СССР: от разрухи к мировой державе. Советский прорыв - Джузеппе Боффа

Рост оборонной мощи

Успех индустриализации повлек за собой, наконец, еще один очень важный в те годы нарастания международной напряженности результат: он создал условия для значительного роста военной мощи СССР. В середине 30-х гг. в организации Советских Вооруженных Сил произошел подлинный качественней сдвиг: если на протяжении всех 20-х гг. их численность оставалась на уровне менее 600 тыс. человек, то еще до конца 1937 г. она повысилась до 1433 тыс. Дело, впрочем, было не только в количественном росте. Начиная с 1935 г. частично действовавшая еще система территориальной милиции была мало-помалу упразднена и заменена системой постоянной кадровой армии; это преобразование было завершено в 1938 г. Конституция 1936 г. установила принцип всеобщей воинской обязанности. Увеличилось число военных академий для формирования высших командных кадров и военных училищ для подготовки офицерского состава: соответственно до 13 и 75 к концу второй пятилетки. Были возрождены ступени воинской иерархии, хотя и с другими наименованиями, чем до революции. Полностью реформированы были и центральные органы командования. Старый Реввоенсовет, рожденный в гражданской войне, был распущен. Возросла, напротив, весомость Наркомата обороны, неизменно возглавлявшегося Ворошиловым, и Генерального штаба под руководством Егорова.

Этим переменам сопутствовало коренное техническое переоснащение Вооруженных Сил. Например, артиллерия, которая была одним из сильных родов войск и в старой царской армии, улучшилась качественно и увеличилась количественно: с 7 тыс. стволов в 1929 г. до 46 тыс. в 1939 г. Самый ощутимый прогресс, однако, был отмечен в области тех видов вооружения – авиации и танков, – которые, находясь во время Первой мировой войны еще на эмбриональной стадии развития, теперь считались воплощением новаторской военной мысли, решающим средством в будущей войне. В 1929 г. они составляли менее 10 % военных средств СССР. Во время первой пятилетки было налажено серийное производство танков, пока еще легких, которые вскоре окажутся устаревшими, но этим был начат процесс совершенствования данного вида военной техники. Нечто аналогичное происходило и в области авиации: самолеты, состоявшие на вооружении в 1929 г., были малочисленными и почти все разведывательными; в 1938 г. при весьма возросшей численности советская авиация состояла уже на 90 % из истребителей и бомбардировщиков. Из 75 военных училищ 18 готовили авиаторов и 9 – танкистов. Главным поборником и вдохновителем такой технической перестройки Вооруженных Сил был Тухачевский, заместитель наркома обороны по военной подготовке и теоретик мобильной войны с использованием новейших моторизованных средств: именно в СССР под его руководством был осуществлен первый опыт оперативного использования парашютно-десантных войск.

Современная по своему техническому оснащению, Красная Армия все более отдалялась от своего первоначального облика, сложившегося в гражданской войне, и все более приобретала черты классических вооруженных сил великой державы. Тем не менее она по-прежнему была сильно политизирована. Не следует забывать, что Сталин рассматривал ее не только как военный механизм, но и как «приводной ремень». Доля коммунистов в армии была выше, чем где бы то ни было: 25,6 % в 1934 г. Полномочия командиров были значительно расширены, а комиссары исчезли; но Главное политуправление армии со своими представителями в каждом подразделении и разветвленной сетью армейских партийных организаций продолжало оставаться важной составной частью системы командования. Возглавлял его Ян Гамарник, политический деятель, бывший в то же время заместителем Ворошилова наравне с Тухачевским. Подготовкой страны к обороне занималась, помимо этого, мощная гражданская военизированная ассоциация – Осоавиахим, насчитывавший свыше 10 млн. членов и обладавший весьма значительными средствами. Главной его задачей была подготовка молодежи к службе в армии и приобщение юношей и девушек к военной технике. Именно в Осоавиахиме, в частности, были проведены первые эксперименты с реактивными двигателями, которые стали прообразом нынешних космических ракет.

