Просвещённый (ЛП) - Чемберс Джоанна

— Наверное, он решил остаться дома с Элизабет, — сказал Дэвид.

Сия мысль вызвала дрожь. Что Киннелл с ней сотворил? Что случится, когда он узнает о ребенке? Дэвид решительно отбросил размышления. Он подумает позднее, лежа в постели без сна.

— Наверное. Давай вернемся. Вдруг Лиддл что-нибудь выяснил. Мы должны успеть, пока он не вывез ее из Лондона.

Они спустились на первый этаж, пробираясь по лабиринтам комнат. Дабы не попасться на глаза отцу и Хартли, Мёрдо сунул монетку лакею, что по служебному коридору, огибавшему комнату, привел их к самому большому и тихому салону, где члены клуба читали газеты и пили портвейн.

Одновременно с Дэвидом и Мёрдо в салон забрели два джентльмена.

Один из них — Киннелл.

Он разрумянился от мороза, улыбался — точнее, щерился — и светился, довольный собой, благорасположенный к приятелям.

— Принесите нам лучшего бренди, — велел он слуге, что встречал Дэвида и Мёрдо. — Я праздную.

Его спутник — малорослый лысевший пузан — захохотал:

— Хоть расскажите, что празднуете!

Ликование уже сошло на нет. Киннелл наблюдал за тем, как приближались Мёрдо и Дэвид. Тонкие ястребиные черты напряглись. Он излучал гнев, сдерживаемый лишь из-за боязни.

— Да, Киннелл, расскажите, — произнес Мёрдо с легкой улыбкой, коей обычно маскировал мысли. — Что празднуете? Или мне угадать?

Киннелл попытался пройти мимо — пресечь беседу на корню, — но Мёрдо его остановил и поцокал языком.

— Ну полно. Вы же не станете мной пренебрегать, правда? На дух не переношу, когда мной пренебрегают!

Несмотря на то что Киннелл далеко не маленький мужчина, Мёрдо был выше его сантиметров на пять. По сравнению с широкоплечим Мёрдо он казался худющим.

— Пропустите, — процедил Киннелл. — Мы не друзья. Давайте не будем устраивать сцену.

Мёрдо, приобретя неприятный вид, засмеялся.

— Может, я как раз и хочу устроить сцену, — сказал он, не понижая голоса, по-прежнему удерживая Киннелла за плечо.

Стычка начала привлекать внимание. Некоторые обернулись в их сторону, опустив газеты.

Киннелл еще раз попробовал вывернуться и уйти, но держал Мёрдо крепко. Он надвигался до тех пор, пока Киннелл не сделал шаг назад.

— Угомонитесь, — едва слышно возмутился пузан.

Мёрдо улыбнулся, нагоняя радушием жути.

— Хотите поучаствовать в разговоре? Или окажете любезность и попридержите язык?

Пузан зарделся и отступился, оставив Киннелла в одиночестве.

Мёрдо перевел взор на Киннелла.

— Вы так радовались, когда пришли. Небось, воссоединились с очаровательной молодой женой? Я прав?

Краем глаза Дэвид заметил суматоху. Вошедшие мужчины прислонились к стене, в открытую наблюдая за скандалом. Стояла такая тишина, что муха пролетит — слышно.

— Ну?

— И что с того? — огрызнулся Киннелл, насмешливо вздернув тонкую верхнюю губу.

— Нет, дело не только в этом, — рассудил Мёрдо, постукивая по подбородку указательным пальцем. — Уж очень вы счастливы. О, я догадался! Перед уходом вы задали ей трепку? Оттого вы улыбаетесь, да? Вы же любите устраивать взбучки. Особенно тем, кто меньше и слабее вас.

Донеслись охи и ахи. Киннелл побелел.

— Да как вы смеете! — прошипел он.

Мёрдо сверлил его взглядом.

— Скажите, что я ошибаюсь. Поверьте, я с удовольствием ошибусь. Но боюсь, пока мы болтаем, Элизабет залечивает травмы.

— Не зовите мою жену по имени! — возопил Киннелл, отпихнув руку.

На сей раз ему удалось, голос дрожал от страха, а едва Мёрдо встал у него на пути, он застыл.

— Довольно, Балфор, — раздался глубокий голос. — Она его жена и его дело. Не суйтесь.

Балфор даже не оглянулся.

— Не лезьте. Любой, кто осмелится встать плечом к плечу с этой псиной, получит то же, что ждет его.

Тот, кто говорил, смолк. Мёрдо осклабился, будто волк, раздумывавший, как убить добычу.

