Способность любить - Аллан Фромм

Такой тип достижений или успеха обогащает жизнь мно­гих; но не всем так везет. Некоторым трудно освободиться от привязанности к себе и проявлений любви к себе, оли­цетворенных в материальном обладании. Такие люди не в состоянии с такой же силой и энергией привязываться к другим. Неспособность устанавливать и поддерживать проч­ные отношения заслуживает более пристального рассмот­рения.

8. НЕСПОСОБНОСТЬ ЛЮБИТЬ

Мало кто из нас, если таковые вообще существуют, счи­тает себя не способным любить. Как бы мы себя ни вели, мы считаем, что действуем из самых справедливых, благород­ных и любящих побуждений. Не все разделяют такое наше мнение о себе, но в этом случае мы считаем, что нас недо­оценивают и судят о нас несправедливо. А вот в других мы легко различаем и осуждаем неспособность любить. Непред­взятый взгляд на проблему показывает, что поведение, ли­шенное любви, в той или иной степени характерно для нас всех. Конечно, у некоторых оно проявляется сильней.

Согласно определению любви всего лишь как привя­занности, мы неизбежно развиваем множество видов любви. В предыдущих главах эти разновидности перечислялись. Но у некоторых привязанности глубже и больше направлены на людей. Ранний жизненный опыт делает многих неуверен­ными в себе, отчужденными и способными во взрослой жизни лишь на поверхностные отношения. Есть люди (таковыми были, например, первые пациенты Фрейда), которые пере­жили такой неприятный опыт в любви, что потеряли всякую способность влюбляться снова. И, разумеется, есть очень много таких, которые любят, скорее, вещи, чем людей, и эта их привязанность к статусу, богатству, достижениям отнимает энергию, которую они могли бы потратить на людей. Хуже всего то, что мы все в годы формирования характера обязательно и часто сталкиваемся с проявления­ми враждебности и учимся испытывать чувство нелюбви и вести себя без любви.

На первый взгляд может показаться, что жизнь младен­ца настолько невинна, что свободна от несовершенств люб­ви, которые преследуют нас позже. В конце концов, разве родители не любят своих детей? Конечно, любят и многое для них делают. Тогда откуда эти несовершенства? Как они возникают в детском опыте любви?

Любовь без радости

Чтобы понять психологический климат, в котором во- лей-неволей оказывается младенец после рождения, необ­ходимо проанализировать самого себя. Начнем с предполо­жения, будто как родители мы все любим своих детей. Мы знаем, что многие не собирались заводить детей. Они могут даже вообще не хотеть их или хотят завести в будущем, в более подходящее время, но не в то, когда рождается ребе­нок. Это не обязательно вина родителей. Жизнь полна сюр­призов, и ребенок может появиться действительно в непод­ходящее или даже трудное время. Трудности могут быть финансовыми, психологическими, они могут быть связаны с обстоятельствами, неподконтрольными родителям. Одна­ко если родители испытывают напряжение и тревогу, это обязательно отразиться на их отношениях к ребенку.

Правда также и то, что не все хотят быть родителями, и некоторые из тех, у кого есть дети, совсем их не хоте­ли. У них дети появляются потому, что этого от них ждут. Их начинают поддразнивать: когда же вы наконец остепе­нитесь? Как будто брак был розыгрышем, а для того чтобы он стал законным, нужны дети.

Многие отцы отвергают ребенка еще до его появления. Они никогда в этом не признаются, даже самим себе, но они так чувствуют, и часто у них для этого есть достаточ­ные основания. Как только жена объявляет, что она бере­менна, мир переворачивается: главными становятся отно­шения не между мужем и женой, а между молодой женщи­ной и ее еще не рожденным ребенком. Никто не обращает внимания на будущего отца. На ближайшие девять месяцев он превращается в человека-невидимку.

Даже жена как будто забывает о нем. К несчастью для мужа, беременность, особенно первая, поглощает все вни­мание женщины. А если беременность протекает трудно, с тошнотой, учащенным сердцебиением, лишним весом и больными ногами, женщина не может не обращать внима­ние прежде всего на себя. Если беременность протекает легко, то все ее внимание может быть поглощено другим: беременная женщина может быть так счастлива, так полна радости от того, что происходит внутри нее, что забывает поделиться своими переживаниями с мужем, забывает, что у него нет ощущения развивающейся жизни. Она забывает, что его жизнь течет по-прежнему и что он тоже хочет не­много внимания.

