Связанная с Богом войны (ЛП) - Диксон Руби

Мне казалось, что агония длилась вечность.

Сквозь туман страданий проступали смутные проблески осознанности. Солдаты, говорившие тихими, озабоченными голосами, вскоре исчезли. Потом меня швырнули на соломенную подстилку, а за моей спиной захлопнулась дверь. Оставили в темноте. Я погрузилась в терзания, мучавшие мое тело, и потерялась во времени.

***

Туман. В моей голове пульсировала боль.

Кто-то пнул меня по ноге, из-за чего я перевернулась на подстилке. Все мое тело ныло и ломило. Было ясно, что я умирала. Я открыла рот, чтобы закричать, но мое горло словно объяло огнем.

Чья-то рука прикоснулась к моей лодыжке, и на мгновение все стихло. Холодное облегчение охватило меня, позволяя открыть глаза и увидеть лицо женщины с длинными темными волосами, украшенными серебряными безделушками. Она внимательно посмотрела на меня, слегка наклонив голову, а затем встала.

И тут же на меня снова обрушилась боль. Я застонала, уткнувшись лицом в солому, будто это каким-то образом могло остановить агонию.

— Она кричит так с тех пор, как ее привезли? — такой холодный голос. Сладкий. Идеальный. От одного этого звука у меня заныло все тело, требуя чего-то неосязаемого и недосягаемого. В этом определенно была виновата эта женщина.

— Да, госпожа Тадэха. Солдаты говорили, что она упоминала Арона Тесака, называя себя его якорем. Конечно, они думали, что она лжет… — голос стих.

Женщина издала приятный мелодичный смешок.

— Без сомнений. Она действительно его якорь. Боль, которую она испытывает, не может означать ничего иного. Другой смертный уже умер бы от подобных мук.

— Значит, она не лгала, — мужской голос был полон удивления.

— Зачем кому-то лгать о положении якоря? — Тадэха с отвращением фыркнула. — Не могу поверить, что кто-то добровольно согласился служить ему, отдав свою жизнь, даже если речь идет об этом несчастном создании.

Я хотела запротестовать и громко возмутиться, но мой мозг ощущал себя яйцом, которое жарили на сковороде. Я прижала кулак ко лбу, пытаясь унять самый сильный приступ боли, но это не помогло. Тяжело дыша, мне удалось выдавить из себя:

— Кто… вы?

Говорившие меня проигнорировали.

— Как думаешь, о каком аспекте речь? — произнес мужчина.

— Черт его знает. Это может быть кто угодно.

Я попыталась открыть глаза и посмотреть на ораторов, но тусклый свет в камере подарил мне новую, свежую боль. Агония походила на худшее похмелье и мигрень в одном флаконе. Я просто хотела, чтобы это закончилось.

— По твоему мнению он придет за ней?

— Обязательно, — ответила женщина. — Мы должны быть готовы к его скорому приезду. Если она испытывает боль, то и он тоже, — раздался шорох материи. — Обращайся с ней как можно лучше. И забери ее из этой грязной дыры. Я не допущу, чтобы Арон решил, будто я плохо обращалась с его смертным якорем. У Богов долгая память.

— Как пожелаете, миледи Тадэха.

В тот момент, когда к моей коже прикоснулись чужие руки, все мое тело пронзило болью. Я снова провалилась в темноту, закричав.

Не прекращая кричать.

***

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что я больше не испытывала боли. Тем не менее я продолжала лежать с закрытыми глазами. Я не делала никаких резких движений на случай, если эта гребаная мигрень решит вернуться. Я не знала, что вызывало боль раньше, но никогда не хотела вновь повторять. Мои воспоминания о последних днях были туманны, а горло чертовски сильно саднило.

Я смутно помнила, что меня кто-то навещал. Женщина. Впрочем, это было единственным, что я заметила. Женщина что-то говорила обо мне, а потом меня снова накрыло волной непереносимой боли.

— Миледи, вы проснулись?

Я мысленно нахмурилась, гадая, кто еще находился в комнате рядом со мной. И.… это со мной так разговаривали? Я была «девкой» и «рабыней» с тех пор, как попала сюда. До сих пор я никогда не была ничьей леди. Я приоткрыла один глаз, проверяя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Никакой боли. Ха.

