Тринадцатая Ева - Антон Леонтьев

– Только после вас! – пробасила кузина Марины и буквально впихнула заместителя главврача в лифт. – Вот, в тесноте, да не в обиде. – Кстати, воспользовавшись представившейся возможностью, я вышла в сад. Это, надо сказать, нечто потрясающее! Настоящее произведение искусства!

Заместитель главврача расплылся в довольной улыбке и заявил, что сад, в самом деле, их гордость.

– Недаром наше заведение называется «Эдемским садом». То есть раем. И наши пациенты, которых мы рассматриваем в качестве наших гостей, должны чувствовать себя как в раю и не ведать ни проблем, ни забот!

Рай… Дмитрий Иннокентьевич усмехнулся. Обычно для того, чтобы попасть в рай, требовалось сначала отдать концы. А эти решили устроить рай прямо на земле. Или не рай, а ад?

– И из сада открывается такой чудесный вид, – продолжила женщина. – Многое можно увидеть, даже то, что пытаются скрыть… Однако все тайное становится явным! Но вернемся к нашим баранам. Что же, кухня у вас в идеальном порядке. Ну, или почти, так, пара недочетов…

И она стала скрупулезно перечислять мнимые изъяны.

Заместитель главврача внимательно слушал ее, кивая головой, и при помощи особого брелка привел лифт в движение. Дмитрий Иннокентьевич обратил внимание, что он нажал верхнюю кнопку, на которой, однако, не было цифры. Кнопки различались только по цвету.

Лифт, прожужжав, остановился, и они вышли в коридор. Однако вопреки ожиданиям они оказались вовсе не на подземном уровне, а, наоборот, на верхнем этаже.

– И здесь располагается ваш изолятор? – произнес растерянно доктор Чегодаев, а заместитель главврача заявил:

– Да, да, именно здесь! – ответил сладко тип и подвел их к одной из дверей. – Но, как я уже сказал, изолятор у нас практически не используется! Потому что буйных у нас нет…

Он отомкнул одно из помещений и провел в уютную, больше походившую на номер хорошего отеля комнату. Они заметили сидевшую в кресле, стоявшем у большого панорамного окна, пожилую даму, которая не отреагировала на их появление.

– Пациентка З., семидесяти четырех лет, – бойко затараторил заместитель главврача. – Страдает прогрессирующей деменцией, которая выражается у нее в долгих фазах бездеятельности, перемежаемых внезапными вспышками гнева, что и послужило причиной помещения пациентки в изолятор…

Он продолжил знакомить их с деталями диагноза, а доктор Чегодаев оглянулся.

Никакой это не изолятор! Этот хитрый тип привел их на другой этаж и нагло втирает очки, выдавая этот уровень за изолятор!

Но, собственно, почему? Ответ был очевиден: он не хотел демонстрировать тех, кто находился в этом самом изоляторе.

– Отлично, отлично, – прервал излияния Дмитрий Иннокентьевич, – не будем беспокоить пациентку.

Кузина Марины же, замершая перед окном, внимательно осматривала прелестный сад, который лежал перед ними как на ладони. И, кажется, о чем-то размышляла.

Они вышли из комнаты, заместитель главврача устремился к лифту, явно считая, что обход завершен.

– У вас что, больше пациентов здесь, в изоляторе, нет? – спросила кузина Марины.

Их провожатый дернулся, немного помедлил с ответом и сказал:

– Нет, ну почему же… Имеется! Всего один!

Он подошел к другой двери и нехотя разблокировал ее. Они оказались в точно таком же, как и предыдущий, «гостиничном номере». В этот раз пациентом был долговязый мужчина с всклокоченными седыми волосами, который лежал на кровати и, кажется, мирно спал.

Кузина Марины снова подошла к панорамному окну и стала рассматривать сад. Доктор Чегодаев еле заметно поморщился. Да что она так к нему привязалась?! Сад, конечно, восхитительный, но они здесь вовсе не для того, чтобы восторгаться работой здешних садовников…

– Пациент К., шестидесяти одного года. Находится у нас уже, дайте мне сообразить, больше четырех лет. Страдает ярко выраженной манией преследования, сопряженной с…

Он углубился в подробности диагноза, а доктор украдкой посмотрел на часы (на этот раз так, чтобы это не бросилось в глаза) и подумал, что цели своей они не достигли. Он что, должен устроить скандал, заявив, что то, куда их привели, вовсе не изолятор? Но это вызовет у типа подозрения… И он наверняка попытается их убедить, что это и есть изолятор… И ни за что не отведет их в изолятор настоящий…

В тот, где, как не сомневался Дмитрий Иннокентьевич, содержалась Ева.