Если муж не отвергал младенца раньше, то почти обя­зательно испытает такое чувство при появлении ребенка. Его нормальный сон нарушен, привычная жизнь больше невозможна, отдыха и развлечений становится меньше, и даже в отношениях с женой происходят перемены. Муж­чина интересуется ребенком, потому что этого от него ожидают, но на самом деле он не затронут. У него цере­мониальная роль, как у короля при конституционной мо­нархии.

Много ли радости доставляет отцу новорожденный мла­денец? Отец кажется себе неловким недотепой, слишком неуклюжим, чтобы справляться с этим хрупким маленьким существом, и даже если сам он так не думает, кто-нибудь ему на это обязательно укажет. Поистине, лишь очень сме­лый отец может проложить себе путь к колыбели через тол­пу собравшихся родственниц и прикоснуться к младенцу, так сказать, познакомиться, не говоря уже о том, чтобы взять его на руки и поговорить с ним.

С другой стороны, хлопоты, которые выпадают на долю Отца, не способствуют любви. Мужчина, которому приходится вста­вать зимней ночью, чтобы покормить младенца из бутылоч­ки, вполне может задуматься о достоинствах своей любви.

Любовь и нелюбовь

Легко карикатурно изобразить роль отца в жизни мла­денца. На самых ранних стадиях отцовская роль действи­тельно не самая главная. Как говорят книги о воспитании детей, основная задача отца — делать мать счастливой и довольной. А вот мать — совсем другое дело.

Если это ее первый ребенок, она может почувствовать, что он представляет для нее угрозу. Вскоре она поймет, что ее положение в обществе зависит от того, насколько хоро­шо она управляется с младенцем. А поскольку это ее пер­вый ребенок, все, что она делает, она делает впервые. На самом деле она не знает, как управляться с этим загадоч­ным, непостижимым маленьким существом, не понимает, как истолковать его плач, и не доверяет собственному здра­вому смыслу. Руководства по уходу за детьми говорят ей, что делать, но ни одна книга не в состоянии ответить на все множество постоянно возникающих вопросов. Поэтому телефоны детских врачей постоянно заняты.

Первые самые трудные месяцы проходят быстро. Мла­денцы выживают (на самом деле они весьма выносливы), матери обретают уверенность, отцы примиряются со своим положением и начинают искренне, в отличие от прежней церемониальной гордости, гордиться своим чадом.

Но для младенца это только начало трудных времен. Он делает свои первые шаги, и их приветствуют так, как при­ветствовали римского императора, возвращавшегося с по­бедой над галлами. И почти сразу же его хватают, держат, офаничивают и говорят: «Нельзя!», потому что сейчас уп­равляться с ним становится гораздо трудней. Теперь вся квартира, весь дом в его владении. Когда он лежал в колы­бели, любить его было гораздо легче.

Так это и продолжается: приучение к туалету, приуче­ние к новым видам пищи, проблемы с дневным сном, мя­тежи перед ночным сном, соперничество с братьями и сес­трами, плач, когда вы оставляете его в детском саду, невы­полненные уроки и много-много простуд и насморков.

Нелегко быть ребенком и нелегко быть родителем. На­шим родителям трудно было растить.нас, а дедушкам и ба­бушкам — наших родителей. Некий циник однажды ска­зал: «Первую половину жизни мы страдаем от родителей, вторую — от детей». Когда-то у родителей был резон ро­жать детей, поскольку они представляли экономическую выгоду. Это не делало их более любмыми, но, по крайней мере, стоило растить детей, потому что каждый ребенок представлял собой еще одну пару рук для работы на ферме или в мастерской.

Как мы знаем из самых страшных эпизодов истории человечества, детоубийство у многих народов в разные вре­мена было распространенным обычаем. Иногда убивали всех детей, кроме одного, иногда только слабых или толь­ко девочек.

Сегодня мы не приемлем такого жестокого обращения с детьми и вообще к человеческой жизни. Для нас каждый человек имеет право на жизнь и на все лучшее, что мы можем ему дать. Наши дети — это торжественное обеща­ние, и мы стараемся выполнить это обещание, как его по­нимаем. Мы много работаем и экономим деньги на их об­разование. Мы заботимся об их здоровье, окружении, о том, с кем они играют, в какой школе учатся. Мы страдаем из-за того, примут ли их в хороший колледж, правильно ли они выберут профессию, удачно ли женятся или выйдут замуж.