Игрушки для взрослых мужчин - Светлана Борминская

– Нет, пока дома побудет, – Валя пожала плечами. – Я же тут рядом все время, так что смысла нет везти его на другой конец Москвы... Сама научусь уколы делать. Мне уже показали, как.

– Антошка, у тебя болит чего? – Гульшат подмигнула и вытащила из кармана маленькую машинку.

Антон протянул руку.

– Не-а...

– Ну и правильно, нечего болеть, – Гульшат присела рядом. – На, держи, еще «Мерседес»... Так что, Валь? – обернулась она. – Может, к бабке какой свозим сегодня?.. Я узнала два верных адреса, и берут не деньгами, а продуктами.

Валя отрицательно покачала головой:

– Да не верю я ни в каких бабок.

Гульшат, подумав, кивнула.

– Я тоже не верю... Пойдем, посидим, я выпить принесла, – кивнула она на пакет, который принесла.

– Да не пью я, – Валя поморщилась. – Ну ладно, давай...

– Вот именно, а то ты какой-то комок нервов, – Гульшат деловито прошла на кухню.

Они сидели всего полчаса, когда на порожке кухни показался Антон, прижимая к носу майку.

– Мама, у меня кровь идет, – пожаловался он...

Ночь

В квартире кто-то с посвистом храпел, Николай Романович проснулся и замер в ужасе, потому что ему приснился отец.

Вчера он тоже неожиданно проснулся в три часа ночи, телевизор работал, и он, включив свет по всей квартире, принялся поливать фиалки, чтобы отвлечься от грустных дум... А сегодня он снова пригласил Тату, чтобы не спать одному.

Скотчинский с облегчением зевнул, когда понял, что он не один в квартире, и сел на кровати, свесив ноги на холодный пол. Он посидел с минуту, потом в темноте нащупал тапки, встал и пошел в сторону кухни, но, как водится, налетел на стул, на котором висела его рубашка.

– Любимый, – хриплым контральто возмутилась Тата. – Включи свет, а то лоб разобьешь!..

Скотчинский промолчал, продолжая неуклонно двигаться в сторону кухни. Ему вдруг нестерпимо захотелось завопить и потопать ногами... Почему-то по ночам он стал впадать в ярость, и, чтобы не спровоцировать очередной скандал с любовницей, решил попить чайку и принять феназепам. И это ему наполовину удалось.

– Достойно переносить одиночество – величайший дар, – дуя в блюдце, пил свежезаваренный чай Скотчинский и, проглатывая гласные, вполголоса читал афоризмы из сентябрьской газеты, которую нашел в сумке у Таты.

И вздрогнул всем телом, увидав на пороге кухни полуголую и растрепанную любовницу.

– И мне чайку, котик, – усевшись рядышком, показала ему частокол зубов Тата. – А лучше покрепче что-нибудь – виски, допустим... Николаша, ну ты что?

Что-о-о?..

На часах было без четверти три утра.

Николай Романович отчетливо запомнил время, вплоть до минуты, и, отбросив в сторону раковины пустое блюдце, в считаные секунды вцепился двумя руками в кудрявые волосы Таты Модуляш и повалил женщину на пол.

– Ухаживать за женщинами-и-и-и нельзя-а-а-а... Их надо брать силой!.. А начнешь ухажива-а-а-ать – они садятся на шею-у-у-у!.. – рычал Николай Романович, аки зверь.

Всего через полчаса на шум в квартире Скотчинских соседями снизу был вызван наряд милиции и участковый инспектор Лидия Борисовна Новичкова, потому что возмутитель спокойствия наотрез отказывался открыть дверь своей квартиры.

Никого в то раннее утро из квартиры в околоток так и не увезли – избитая до полубессознательного состояния Татьяна Гавриловна Модуляш писать заявление на своего обидчика не пожелала и в больницу не поехала, оставшись зализывать раны в квартире своего любовника.

– Тата, он тебя убьет, – предупредила Лидия Борисовна, рассматривая сильно поредевшую шевелюру Модуляш.

– Я замуж за него хочу, – едва разжимая разбитые губы, ответила Тата и потянулась к косметичке за пудрой. – Никуда он от меня не денется, Лид!..

«А Скотчинский – без обручального кольца...» – отметила Лидия Борисовна и, попрощавшись с коллегами, собралась домой, чтобы поспать хотя бы пару часов перед работой.

Лидию Борисовну чрезвычайно развлек афоризм из газеты, которую она подняла в кухне Скотчинского.

«Любовь – это грубое преувеличение различий между одним человеком и всеми остальными».

– Согласна на все сто процентов, – переодеваясь в ночнушку, ворчала Лидия Борисовна, отгоняя грустные мысли, которые к работе не имели никакого отношения. – Сын известного телекомментатора, а дерется, как пьяный грузчик из овощного магазина.

