Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Хол Блэки

     - А-а, Мак, - протянул Рэм. - А я хотел отдохнуть от тебя сегодня. Разочарован.

     - Значит, кадрим наших девочек? - не стал развивать тему Макес. - Своих не хватает? Бери любую, в зале полно симпатичных тёл... девушек, - исправился, взглянув на меня.

     Что значит, "бери"? - возмутилась я. Можно подумать, девушки - как ведро с краской: взял и пошел, попользовался и выкинул. Что за неприкрытый цинизм у элитных мальчиков?

     - Симпатичных много, а красивых - единицы, - сказал Рэм и поцеловал мою лапку.

     Я смешалась, и негодование тут же улетучилось. К черту серьезность, и плевать на ребяческое поведение Мэла! Он мне никто, и звать его никак. Что хочу, то и творю, и Мелёшин мне не указ. Уже измучил своей флористической зеленью. А мне хочется повеселиться, и я осуществлю задуманное.

     - Эвочка, разве этот молодой человек имеет право называть вас своей девушкой? - спросил Рэм, поглядывая насмешливо на Макеса, и я покачала отрицательно головой.

     Пестроволосый нахмурился. Ему почему-то не нравилось мое общение с новыми знакомыми. Нашелся блюститель нравственности. Пусть лучше изучает под лупой себя и своего дружка, - зыркнула на Мелёшина и напугалась. От него исходили волны ненависти.

     - Может, кто-нибудь другой за этим столом имеет право называть вас своей девушкой? - расспрашивал Рэм, намекая Мелёшину прямым текстом, и, по-моему, посмеивался.

     - А ты, смотрю, не вылезаешь из клуба, - оборвал его Макес. - Не жалко бабла?

     - Так ведь не твоё же трачу, - ответил беззаботно Рэм. - Почему бы не развлечься, если заработал? Кручусь, как могу. Мой папаня не так богат, чтобы позволять швырять кредитками налево и направо.

     Пестроволосый хмыкнул:

     - Мне бы твои заработки, чтобы за ночь спускать по десять штукарей.

     - Во-первых, поменьше, а во-вторых, не завидуй. Эвочка, кого вы предпочтёте: человека, который учится в военной академии и одновременно зарабатывает на жизнь, не спит ночами, вагоны разгружает, - при этих словах Макес скептически ухмыльнулся, - или мальчика, сидящего на родительской шее и тыкающего высоким происхождением и кучей родительского бабла? - закончил Рэм свой выпад, который опять был направлен в Мэла.

     Костяшки на кулаках Мелёшина стали белее бумаги, а в глазах расширились и застыли зеленые ободки.

     - Вы удивитесь, Эвочка, когда узнаете, что меня, Мака и... некоторых других за этим столом связывает крепкая школьная дружба, - поведал Рэм с иронией. - В детстве мы любили покуражиться. Хотите посмотреть мой фокус?

     Я кивнула, и радужки Рэма вдруг поплыли, превратившись в слабо пульсирующие голубые звездочки.

     - О! - выдавила восторженно. - Это линзы?

     - Разве похоже? - спросил небрежно Рэм с обидой в голосе.

     - Простите! Я и не думала, что у вас... что вы можете такое!

     - Прощу, если согласитесь на танец.

     - Соглашусь, - пожала кокетливо плечами.

     - Тогда допиваем "бумбокс" - и на танцинг, - бодро потер руки разговорчивый Рэм. Его друг, наоборот, не проронил ни слова, поэтому я толком не поняла, что он из себя представлял.

     - А-а... обмениваться послевкусием обязательно?

     - Не обязательно, - улыбнулся Рэм. - Но приветствуется.

     Из пикировки парней неожиданно выяснилось, что Мэл, Макес и Рэм учились в одной школе, но последнего не взяли в "золотую" команду как не отвечавшего критериям элитности. Рэм тут же поднялся в моих глазах, окутавшись ореолом романтичности. Воображение нарисовало затюканного мальчишку, убегающего от своры улюлюкающих богатеньких деток. Прошло время, и неуклюжий мальчуган вырос, превратившись из гадкого утенка в красивого и трудолюбивого лебедя всем бедам назло. Ой, какая красивая фантазия, и её объект тоже хорош.

     В три соломинки мы допили оставшиеся два слоя "бумбокса", и я поняла, почему Рэм рекомендовал срочно приложиться к кому-нибудь губами. Последний слой оказался кислым и с наибольшим содержанием алкоголя.

     - А теперь - танцевать! - встал Рэм и помог мне подняться, предложив локоть, а Йорк пошел рядом.

     По пути мы задержались около оранжевого осьминожного светильника, заполненного изнутри светящейся вязкой массой. Внезапно под прозрачными пупырышками промелькнула темная тень, и я, отшатнувшись, попала прямиком в руки Рэма.

     Парень на мгновение задержал объятия, а потом расцепил.

     - Кто там? - спросила у него, показав на светильник. К моему стыду голос неожиданно охрип.

     - Русалки. Живые, - сказал Рэм и, увидев мои расширившиеся глаза, рассмеялся. - Шучу. Это иллюзии. Эва, вы не перестаете меня удивлять. Смотрю на вас и не могу напиться вашей непосредственностью, гляжу - и не могу надышаться вашей красотой.

     Я засмущалась от комплимента, а Рэм воспользовался заминкой и снова поцеловал руку.

    Музыка - сильнейшее натуральное гипнотическое средство, игнорирующее защиту дефенсоров. Звуковые волны исподволь проникают в мозг и, войдя в резонанс с биением сердца и дыханием, заставляют тело вытворять необъяснимые вещи. Оно начинает жить своей жизнью, подчиняясь приказу: слиться с музыкой, стать единым целым и потечь со звуками в пространстве.

     Выплеску адреналина немало поспособствовало эффектное цветовое сопровождение, общество симпатичных парней и танцующая толпа, бурно поддерживавшая композиции свистом и воплями. В общем, кто не был ни разу в "Вулкано", тот меня не поймет.

     Видимо, мне на роду была уготована участь рабы танцпола. Мелодия вошла в кровь и, растворившись, потекла по венам. Я и не подозревала, что могу танцевать так, что вскоре около меня образовался широкий круг парней, и каждый пытался заигрывать. Даже Йорк приближался на провокационно близкое расстояние, однако Рэм следил за тем, чтобы дело не заходило дальше легкого флирта.

     Я танцевала в окружении парней, - нет, в окружении мужчин, - ловила их восхищенные горящие взгляды, и мне нравилось ощущать себя желанной. Не знаю, может, это грязно и пошло, но я завелась еще сильнее и отдавалась танцу, позабыв о Пете, о скором бегстве из столицы, о Мелёшине с его невестой, об отце, мачехе и премьер-министре. Обо всем забыла.

     Велика сила толпы, дрыгающей конечностями в такт музыке, ибо толпа и я в том числе находилась в трансе, сродни наркотическому. Композиции сменяли друг друга, и в перерывах между ними меня осыпало разноцветными звездочками и дождем из золотинок, обволакивало розовым дымом с клубничным запахом и забрасывало лимонной иллюзорной пеной. Наконец, быстрый блок сменился медленной песней, и Рэм, кивнув другу, обнял меня.