, кто долго пробыл под водой и наконец снова смог вдохнуть. После бедняк сказал:
– Сим-сим, сим-сим, закройся!
Вход в пещеры закрылся, как тогда, когда тролли произнесли те же слова. Бедняк схватил свою тележку и ринулся из леса, словно за ним гнались все двенадцать троллей.
* * *Может статься, бедняк сказал, что сокровища не принадлежат троллям, просто чтобы убедить себя, что не зазорно взять себе немного золота. Да только придя домой, он сдержал данное себе обещание.
Бедный брат потратил деньги на благие цели.
Конечно же, сперва он позаботился о собственной семье. Пусть спрятанное в холме золото и было обагрено кровью, да только ценность его оттого не становилась меньше, и бедный брат купил жене и детям хлеба, съестного и даже вина.
Они больше не ложились спать с пустым желудком. И всего у них теперь было вдосталь. Бедняк оставил торговлю зерном и вместо этого занялся добрыми делами, тратя на них неожиданно доставшееся ему золото. Он делился с теми, кто был беднее его самого, и пошла о нем молва как о щедром и честном человеке.
И потому золота хватило ненадолго.
Когда все монеты закончились, бедный брат постучал в дверь богатого. Для того не осталось незамеченным, что брат разжился деньгами. Он видел, что прежде нищий брат теперь мог позволить себе то одно, то другое, и мотал все на ус.
– Я пришел к тебе за помощью, – сказал бедняк.
– Не понимаю, – ответил
