Призрак и гот - Стэйси Кейд

Алона прищурилась, глядя на меня.

— В твоих мечтах.

— Не обязательно обо мне, — сказал я с некоторым раздражением. — И даже лучше — не обо мне, потому что твои слова должны быть искренними.

— Да о чем ты? — уставилась она на меня.

Я поборол желание встряхнуть ее.

— Послушай, у меня нет времени сейчас тебе все объяснять. Твои лодыжки уже исчезли.

Она взглянула вниз на свои ноги без ступней и взвизгнула от ужаса.

— Скажи что-нибудь приятное, — повторил я. Во мне росла паника. Если Алона вчера «общалась» весь день, то это мог быть ее последний визит в Междумирье.

— Почему ты мне помогаешь? — спросила она.

— Почему тебя это волнует? — резко ответил я. — Просто сделай это.

— Уилл? Все в порядке? — раздался справа от меня голос Джуни.

Я огляделся в поисках черного Фольксвагена Жука Джуни, с нарисованными на дверце водителя черепом и скрещенными костями. Он стоял на дороге перед стоп-линией. Джуни опустила окно, чтобы лучше меня видеть.

— Что случилось? Твой Додж в конце концов забарахлил? — спросила Джуни, сведя чересчур тонкие черные брови над налитыми кровью голубыми глазами. Мне всегда было интересно: больно ли ей с ее проколотыми бровями делать вот такое выражение лица?

— Что-то вроде того.

— Что изменится, если я скажу что-то приятное? — требовательно спросила уже наполовину исчезнувшая Алона.

— Ждешь, когда тебя кто-нибудь подвезет? — в голосе Джуни слышалось недоверие. Неудивительно, ведь отсюда я дошел бы до школы вовремя, даже если бы прополз весь путь на четвереньках.

— Эвакуатор? — предложил я в качестве возможного объяснения, хотя позже, когда она увидит мою машину на стоянке, это может вызвать некоторые вопросы. — Сделай это, если не хочешь уйти навсегда, — уголком рта сказал я Алоне.

— Это полный бред, — пробормотала Алона. — Хорошо. — Она глубоко вздохнула и громко произнесла: — Я счастлива быть здесь. — И вскинула вверх исчезнувшие до локтя руки. Ничего не произошло.

Я притворно кашлянул.

— Я же сказал: твои слова должны быть искренними.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — хмуро посмотрела на меня Джуни. — Ты кажешься немного… отстраненным.

— Не надо, Джун, меня и так мама с этим дома достает, — мягко попросил я.

Она застыла, открыв рот, чтобы в который раз спросить меня, все ли хорошо, но вовремя сдержалась. — Прости, — извинилась она, выдавив усмешку. — С тобой я становлюсь мамочкой. — Ее лицо омрачилось. — Особенно после того, как пришлось день назад тащить твою задницу из школы в полубессознательном состоянии.

— Со мной все хорошо. Правда. — Или будет хорошо, если я наконец заставлю Алону сказать хоть что-нибудь позитивное.

— Сегодня теплый весенний день, и я от этого счастлива, — зло выкрикнула она.

Ну да, как же.

— Слушай, — высунулась из окна Джуни. — Я вчера ходила в больницу к Лили.

Алона перестала выкрикивать фальшивые комплименты всем («Пирсинг на губе твоей подруги замечательно блестит») и вся («Теннисные корты сегодня очень… зеленые») и посмотрела на меня. Я почувствовал на себе ее взгляд, но продолжал глядеть на Джуни, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Вручить Алоне еще одно оружие против меня? Что-то не хочется. — Да-а?

— Нам нужно поговорить.

Я неловко поерзал. Джуни считала себя ответственной за произошедший с Лили несчастный случай, за ссору, из-за которой Лили от нас отдалилась. Но Джуни так же обвиняла в этом и меня, и я не знаю почему. Она, конечно же, была права, но она ничего не знала о звонке Лили, на который я тогда не ответил. Я не мог ей о нем рассказать, потому что узнай она об этом, то поняла бы, что Лили обратилась за помощью ко мне. Она всегда была гораздо ближе к Джуни… до той глупой ссоры.

Прошлым летом, за несколько недель до начала школы, Джуни пришла ко мне домой смотреть кино без Лили. Когда я спросил, что случилось, Джуни отмахнулась, но потом, поддавшись моим настойчивым расспросам, сказала, что они поссорились.

— Из-за чего? — спросил я.

Она отвернулась, уставившись в окно, а не на играющего терминатора Арнольда Шварценеггера.

— Из-за парней.

До сих пор не понимаю, как они могли так сильно поссориться из-за парней, когда никто из них ни с кем не встречался. Но я никогда не отличался пониманием девушек, даже если они были моими подружками.

Проблема в том, что я не знал, как почувствовать себя более виноватым и пристыженным, чем уже себя чувствовал, и не мог принести извинения за то, о чем Джуни понятия не имела. Короче, остатки нашей дружбы рушились на глазах.

— Да, хорошо, — ответил я наконец, не зная, что еще сказать.

За машиной Джуни остановился и просигналил старый Гео Метро Кевина Рейнольдса.

Джуни показала ему средний палец.

— Если не придешь на урок миссис Педерсон, то пеняй на себя — я тебя найду, — пригрозила она и переключила передачу.

Я покачал головой.

— Вообще-то, меня на неделю отстранили от общих занятий.

Джуни нахмурилась.

— Я тебя догоню, обещаю. Тебе лучше поторопиться. Брюстер будет несказанно рад, если ты опоздаешь.

Жук затарахтел, а затем, взревев, остановился у знака «стоп», вызвав тем самым еще один гудок от Кевина.

— Твои друзья беспокоятся о тебе, — сказала с грустью в голосе Алона. — Они бы, наверное, очень скучали, если бы тебя больше не было.

Я посмотрел на нее — висящую в трех футах над пассажирским сидением голову (прям как спецэффект из кино), и на моих глазах остальные части ее тела снова обрели форму. Ее слова были искренними, и хоть и не поднимали настроения, но все же в ее устах звучали комплиментом.

Я устало откинулся на спинку сидения.

— Ну вот. Неужели это было настолько трудно?

Глава 9

Алона

Я вытянула вновь материализовавшиеся ноги, согнула их в коленях и повращала стопами, радуясь их, как бы это сказать… присутствию, а затем повернулась к Киллиану. Он сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку сидения.

— Как ты это сделал? — ​​спросила я.

Я испробовала все что только можно, чтобы перестать исчезать — если, конечно под «все что только можно» понимать крики, ор и проклятья — и это ничуть не замедлило процесс.

Киллиан приоткрыл один глаз и искоса глянул на меня.

— Я ничего не сделал. Ты сделала это сама.

— Ох, нет, нет, — ткнула я в него пальцем. — Даже не пытайся меня развести. Ты знал, что это сработает. Как?

— Позитив равен энергии, — пробормотал он себе под нос.

— Что? — озадачилась я.