С индустриализацией и развитием военной техники сильный импульс получили также научные исследования. Возник целый ряд специализированных институтов. В подавляющем большинстве своем они входили в систему Академии наук, ставшей главным координационным центром научных исследований. У этого старого дореволюционного учреждения была долгая история. Отношения Академии с Советской властью были нелегкими: последние конфликты имели место в начале 30-х гг., когда были предприняты попытки подчинить плановому началу деятельность Академии. Тем не менее к середине десятилетия она превратилась в обширный не только научный, но и административный комплекс, подчиненный непосредственно правительству, но сохранивший целый ряд вольностей и привилегий. Развитие науки получило сильный толчок. Помимо Академии наук возникли также другие специализированные научные учреждения по сельскому хозяйству, медицине, технике и технологии, подчиненные непосредственно отраслевым наркоматам.

Успехи науки и Советской страны в целом в ту пору многократно подчеркивались подвигами и рекордами, поражавшими воображение и возбуждавшими энтузиазм не меньше, чем полет искусственных спутников Земли двумя десятилетиями позже. Начало им положили в 1932 г. попытки проложить морской путь из Мурманска во Владивосток через Арктику. Зимой 1933/34 г. массы людей с замиранием сердца следили за судьбой челюскинцев – экипажа судна, затертого и раздавленного льдами; после нескольких недель пребывания в ледовом лагере они были спасены летчиками. Такой же подъем энтузиазма вызвали несколько лет спустя ошеломительные подвиги советских авиаторов, установленные ими первые мировые рекорды: самым знаменитым явился в 1937 г. беспосадочный перелет Чкалова из Москвы в Америку через Северный полюс.

Все эти эпизоды имели большое символическое значение. Страна рывком продвинулась вперед. Ко всему прочему, она продвинулась по совершенно новому пути, без кредитов и иностранных капиталов, без пружины в виде частной прибыли, но во имя коллективных интересов, хотя и сформулированных и выраженных волей верховной власти. Быстро выросшая экономика находилась целиком в руках государства. К концу второй пятилетки государственной была практически вся промышленность, как крупная, так и средняя и мелкая; государственной была и торговля: оптовая, внешняя и внутренняя. Впрочем, государственным, как вскоре мы убедимся, был также контроль над всеми формами производства, даже не зависящими непосредственно от государства. Прогресс, которого добилась страна, выглядел еще более рельефно на фоне кризиса всего остального мира. Разумеется, Россия и на исходной черте не могла считаться слаборазвитой страной; это можно было сказать самое большее лишь о некоторых ее, правда весьма обширных, частях. Теперь и эти территории были охвачены процессом всеобщего преобразования. Каждый шаг вперед был оплачен дорогой ценой; настолько дорогой, что следы ее еще долго не исчезнут. Но результаты наконец начинали консолидироваться. В историю развития человечества была вписана новая глава, и это добавляло еще один мотив к тем, которые привлекали к СССР такое множество симпатий и внимательных взоров.

Компромисс в деревне. Два новых фактора силы

Колхозный съезд и колхозный Устав

Во второй половине 30-х гг. была доведена до конца и коллективизация. Для социального преобразования страны завершение этого трудного дела было не менее важным фактором, чем создание крупной промышленности. Однако результаты его в силу средств и методов, примененных для их достижения, были отнюдь не положительными. К концу 1932 г. 211 тыс. колхозов объединяли 14,7 млн. крестьянских дворов, что составляло 61,5 % общего их числа. В октябре этот показатель возрос до 71,4 %, в июле 1935 г. – до 83,2, к концу 1937 г. он составил 93 и к середине 1940 г. – 97 %. Непрерывное увеличение процента коллективизации не отражает всей сложности явления, ибо процент этот выведен на основе резко сократившегося числа крестьянских дворов. С 1 января по 1 апреля 1933 г. – решающий период для закрепления достигнутого в процессе коллективизации: число единоличных хозяйств уменьшилось на 4,8 млн. единиц, однако в колхозы вступило лишь 2,1 млн., остальные просто прекратили существование. До начала коллективизации насчитывалось около 25 млн. дворов; к началу 1933 г. их оставалось еще 23,7 млн.; к апрелю 1935 г. – 21 млн. и к концу 1937 г. – меньше 20 млн. В 1940 г. в колхозах числилось 18 661 300 дворов, представлявших без малого 100 % крестьянских хозяйств. Значительное численное уменьшение объяснялось уходом в города, а также – особенно в 1933–1934 гг. – большим сокращением населения в самих деревнях.