Библейский контекст в русской литературе конца ХIХ – первой половины ХХ века - Игорь Сергеевич Урюпин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приземленный Сергей, не способный проникнуть в неизреченные глубины Духа, в которые погрузился, отрешившись от мира соблазнов и страстей Митрий, с усмешкой заметил: «Думаешь все? Брось. Вредно это человеку. Эх ты, мудрец, мудришь ты, мудришь, а что разума-то у тебя нет, – это тебе и невдомек! Ха-ха!» [68, 92]. Признавая только житейский рассудок и жестокую, циничную логику естества («Думы! Али это для простого человека занятие? Вон, глянь-ко, отец-от твой не мудрит – живет. Милует твою жену да посмеивается с ней над тобой, дураком мудрым. Так-то!» [68, 92]), Сергей считает Митрия безумцем, но безумен сам мир, где господствуют низменные инстинкты, где главенствует «воля к жизни» и «воля к власти», где нет места духовным порывам и жертвенному смирению. «Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1 Кор. 3, 19), – утверждал в послании к коринфянам апостол Павел. Безумство Митрия, слабого человека (в отличие от ухоря Силана Петрова и здоровой, дородной Марьки, живущих исключительно телесно-плотской жизнью), как ни парадоксально, оказывается его силой, но силой особого рода – кенотической. «Идея самоуничиженнности Сына Божия» [184, II, стб. 1253], проецируемая в рассказе на самоуничиженность Митрия, выступает тем романтическим идеалом, во имя которого герой готов «уйти» из мира («Уйду я! Навек уйду…» [68, 93]). Горьковский Митрий, при всем скептическом отношении к нему автора, – исключительная личность, самозабвенный идеалист, обреченный на непонимание и осуждение окружающих.
Писатель, пребывавший в 1890-е годы под обаянием идей Ф. Ницше о сильной личности, в отличие от автора «Антихристианина» и «Так говорил Заратустра» антихристианским пафосом заражен не был и по-своему пытался совместить в своей философии жизни нравственно-этическое учение Евангелий и позитивистский взгляд на человека, избирающего свой путь к добру и правде. Плывущие «на плотах» по могучей и широкой реке жизни аскет Митрий и упивающиеся радостью земного бытия Силан Петров и Марья, осознающие свою греховность, но готовые искупить и оправдать ее («Грех делаю, точно. Знаю. Ну что ж? Подержу ответ господу» [68, 94]), для М. Горького равно прекрасны в своем свободном порыве к счастью. Дары свободы, столь различные для героев рассказа, суть дары жизни, обновленной и преображенной пасхальным светом. В пейзажной зарисовке, завершающей рассказ, автор представляет символическую картину возрождения природы: тучи, «собравшись в тяжелую, темную массу», «раздумчиво и неподвижно стояли над широкой рекой, точно выбирая путь, которым скорее уйдешь от живого солнца весны, богатого блеском и радостью» [68, 95]. Победа света над тьмой, жизни над смертью, духа над плотью и составляет главную идею рассказа М. Горького «На плотах», далеко не случайно названного писателем пасхальным.
Вопросы и задания
1. Как относился М. Горький в разные периоды своей творческой деятельности к религии? Какие богостроительские идеи начала ХХ века нашли отражение в ранних рассказах писателя?
2. Раскройте смысл заглавия рассказа М. Горького «Дело с застежками». Какая философская идея проступает за метонимическим заглавием? Как раскрывается / открывается Библия героям рассказа? Как через приобщение к Священному Писанию снимаются для артельщиков «застежки» в понимании глубинных проблем человеческого бытия?
3. Как в рассказе «Дело с застежками» М. Горький передает духовное состояние современника, жаждущего «божественного слова», но утратившего живую связь со Священным Преданием? Как пробуждается совесть босяков? Что этому способствует?
4. Какой фрагмент Священного Писания Нового Завета потряс героев рассказа М. Горького «Дело с застежками»? Почему?
5. Каков генезис жанра пасхального рассказа в русской литературе? Определите «жанровый канон» пасхального рассказа.
6. Почему М. Горький считал свой рассказ «На плотах» пасхальным? Обоснуйте свое мнение.
Темы докладов и рефератов
1. Поиск «божественного ответа» на насущные проблемы человеческого существования в мире без Бога в ранних рассказах М. Горького.
2. Вера vs религия в творчестве М. Горького.
3. «Философия общего дела» Н. Ф. Федорова в творческом сознании М. Горького.
4. Новозаветный текст в рассказе М. Горького «Дело с застежками».
5. «Нераскаянные души» в рассказах М. Горького.
6. Жанр «пасхального рассказа» в русской литературе рубежа ХIХ–ХХ веков.
7. «Пасхальный архетип» и его художественное воплощение в русской литературе начала ХХ века (на материале реалистической и модернистской прозы).
8. Образ Митрия в рассказе М. Горького «На плотах»: юродивый или идиот?
9. Духовное и плотское в рассказе М. Горького «На плотах»: к вопросу о философии жизни писателя.
Библейский подтекст рассказа Б. К. Зайцева «Улица Св. Николая»
Рассказ «Улица св. Николая» (1921), одно из немногих опубликованных в большевистской России произведений Б. К. Зайцева незадолго до его эмиграции в Берлин в 1922 году [Сборник литературы и искусства «Шиповник». – М., 1922. – №1.], посвящен осмыслению драматических событий, развернувшихся в Москве в революционное лихолетье. Названая И. А. Буниным «окаянными днями» эпоха бурь и вселенских катаклизмов, обрушившихся на Святую Русь в преддверии ее «судного дня», многими представителями русской интеллигенции, ставшими на путь богоискательства, воспринималась как «апокалипсис нашего времени» (В. В. Розанов). Б. К. Зайцев был в числе тех, кто оказался свидетелем «последних дней» России накануне ее «голгофского распятия» и в своей лирической прозе попытался запечатлеть ее скорбный лик. Писатель, словно предчувствуя скорое расставание с родиной, пристально всматривался в привычную «русскую жизнь», находя в ней особое очарование и поистине природную, гармоничную простоту. Он серьезно изучал духовное наследие своего народа, вместе с Н. А. Бердяевым, Б. П. Вышеславцевым и др. вошел в Московскую просветительскую комиссию (ее главная цель заключалась в пропаганде отечественной культуры), организовал Книжную лавку, призванную доносить до читателя идеи той литературы, которая вопреки господствовавшей безбожно-коммунистической идеологии проповедовала нравственно-этические ценности Православия.
В условиях диктатуры большевиков, взявших курс на строительство нового мира на материалистически-атеистических началах, само обращение Б. К. Зайцева к религиозному сознанию человека, призыв к сохранению национальных святынь, верность традициям и идеалам предков было проявлением мужественной гражданской позиции. В рассказе «Улица св. Николая» писатель в свойственной ему импрессионистической манере рисует образ древней столицы России, волей Провидения переживающей страшные революционные потрясения-испытания, – Москвы, а если точнее – небольшого ее уголка в Арбатских переулках. Заведомо замкнутый локус (изображаемое пространство действительно ограничено тремя «церквами Арбата – Николы Плотника, Николы на Песках и Николы Явленного» [90, 655]) в художественной структуре произведения приобретает символический смысл. Автор запечатлел сакральное (Богом хранимое) место, где протекает обыкновенная (святая и греховная одновременно) человеческая жизнь («льют свежий асфальт,