Комната, в которой я находилась, была бледно-белой и красивой. Приятный солнечный свет просачивался сквозь тонкие сверкающие стеклянные окна, растянувшиеся на всю стену. Теперь я лежала не на сене, а на мягких тканых одеялах, под моей головой даже была подушка. Я все еще чувствовала себя грязной и больной от усталости, но ситуация изменилась. Я медленно села и огляделась.

— Где я?

Раздался звук льющейся воды, из-за чего я автоматически вздрогнула, ожидая новой волны боли. Но ничего не произошло. Что бы со мной ни случилось, оно исчезло так же таинственно, как и появилось.

— Вы находитесь в Цитадели леди Тадэхи, — ответила женщина. Судя по звуку ее голоса, она была где-то за ближайшей ширмой. Я окинула взглядом комнату, нахмурившись. Белые занавески, белые ширмы… белое повсюду. Но не антисептический белый, как в кабинете врача, а что-то более чистое и сладкое. Мягкое пушистое облако белого цвета.

— Кто-то похитил меня, — пробормотала я, свесив ноги с края кровати (тоже белой) на мраморный пол (тоже белый). — Они схватили меня на дороге и притащили сюда против воли. Я пленница.

Женщина издала тихий, рассеянный, тревожный стон, будто сочувствуя мне, но на самом деле ей было наплевать. В воздухе витал слабый аромат цветов.

— Не хотите принять ванну?

Вот здорово, спасибо, что уловила мои мысли.

Я попыталась нащупать пояс с кошельком и ножом, но они исчезли. Единственное, что было на мне надето, — грязная позаимствованная гвардейская туника, от которой воняло моей рвотой. Даже если я устала от этого места, то все равно очень, очень сильно хотела принять ванну.

— С удовольствием.

— Тогда подходите сюда, дитя. Мы подготовим вас к встрече с вашим хозяином.

Моим хозяином?

Когда я встала на ноги, то прислушалась к своему телу, ища остатки боли, но ничего не было. Так странно. Мне постоянно казалось, что на меня вот-вот накатит новая волна боли, но та решила просто пропасть без каких-либо причин. Я осторожно зашагала по холодному полу е белой ширме, откуда доносился женский голос.

Там, над глубокой мраморной ванной, стоял ангел. Я ахнула при виде женщины. Черт возьми. Она действительно была похожа на ангела. У нее были серебристо-светлые волосы, которые казались белыми. Молочно-бледная кожа, а на спине сверкали хрустальные крылья. Женщина была одета в белое платье, которое мягкими волнами ниспадало на землю.

От такого зрелища я удивленно открыла рот.

— Я умерла?

Женщина скривила губы.

— Нет, миледи. Вы живы.

— Тогда кто ты?

Она наклонила голову.

— Одна из жриц госпожи Тадэхи. Все мы здесь, в Цитадели, служим ей. Подойдите. Не хотите искупаться? — женщина указала на ванну. — Вода теплая, к тому же до ужина достаточно времени, чтобы успеть вымыть голову.

— Ужин? — тупо повторила я. Я должна была с кем-то ужинать?

— Да. Вас вызвала госпожа Тадэха. Подозреваю, ваш хозяин уже прибыл.

— Хозяин? — также тупо эхом откликнулась я.

— Лорд Арон Тесак. Вы утверждали, что являетесь его якорем, верно? — ангел выглядела встревоженной моим невежеством. — Мне говорили, что вы довольно часто кричали об этом, пока были… больны, — она деликатно прочистила горло.

Больна? Женщина сказала это так, будто я все выдумала… и на самом деле не страдала от боли.

— Я ничего не помню.

Она издала еще один сочувственный звук и указала на ванну.

— Сюда. Вы должны быть чисты для своего хозяина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Может, хватит его так называть? У нас партнерские отношения, а не как между хозяином и рабом. Я не склонна к подобным взаимодействиям, — я на цыпочках подкралась к ванне, и, Господи, как вкусно она пахла. От воды поднимался пар, донося до моего носа тонкий цветочный аромат. Этот запах был намного лучше, нежели исходящий от меня.