В этот момент зазвонил мобильный заместителя главврача, и он, схватив его и увидев номер, несколько изменился в лице, пробормотал извинения и вышел из комнаты.

– Так что делать будем? – произнес тихо доктор, а кузина Марины сказала:

– Я ведь неспроста завела речь о саде. И выходила туда тоже с определенной целью, потому что оттуда можно увидеть крыло здания, в котором мы сейчас находимся, полностью…

В этот момент пациент, вроде бы до сей поры безучастно лежавший на кровати, открыл глаза и внятно произнес:

– Оленька, почему ты ушла, так и не забрав меня?

Доктор и Ирина уставились на него. Чегодаев склонился перед пациентом, желая его успокоить.

– Оленька, где моя Оленька! – заявил тот в беспокойстве. – Она была тут! Недавно, хотела меня забрать! Но эти люди ей помешали! Бородач ее уволок…

Доктор и Ирина переглянулись. Дмитрий Иннокентьевич, схватив мужчину за руку, произнес:

– Здесь была Оленька? Может, Ева? То есть я хотел сказать, Евгения?

– Оленька здесь была! – повторил капризно мужчина. – Моя внученька! Хотела меня забрать! Она так ловко с ними расправилась, но в итоге они ее скрутили. Уволокли, гады! Наверняка туда, вниз! Они меня там тоже держали много раз! Только я, как и сейчас, каждый раз притворялся, что ничего не понимаю. Тогда они теряют интерес… Вас ведь Оленька послала?

– Это она! – произнес в возбуждении Дмитрий Иннокентьевич, хотел было задать пациенту вопрос, но в этот момент вернулся заместитель главного врача. Пациент тотчас сомкнул веки, притворившись, что спит.

– Гм, извините, что нам помешали! Так, на чем мы остановились? Впрочем, давайте лучше выйдем отсюда, потому как пациент отдыхает. Я вам по дороге на завтрак все расскажу! Вы ведь увидели все, что вас интересует?

Нет, конечно, не все! Они так и не нашли Еву! Однако было бы странно спорить с этим типом, пришлось покинуть помещение.

– Вот, собственно, и все! – заявил тот, увлекая их к лифту. – Я же сказал, что изолятор у нас почти не используется. Только два этих пациента, но и они, как вы изволили убедиться, смирные… Ничего такого себе не позволяют…

Двери лифта распахнулись, он галантно предложил кузине Марины войти первой.

– А почему у вас окно вот этого помещения выбито? – спросила она и замерла около двери одной из комнат.

Заместитель главного врача дернулся, однако феноменальным усилием взял себя в руки.

– Выбито? – произнес он несколько глуповатым тоном. – Что вы имеете в виду?

Он явно знал, что та имела в виду, но пытался выиграть время, дабы придумать более-менее удобоваримую версию.

Тут кузина Марины разыграла из себя гневную инспекторшу:

– Вы что под дурачка-то косите! Под одного из ваших пациентов! Я ведь все ждала, что вы сами нам это покажете, а вы утаили! Плохо, очень плохо! Мы это в отчете обязательно зафиксируем! Я ведь в сад выходила, оттуда открывался отличный вид, но не на все ваши кусты, водопады и ручьи, а на корпуса вашего санатория. И оттуда отлично видно, что окно вот этого номера выбито. И затянуто целлофаном!

Дмитрий Иннокентьевич с восторгом уставился на женщину. Надо же, ему просто повезло с Мариной и ее двоюродной сестрой! От них ничего не ускользнет!

Заместитель главврача замялся, потом ударил себя пятерней по лбу и просюсюкал:

– Ах, ну да, конечно! Выбито… Так и есть! У нас небольшой ремонт намечается… Ну, пациент буйствовал…

– Какой же именно? – произнес ядовито доктор Чегодаев. – Пациентка З., которая, похоже, все время в кресле проводит? Или пациент К., который все время спит? Вы же только что уверяли нас, что они смирные и ничего такого себе не позволяют. И тут на тебе – «пациент буйствовал»…

Пойманный на несоответствии заместитель главврача расплылся в улыбке и искусственно захохотал.

– Ах, ну что вы… Эти действительно безобидные… Это другой пациент…

– Какой другой? – произнес требовательным тоном Дмитрий Иннокентьевич.

Тип снова замялся, явно не зная, что ответить. Видимо, от Аркадия Ильича распоряжений на этот счет не поступало. Наверняка и до этого профессор звонил, чтобы узнать, как идет проверка. И его правая рука бодро ему отрапортовала, что гости из Москвы, не морщась, проглотили всю ту ложь, что им презентовали, и что волноваться нет причин. Поспешил, однако!

– Ну, другой… – выдавил из себя заместитель главврача. – Точнее, другая…

Он стушевался, видимо понимая, что глупо проговорился.