Брачные узы (СИ) - Юлия Исаева

Береги себя и удачи в новом учебном году. Искренне верю в то, что с опекунством всё уладится. Твоя подруга София.

24 марта 1508 год со дня изгнания Лауры

София рэи'Бри шлет привет Глории лау'Саур, урожденной рэи'Бри

Я рада, что у вас всё благополучно. Мне интересно — насколько велик живот? О том, что творится дома, я знаю только из твоих писем. Алихан мне не пишет, её светлость мама тоже, про отца и говорить не приходится.

Что его святейшество Антти думает по поводу нового закона о сиротах? Ты знаешь, что эта ситуация особенно трогает меня ввиду дружбы с Эльви. По этому закону её брата могут лишить права опеки над ней вплоть до её совершеннолетия. За пять лет может случиться немало того, чего категорически не должно произойти.

Ты снова говоришь о Даниэле. В этом нет ничего плохого, но ты пугаешь меня слухами, а я этого страшно не люблю. Понимаю, тебя заботит моя к нему симпатия, особенно в свете не состоявшегося замужества, но спешу заверить — нашей семье и её доброму имени ничто не угрожает. Ты не раз давала понять, что считаешь, будто я недооцениваю силу собственного чувства. Готова согласиться, что тебе виднее, но только в том случае, если ты перестанешь рассказывать все те ужасные вещи, что обсуждают между собой придворные илле. Я не доверяю слухам, предпочитая складывать собственное представление о людях, хотя, конечно, слухи далеко не всегда лживы. В них зачастую есть определенная доля правды. Зачастую, но не теперь. Я отчего-то искренне в это верю, каких бы странных подробностей ни имела при себе.

Рассчитываю на ваш приезд в начале следующего месяца.

Скучаю и жду ответа, твоя Софи.

26 марта 1508 год со дня изгнания Лауры

София рэи'Бри шлет привет его светлости Августу рэи'Паильё

Ваше внимание и ваша поддержка неоценимы. Я признательна за чуткость, проявленную вами во всем, что касается меня и моего нынешнего положения. Возвращение в свет — дело времени, я и сама прекрасно понимаю, что в пожизненном изгнании нет ни прока, ни действительной необходимости. Разговоры утихнут, уже утихают, и я вновь смогу радоваться обществу близких мне людей, вашему в том числе.

Спешу заверить, что нет никакой нужды приезжать, я всё ещё недостаточно защищена от пересудов, к тому же моё настроение требует уединения, слишком много событий, слишком много принятых и отмененных решений.

Надеюсь, у меня есть право быть достаточно откровенной, чтобы признаться в неготовности составить новый союз, на что вы, должно быть, рассчитываете, и усложнить наши с вами простые и понятные отношения. Не поймите меня неправильно, вы прекрасная кандидатура в мужья, но моя история на данный момент жизни далека от совершенства и замужество — последнее, о чем бы мне хотелось думать. Более того, так вышло, что моё сердце оказалось несвободно, поверьте, больше всего во всей этой ситуации удивлена я сама. Ничто не предвещало такого неожиданного поворота, но вот, всё случилось, признание может показаться неуместным, хотя мы с вами прекрасно понимаем, чем чреваты тайны, когда речь идет о планах изменить свою жизнь.

Каковы ваши личные успехи в политике и, как много вершин вы достигли со времени последнего письма?

Верю в вас и искренне благодарна за поддержание нашей дружбы.

София.

6 апреля 1508 год со дня изгнания Лауры

Даниэль сэу'Верли шлет привет её светлости Софии рэи'Бри

Письмо следует начать с главного: прошу вас, София, принять от меня предложение руки и сердца, а так же прошу простить за то недоразумение, которым завершилась наша последняя встреча.

Признаюсь честно, мой отец не одобрил бы этот брак. Будучи дважды женат и оба раза по большой любви, покойный Альберт сэу'Верли не поддержал бы сомнительную идею сына. Брак по расчету? Не допустимо! Хотя вы сами, София, смогли бы покорить старика. Тем же, чем, собственно, привлекли меня — честностью, обаянием и упорством. Внешне вы полная противоположность женщин в моем вкусе, прежде я довольно пренебрежительно относился к блондинкам, считая их слишком легковесными, а теперь не нахожу ничего лучше женитьбы на одной из самых ярких светловолосых илле высшего света. В общем-то, выбор не вызывает сомнений — высокородная, умная и образованная, способная, к тому же, найти общий язык с моей сестрой, крайне избирательной в связях. Единственное, что омрачает перспективы нашего с вами брака, это Камалия с её склонностью к скандалам. Я пойму ваше нежелание связывать свою жизнь с человеком, чьи дела — личные и общественные — могут бросить тень на вашу репутацию и подорвать влияние вашей семьи. Камалия ревнива и, узнав о матримониальных планах своего давнего любовника, записанного чуть ли ни в вечные покровители, не постесняется испортить жизнь даже так называемой лучшей подруге. Ваше несчастье — последнее из того, чего бы я желал добиться, не знаю, как заслужить ваше доверие и уж тем более не представляю, что следует сделать, чтобы получить ваше согласие на наш брак, ведь первая попытка сделать вам предложение обернулась фарсом — некрасивым и оскорбительным для всех участников этого действа.

Не скрою, я бываю склонен к авантюрам, и после женитьбы моя жизнь едва ли сильно переменится — во всяком случае, в этом смысле. Вы знакомы с моей службой, с тем, что и впоследствии будет отнимать немало моего времени, но это вам скорее на руку, ведь единственное, что вы можете искать в союзе со мной — это свобода, в том числе от вашего покорного слуги.

Приношу извинения за то, что вынужден сообщать о своем решении и о своих намерениях таким странным образом, но время уходит, а ваша благосклонность, несмотря на добровольное изгнание, всё ещё самая желанная награда для столичных холостяков. Нет нужды приводить примеры, вы, должно быть, и сами знаете о чувствах, питаемых к вам одним из наших общих знакомых.

Сейчас я нахожусь вдали от дома, в дороге на пути в нашу столицу, сказать ещё точнее не позволяет государственная тайна, и пока что не имею возможности лично засвидетельствовать своё расположение. Мне остается надеяться, что письмо не оскорбит ваших чувств, напротив, возымеет желаемый эффект.

Искренне ваш, Даниэль.

София намеренно держалась подальше от светских новостей и тех порядков, что были присущи ей во время жизни в столице. Никем незамеченная в простом домашнем платье она могла сколь угодно долго бродить по старому дому, по комнатам и коридорам затянутым густым полумраком и чадом множества свечей.

Апрель выдался прохладным и мрачным, солнце пряталось за облаками, словно обидевшись на весь мир, так что прогулки стали редким и сомнительным удовольствием. Вот и этим вечером София предпочла остаться под крышей дома в обществе старшей сестры, прибывшей буквально накануне. Заметно располневшая Глория переменилась не только внешне, но и в повадках, она всё больше напоминала молодых светских кумушек, от разговоров с которыми Софию всегда неминуемо клонило в сон.