Киннелл, невзирая на исходивший от него страх, силился сохранять достоинство и бросил на Дэвида презрительный взгляд.

— Вот к чему приводит общение с простолюдинами.

Киннелл вложил в слова столько отвращения, что стало ясно: с Дэвидом что-то не так. Дэвид смотрел то на Мёрдо, то на Киннелла, чувствуя на себе взгляды зрителей. Он слышал бормотания, размышления о том, кто он такой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Поддержанный наблюдателями, Киннелл высокомерно добавил:

— Да и какое вам дело до моей жены?

Мёрдо вновь улыбнулся, а Дэвид вновь задумался о волке, о немигающем взгляде, о зловещем спокойствии. Заносчивость улетучилась. Киннелл понял, что вопросу Мёрдо порадовался, но не понял почему.

— Большое дело, — отчетливо произнес он, чтобы все слышали. — Оставив вас, она пришла ко мне. Несколько месяцев она делила со мной ложе.

— Нет, Мёрдо… — потрясенно изрек Дэвид, но никто не обратил на него внимания. Все смотрели на Мёрдо и Киннелла.

Мёрдо приближался к убийству, встал прямо перед Киннеллом, вынуждая его сделать шаг назад. Киннелл отступал снова и снова, пока не врезался в стол. Дальше пути нет.

— Мёрдок… бога ради!

Дэвид обернулся — да все обернулись. В дверном проеме стояли граф Балфор и Хартли. Граф посуровел лицом, на коем отражались смятение и ярость, а Хартли выглядел так, будто его вот-вот хватит удар, и без того румяное лицо побагровело.

— Это неправда! — закричал Киннелл.

Конечно, неправда, только никто в это не поверит. Мёрдо только что нанес неслыханное оскорбление. Присутствующие осознавали, что благородный человек может отреагировать на сие оскорбление лишь одним способом. В ожидании неизбежного Дэвида накрыла холодная паника.

— Да что вы за человек такой? — подколол Мёрдо. — Будь у вас хоть капля самоуважения, вы бы бросили перчатку мне в лицо. Но вы жалкий трус.

Кто-то ахнул, кто-то выкрикивал возражения. Хватило бы и того, что Мёрдо обвинил Киннелла в жестокости и заявил, что он любовник его жены. Но называть его трусом? Собравшиеся нетерпеливо ждали, какой выбор сделает Киннелл.

Киннелл выглядел жутко, терзался и страшился. Тем не менее он все понимал. Ему не убежать, не потеряв при этом гордость и честь. Дрожавшими пальцами он стащил перчатку и слабо ударил Мёрдо по щеке. Мёрдо лишь ухмыльнулся.

— Вызываю вас на дуэль. — Взор у Киннелла стал бесцветным. — Выбирайте секунданта.

Волчья улыбка стала шире.

— Моим секундантом будет мистер Лористон. А вашим?

Киннелл оглядел комнату. Спутник, с коим он прибыл, испарился. Он обвел глазами толпу наблюдателей.

— Леннокс? Поможете?

Зрители расступились, и вышел мужчина, которого Дэвид очень хорошо знал. Сердце зачастило. Мужчина мельком глянул на Дэвида, засим перевел взор на Киннелла. На лице — некогда родном, знакомом — отразился испуг, но ответил сэр Уильям Леннокс уверенно:

— Безусловно.

Уилл Леннокс. Первая любовь Дэвида. Человек, когда-то разбивший ему сердце.

Как только вызов был принят, господа выступили с предложениями. Спорщиков развели в стороны, а джентльмен, скорее всего, военный, взявший на себя смелость обучить секундантов, повел их к креслам.

— Вы знакомы? — первым делом спросил он.

Ответить Дэвид не успел, ибо Уилл протянул руку.

— Сэр Уильям Леннокс. А вы?

Дэвид последовал примеру, огорчившись и испытав облегчение.

— Дэвид Лористон.

Они пожали руки. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что Уилл уже не стройный и не грациозный, как в юности, да и миловидность исчезла, черты лица стали взрослыми. Но выглядел он все равно прекрасно.

Советчик представился майором Дональдсоном. Они расселись и слушали объяснения о том, как проходит дуэль.

— В первую очередь, — начал он, — секунданты должны встретиться, выяснить, что можно сделать, дабы решить вопросы посредством извинений или как-то еще. Если это невозможно, надобно подготовиться: условиться о месте, согласовать оружие, договориться с хирургом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Майор послал лакея за пером и чернилами, дабы записать имя и адрес тактичного хирурга, который «умеет латать пулевые ранения».