Мы всегда жили в замке - Ширли Джексон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я с удовольствием осмотрела дело своих рук. Демон-призрак потеряется здесь с легкостью. Я вернулась к себе, легла в постель и стала играть с Ионой, а потом услышала, как внизу в саду вопит Чарльз.
– Это уже слишком, – кричал он, – это просто переходит границы.
– Что на этот раз? – спросила Констанс.
Она подошла к дверям кухни, и я услышала, как где-то внизу дядя Джулиан сказал:
– Скажи этому молодому идиоту, чтобы прекратил орать.
Я быстро выглянула в окно: сломанная ступенька явно оказалась Чарльзу не по силам, потому что и молоток, и доска валялись на земле, а ступенька была по-прежнему сломана. Чарльз шел по тропинке со стороны ручья и что-то нес в руках. Интересно, подумала я, что он отыскал на этот раз.
– Ты когда-нибудь видела нечто подобное? – кричал он; даже сейчас, подойдя совсем близко, он продолжал кричать. – Ты только погляди на это, Конни, только погляди.
– Кажется, это принадлежит Меррикэт, – сказала Констанс.
– Это не может принадлежать Меррикэт. Ничего подобного. Это ведь деньги!
– Я помню, – отозвалась Констанс. – Серебряные доллары. Помню, как она их закапывала.
– Должно быть, тут двадцать или тридцать долларов; это возмутительно.
– Она любит закапывать разные предметы.
Чарльз продолжал кричать, яростно тряся моей коробкой с серебряными долларами. Я ждала, что он вот-вот их рассыплет. Мне бы понравилось такое зрелище – ползающий по земле Чарльз, собирающий мои доллары.
– Это не ее деньги, – кричал Чарльз. – У нее нет права их прятать!
Я не понимала, каким образом он нашел коробку; не иначе, Чарльз и деньги сами нашли друг друга, невзирая на разделяющее их расстояние. Или, быть может, Чарльз завел привычку систематически перекапывать каждую пядь нашей земли.
– Это преступление, – продолжал кричать он, – преступление! У нее нет права их прятать.
– Но вреда-то никакого нет, – сказала Констанс. Я видела, что она озадачена; и где-то в недрах кухни стучал кулаком и призывал Констанс дядя Джулиан.
– Откуда ты знаешь, что это все? – Чарльз потрясал коробкой, точно важной уликой. – Откуда ты знаешь, что эта сумасшедшая девица не рассовала тут везде тысячи долларов так, что нам их никогда не найти?
– Она любит прятать разные предметы, – повторила Констанс. – Иду, дядя Джулиан.
Чарльз последовал за нею в дом, баюкая на руках коробку, словно ребенка. Я предположила, что смогу перепрятать коробку после того, как он уедет, но радости все равно было мало. Я поднялась на верхнюю площадку лестницы и наблюдала, как Чарльз идет по коридору в кабинет; очевидно, он собирался поместить мои серебряные доллары в отцовский сейф. Я осторожно, но быстро сбежала вниз по лестнице и пробежала через кухню.
– Глупышка Меррикэт, – сказала мне Констанс, когда я пронеслась мимо; она выкладывала печенье длинными рядами, чтобы остыло.
Я думала про Чарльза. Я могла бы превратить его в муху, бросить к пауку в паутину и наблюдать, как запертый в теле жужжащей умирающей мухи Чарльз беспомощно дергается, запутываясь еще сильнее. Я призывала бы к нему смерть до самого конца. Я могла бы прибить его к дереву и держать там до тех пор, пока он не врастет в ствол и древесная кора не закроет ему рот. Я могла бы зарыть его в яме, где моя коробка с серебряными долларами находилась в безопасности, пока не появился он. Если он окажется под землей, я смогу ходить по нему и притопывать ногой.
Он даже не потрудился забросать яму. Я представила, как он бродит здесь и вдруг замечает место, где покров травы нарушен; останавливается, чтобы ткнуть палкой, после чего начинает копать, как безумный, обеими руками, отплевываясь; наконец, изумленно ахает, обнаружив мою коробку с серебряными долларами, и хватает ее жадными руками.
– Не я тут виновата, – обратилась я к яме. Мне придется придумать, что бы тут закопать взамен моей коробки; вот бы это был Чарльз!
Его голова отлично бы смотрелась в яме. Я засмеялась, когда нашла круглый камень подходящего размера, нацарапала на нем лицо и засыпала землей.
– Прощай, Чарльз, – сказала я. – В другой раз не хватай то, что тебе не принадлежит.
Я провела у ручья час или около того; я сидела возле ручья, когда Чарльз, наконец, поднялся наверх и вошел в комнату, которая больше не принадлежала ни ему, ни нашему отцу. На минуту я забеспокоилась, что Чарльз побывал в моем убежище, но там все было в целости, значит, Чарльз сюда не добрался. Однако он находился в опасной близости, и это меня беспокоило, поэтому я выбросила траву и листья, на которых обычно спала, вытрясла одеяло и набросала свежих листьев и травы. Я вымыла плоский камень, на котором иногда обедала, и загородила вход более надежной веткой. Меня занимала мысль, что Чарльз может явиться повторно, в надежде найти новые серебряные доллары. Вдруг он захочет забрать шесть моих синих стеклянных шариков? Наконец я проголодалась и пошла назад к дому, и там на кухне был Чарльз и вопил, как резаный.
– Не могу поверить, – пронзительно верещал он, – просто не могу поверить!
Интересно, подумала я, долго ли он намерен вопить. Он уже накричался вдоволь, и теперь его голос делался все выше и тоньше; вероятно, если он не уймется, начнет пищать, как мышь. Я сидела на крыльце кухни рядом с Ионой и думала, что Констанс, чего доброго, рассмеется во весь голос, если Чарльз начнет на нее пищать. Однако ничего такого не произошло. Как только Чарльз увидел, что я сижу на крыльце, он на минуту умолк, а затем заговорил очень медленно, понизив голос.
– Итак, ты вернулась. – Чарльз не попытался ко мне подойти, но его голос словно надвигался на меня. Я на него не смотрела; я смотрела на Иону, который, в свою очередь, смотрел на Чарльза.
– Я пока не решил точно, как с тобой поступить, – продолжал он. – Но, что бы я ни сделал, ты запомнишь этот урок.
– Не пугай ее, Чарльз, – сказала Констанс. Ее голос мне тоже не понравился, потому что он казался чужим, и я знала, что она колеблется. – В любом случае это моя вина. – Вот так она теперь стала рассуждать.
Я подумала, что помогу Констанс; может быть, она даже посмеется.
– Amanita pantherina, – начала я, – исключительно ядовитый гриб. Зато Amanita rubescens отлично годится в пищу. Цикута, Cicuta maculata, это одно из самых ядовитых растений, если его сок принять внутрь. Индийская конопля, Apocynum cannabinum, в сущности, вообще не ядовита. Зато паслен…
– Прекрати, – сказал Чарльз, по-прежнему спокойно.
– Констанс, – продолжила я. – Мы пришли домой пообедать, Иона и я.
– Сначала ты должна объясниться с кузеном Чарльзом, – ответила Констанс,
