Невеста в ожидании - Сьюзен Барри

Эйприл расчесывала свои волосы до тех пор, пока они не заблестели, как будто она вплела в них лунные лучи; она обильно умастила свою кожу кремом, а затем освежила ее вяжущим тоником. Вечера были такие жаркие, что все невольно покрывались испариной, и, хотя Эйприл никогда не участвовала в бесконечных испанских застольях с огромным количеством гостей, она видела, какой эффект они производили на Венецию Кортес, когда та выступала в роли хозяйки. Она частенько забегала в спальню с блестящим от пота носом, а ее тщательно уложенная прическа, вся размокшая, сползала ей на лоб.

— Как хорошо было бы подать простой ужин из трех блюд, — жаловалась она, обильно посыпая себя пудрой и неистово орудуя спреем с туалетной водой. — Эти испанские ужины продолжаются до середины ночи!

Поэтому, когда Эйприл спустилась вниз, она была полностью готова к очередному серьезному испытанию, которые после помолвки с доном Карлосом сыпались на нее как из рога изобилия.

Внизу никого не было, и она немного побродила по комнатам. В них витал удушливый аромат цветов, усиленный запахом пчелиного воска. На лестнице послышался шелест атласных юбок, и к Эйприл присоединилась донья Игнасия, выглядевшая так, будто она отдыхала целый день.

— Прелестное платье, — пробормотала она, но по выражению ее лица нельзя было понять, действительно ли она так думает. Эйприл так и не могла с уверенностью сказать, нравится она Игнасии или нет. А может, эта загадочная дама считает, что брату давно пора жениться, и рада любому его выбору.

Первым из гостей прибыл Родриго. Он выглядел очень импозантно в белом смокинге и буквально излучал веселье. Раскланиваясь с доньей Игнасией и Эйприл, он вынул из вазы пышную розу и прикрепил ее в петлицу.

Затем в столовую вплыла Констанция, юная и изысканная в своем белоснежном шелке, с ниткой блестящих жемчужин на тоненькой шейке. Впервые она не украсила себя цветами, но никогда еще не выглядела такой красивой. У Эйприл при взгляде на нее перехватило дыхание, а горло на мгновение сжалось от приступа острой зависти.

Хотя она и знала, что выглядит вполне привлекательно, — Эйприл была слишком скромна, чтобы по-другому оценивать впечатление, которое она производила на противоположный пол, — но до Констанции ей было далеко. Даже Родриго, уже было приготовившийся к насмешкам, стал серьезным и задумчивым, когда Констанция отметила его присутствие легким полупоклоном. Она смотрела на него с улыбкой, ее пухлые губы изгибались над безупречными зубами, ресницы слегка трепетали.

— Ты хорошо провел время в Мадриде? — поинтересовалась она, и Родриго на мгновение задержался с ответом.

— Нельзя сказать, что я скучал, — наконец проговорил он, и Констанция бросила на него кокетливый взгляд, — но я рад, что вернулся.

В комнату вошел дон Карлос, и Констанция, тут же забыв о Родриго, бросилась к своему опекуну. Он ущипнул ее за ухо и слегка погладил по щеке.

— Ты очаровательна, сага, — промолвил он.

Глаза Констанции заблестели.

Эйприл почувствовала, как его взгляд остановился на ней, но все, о чем она могла подумать, — это то, что он сравнивает ее наряд с супер элегантными платьями своей сестры и подопечной. Ей захотелось извиниться, сказать, что она приехала в этот дом совершенно не подготовленной к торжественным приемам, но Эйприл вовремя поняла, как нелепо прозвучали бы ее слова. Этим людям были привычны изысканные празднества, они были всегда к ним готовы. Констанция наверняка бы презрительно задрала свой прямой маленький носик, если бы Эйприл совершила такую глупость.

Гости все прибывали, и уже пора было начинать ужин. Дон Карлос проявил заботу о своей английской невесте, сократив время, отведенное на разговоры и потягивание аперитивов в гостиной. За ужином Эйприл восседала на почетном месте по правую руку от своего жениха. Донья Игнасия сидела во главе стола, а Констанция — напротив, между Родриго и другим таким же юным и восхищенным испанцем. За ужином подали огромное количество блюд, каждое из которых оправдывало тесное сотрудничество доньи Игнасии с ее поваром, а шампанское разливалось по бокалам, которые сверкали еще до того, как в них было что-либо налито. После этого посыпались тосты и спичи, а потом наступил момент, когда весь стол замер в ожидании. Хозяин дома поднялся со своего места и сделал сообщение, о котором все уже были наслышаны, и которое теперь прозвучало чисто официально.

— Я хотел бы, чтобы мы подняли бокалы за здоровье моей будущей супруги, — произнес он, и Эйприл испытала самые странные ощущения. Она перестала замечать других людей в комнате, несмотря на то, что почти все глаза были обращены на нее, и видела только дона Карлоса. Он смотрел на нее сверху вниз, высокий, стройный, внушительный, безупречный в своем вечернем костюме. — За тебя, amada, — нежно сказал он и, не отрывая от нее взгляда, снова сел на свое место. — За нас двоих, — добавил он таким тихим голосом, что никто больше не услыхал этих слов, и дотронулся своим бокалом до ее бокала. — А теперь выпей, малышка, — попросил он и, вынув белую розу из лацкана своего смокинга, опустил ее на стол рядом с тарелкой Эйприл. — Сохрани ее. Она уже начала увядать, но положи ее в книгу — в общем, сделай что-нибудь, только не выбрасывай ее!

Его голос звучал насмешливо, и окружающим могло показаться, что он шутит, но глаза его смотрели серьезно и внимательно. А когда он подавал Эйприл ее бокал с шампанским, то его пальцы коснулись ее руки.

Эйприл почувствовала себя так, будто множество электрических ударов пробежало по ее руке. Она словно растворилась в неведомом прежде ощущении всепоглощающего восторга. Ее карие глаза, казалось, излучали свет, а бледные щеки внезапно залились румянцем. С трудом овладев голосом, Эйприл робко прошептала:

— Конечно, если ты… если ты хочешь, чтобы я сохранила ее!

— Да, хочу.

Он намеренно не отпускал ее взгляда, и в темных глубинах его глаз она прочитала слишком много. Настойчивость, нежность, стремление обладать ею… это было так многообещающе, что ее сердце екнуло. Констанция, сидевшая поодаль, вдруг побледнела так, будто готовилась потерять сознание.

— Я… Простите меня!.. Пожалуйста!

Она, качаясь, поднялась на ноги и вцепилась в край стола, чтобы не упасть. В ее глазах застыла мука. Она так сильно прикусила нижнюю губу, что та начала кровоточить. Девушка умоляюще взглянула на Родриго, как будто только он мог помочь ей, и он успел вскочить и поймать ее, когда она, ослабев, начала медленно опускаться на пол.

Констанция принялась рыдать, громко и исступленно. К этому моменту все уже были на ногах, и дон Карлос спешил на помощь своей воспитаннице. Подойдя к Констанции, дон Карлос что-то мягко, но решительно сказал ей и затем вывел ее из столовой.