Главное и преходящее

Влада спала всю ночь без снов. Утром встала пораньше, чтобы приготовить Машке завтрак, но дочь есть не стала, а, чмокнув ее в нос, убежала в школу... Влада снова прилегла ненадолго, слушая сквозь дрему, как отец тяжело ходит по дому. Потом приехал Егор, и Влада открыла ему дверь, уже окончательно проснувшись.

На кухне не убрано, на столе посуда после вчерашнего ужина. Остывшая овсяная каша с изюмом стоит, как фаянсово-овсяный Рубикон, через который никто так и не сумел перейти.

– Ты давно не приезжал, – Влада с видимым удовольствием разглядывает брата. – Снимай кепку и раздевайся, сейчас папа спустится. Только имей в виду, он не в настроении.

Брат Егор молча перекатывает желваки на щеках и улыбается, как Чеширский кот.

– Вчера по телефону с Владом общался, – говорит он.

– О чем?

– Он в аэропорту застрял из-за теракта, – Егор сбрасывает куртку и вешает ее на стул.

– Ты снова пропал, в чем дело? – Влада зажигает плиту, ставит чайник на газ и садится напротив. – Ты же хотел помочь, – Влада говорит с укором, но вовремя спохватывается, в их семье не принято укорять.

– Когда-то мы были отличной бандой, Ладка, – Егор вдруг замолкает и прислушивается. – Я за эти дни понял, что теперь каждый из нас живет в своем мире. И ничего уже не сделать.

Наверху с грохотом что-то падает.

– Я всего лишь попросила у тебя помощи, – напоминает Влада. – Папа, спускайся, Егор пришел!.. – кричит она.

– Сейчас спущусь, – отзывается Рэм Константинович.

– Я думал, как помочь, правда, – Егор обрывает фразу. – Но потом понял: видимо, Влад случайно увидел эту восклицательную женщину и не смог совладать...

– Какую? – ощетинивается Влада, и ее словно подбрасывает пружина. – Егор, где твои глаза?! Она же нищенка... Нищенка! – повторяет в исступлении она.

– Перестань бубнить, как Рената Литвинова, и думать так же перестань, – Егор, гримасничая, улыбается. – Я тебя поддразнил.

– Что-о-о? Я говорю как Рената? – Влада с размаху кидает прихватку на пол и начинает ее топтать. – Не сравнивай меня больше с Ренатой, а то получишь в глаз, я не шучу!

– Не буду, – на удивление легко соглашается Егор. – Я вчера был у футуролога и заглянул в твое будущее, – Егор дует мимо чая и смотрит на сестру как ни в чем не бывало.

– И что тебе сказал футуролог?.. – Влада кричит, не скрывая своего раздражения. – Мне совершенно не интересно, что тебе сказал футуролог!

Егор машинально берет ложку из тарелки с холодной кашей и с аппетитом облизывает ее.

– Ты варила? – спрашивает он.

Влада кивает.

– Не умеешь, – Егор кидает ложку обратно в тарелку, и она тонет в каше с хлюпаньем. – Влада, послушай, люди начинают друг друга любить, несмотря ни на что, и люди перестают друг друга любить, несмотря ни на что!..

Умытый и благодушный Рэм Константинович наконец спускается в кухню.

– Ну что, семейный совет в сборе? – намазывая кусок хлеба камамбером, констатирует он.

– Все миндально, пап, – кивает Егор.

Рэм Константинович откусывает от бутерброда и серьезно кивает.

– Я и не сомневался, – он шумно отхлебывает из чашки чай. – Завари-ка покрепче, – требует он. – Влада, у тебя слишком серьезное отношение к мужчинам. Это по меньшей мере нецелесообразно, – с набитым ртом объясняет он дочери.

– Пап, но вы же с мамой прожили почти сорок лет, – напоминает Влада. – Это ли не серьезно?

Рэм Константинович и Егор переглядываются.

– Девица эта... телочка в кедах, – и Скотчинский задумчиво повторяет, – телочка... Я понимаю Влада, ему стало жаль ее, более жалкого зрелища я давно не видел. – Тут Рэм Константинович спохватывается и косится на дочь, похоже, введенную в ступор. – Нет, она небезупречна, а ты как раз... Эх, может, стоило побыть такой же небезупречной, а, Влада?..

– Папа, что ты такое несешь?.. Мне что, надеть кеды, как у нее, и начать мести проспект?.. – заикается Влада.

Ей не хватает воздуха.

– Дело не в кедах, Ладка, – Егор и Рэм Константинович цокают языками.

– А в чем же тогда?.. – снова срывается на крик Влада. – Мне одеться в ветошь, и он вернется ко мне?.. Если вы уверены, так я готова прямо сейчас!

– Она из южного района тундры, представляешь?.. – подливает масла в огонь Егор. – Метро никогда не видела, а подумать только, как быстро адаптировалась в Москве.