Наследники Битцзы - Александр Кларенс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот и подходим к самому главному. Даже немного жаль – совсем скоро всё будет позади, останутся только воспоминания, большей частью смутные и далёкие, как прочитанная в юности книга.
Она улыбается
– Сначала ответьте на один вопрос. Вы готовы принять то, что я предлагаю?
– Да.
– …Да.
– …Да.
– С меня довольно. Не сочтите за неуважение к остальным присутствующим, – хватило бы и двух ответов… Приступим к делу?.. Скажите, что лежит в основе создания новых видов?
– Паутина.
– И всё?
– Время.
– Правильно… А некоторых видов оружия?.. Тоже время. Не отрицайте, есть такие, я проверял… Но это бы ещё ничего. Отказавшись от них, проблему можно было бы решить. Однако есть ещё человеческий фактор. Вот с помощью сеньоры Аугустины мы вам его и продемонстрируем… Аугуста, проверьте вашу охрану, пожалуйста… Великолепно!
Кристиан почти мгновенно вернул спокойное расположение духа, но улыбка в его адрес не оставила ему сомнений в том, что мимолётная «потеря лица» не прошла незамеченной.
– …Куда она исчезла!..
– Не волнуйтесь, сейчас вернётся… А вот и сеньора Аугуста… Все видели, что ничего не видели?.. Сеньора, я распоряжусь, чтоб их освободили… Ну, я жду.
– Что происходит?
– Крис, прямо в точку, браво! Не произошло, – происходит. Просто вы не обращаете на это внимание. Всё дело в волновой природе вашего времени. И каждый из вас потихонечку, тайком ото всех совершает свои маленькие эксперименты.
– Не вижу в этом ничего предосудительного.
– С точки зрения морали, этики – да, согласен. Потому что каждый из вас без особых затруднений может воспринимать эти завихрения. Я тоже такому фокусу научился, благодаря тому, что нахожусь в особенном положении. Но!.. Завихрения создают условия для необратимых процессов в природе. Ведь до них всё шло хорошо, проблемы появились лет шестьдесят–семьдесят назад. Я прав или я прав?
– Да…
– …Насколько они необратимы – покажет будущее.
– …Сколько у нас осталось времени?
– Если ничего не менять – природа может взорваться в любую минуту. Я не преувеличиваю. Я смоюсь, – вы погибнете.
– Что ты хочешь предложить?
– Первое – полный контроль времени. Для вас это несложно. Второе – исключить общественные явления, порождающие потребность в манипуляции временем. Ну, про оружие и плюющихся раскалённым дерьмом тварей я говорил. Вот, собственно, и всё. Напоследок хочу сказать две вещи…
Наступил момент истины, сейчас мне полагалось раздуться от возросшего самомнения. Вместо этого возникло чувство сродни похмелью, – как бы ни было вчера хорошо или продуктивно, сегодня только последствия, всего лишь последствия…
– Крис, мне импонирует твоя скромность при описании событий в Битцзы. Ведь никакого Андрея не было, это был ты.
– Нетрудно догадаться.
– Однако мне потребовалось оказаться здесь, чтобы это понять.
– А вторая?
– Эта хуже… Вследствие манипуляций со временем изменилась ваша природа. Ваше долголетие обеспечивается вашим временем и паутиной. И всё. Поэтому, оказавшись в моём доме, вы долго не протянете. А может совсем недолго. Мне кажется, что это поправимо. Но должно пройти некоторое время… хм… да… В общем, будущее покажет. И если вы всё-таки найдёте средство, или способ, или что-то там ещё, что поможет колодцам существовать в моём мире – милости просим. Таким гостям мы будем только рады. Да и паутинка ваша придётся ко двору, уж можете не сомневаться… Донна Аугустина, я по достоинству оценил Ваш дар и умение держать язык за зубами. Однако Вам придётся пожертвовать им ради общего блага… За сим разрешите откланяться, моя миссия завершена. Всё остальное в ваших руках. Я прав?.. Ну ещё бы Кларенс да неправ!
– Александр…
– Крис, чуть не забыл… Я не предупреждал вас, что в извинениях не нуждаюсь?.. Простите, – упущение, ещё раз простите… Гаррисону привет передавать?.. Ах да… мы не знакомы. Ну ладно, обойдётся.
– Александр, наш дом – твой дом.
– Я слышал эти слова прежде. Сегодня, кажется, они прозвучали чуть искренней, чем двенадцать лет назад.
– Я не извиняюсь.
– …Не жми так, раздавишь… мне ещё внука дожидаться… В общем, теперь давайте вы к нам. Там тоже ничего, жить можно, хоть иногда и тошно, и противно. Прощайте… Сидите, сидите!.. Провожают Нора и Пётр.
Дальнейшее воспринималось мной с большим трудом. Предчувствие окончания моих забот и тревог… Нет, они уже позади, впереди ожидало нечто более значимое, ценное в этом доме. Сердце застучало молотком в центре солнечного сплетения, огромным усилием воли я сдерживал комок, не давая подняться ему до яремной ямки, чтобы не потерять дар речи. Термин «самообладание» обрёл для меня по-настоящему материальный смысл.
– Ребята, молчите. Где девочки?
– Дома, ждут.
– Едем! Время истекает.
– Может в последний раз, а?.. ну Саш?..
– Хорошо. Смотрите под ноги, и слушайте мой голос. Идём… «Как узнать, что за гранью стоит, кто живёт, а кто умер. Зачем… путь для всех поневоле открыт… Что за гранью стоит?.. что за гранью… стоит…»
Последние шаги, самые последние, я не имею права выказывать слабость. Хотя бы перед Петром.
– Мама Нора!.. Саша!.. Пётр!
– …Мы уже истосковались!..
– Девочки, где Филипп?
– Сейчас… Филипп!.. Сюда!.. скорей!..
– …Всё?
– Да Филипп, всё, я домой. Обнимемся на прощанье, и оставьте меня с женщинами.
– Прощай, Саш. Точно насовсем?
– Посмотри на меня – ну какой из меня путешественник по мирам!
– …Прощай.
– Петь, ну ты прям как мальчишка. Жениться бы тебе, а?
– Да пошёл ты, бесяра старый.
– Всё, мужики, будьте счастливы.
Пётр обнял сына за плечи, бросив короткий взгляд в мою сторону. Я мысленно поблагодарил его за то, что ушёл, не оглядываясь.
– Девчонки, обе ко мне, быстро… не рыдать… я сказал, – не рыдать. Что со мной будет, когда я писать об этом стану… вы даже представить не сможете… Всё, прощайте… а теперь оставьте нас.
Я знал, что третьего раза не будет. И бессмысленно давать несбыточные обещания. Я переживу, забуду, переключусь на что-нибудь или на кого-нибудь. Но она остаётся наедине с собой навсегда.
Смогу ли я в будущем называть себя порядочным человеком?..
Хороший вопрос…
– Да не делай ты вид, что всё хорошо. Я знаю, что сейчас хорошо быть не может.
– Я боюсь… как они… вывернет от слёз… наизнанку.
– Ну что ж теперь… мог бы разорваться – так и сделал бы. Но стоять в
