Проявление иных миров в земных феноменах - Г. Белимов

За два с половиной года ему удалось воспроизвести около семидесяти картин. Но еще сотни сюжетов записаны в тетради словами. Например, имеется запись: «Снятие покрывала с глаз «Матери-земли». Все: в памяти она сразу воспроизводится. Однако по ходу работы над каким-либо сюжетом у него нередко возникает еще до десятка новых образов и интерпретаций.

Пытаясь вместе с Александром Валентиновичем разобраться в его феномене, мы строили разные предположения. Естественно, были догадки о том, что, возможно, психография и контакты с иной формой сознания ни при чем, а имеет место собственное творческое осмысление жизни. Однако Кремнев не соглашался с этим доводом, поскольку считал, что зрительные образы в его «снах» ни коим образом не были связаны ни с его основной работой, ни с впечатлениями дня. Подчас он не сразу приходил к пониманию того, что ему показывали. Позже, словно озарение, выявлялся смысл картины. Даже среди готовых его картин есть такие, которые ему до конца не ясны. Они, особенно в начале его карьеры художника, были в основном экологического содержания. Многие как бы предупреждают о пагубности наших усилий по необдуманному преобразованию природы.

Возможно, это неспроста. Некто, более разумный,

скорее всего, из параллельных миров, — считает нужным предупредить нас о надвигающейся катастрофе. Ведь гибель нашей цивилизации, если она будет связана с техногенными или экологическими причинами, надо полагать, негативно отзовется и на жизнедеятельности иных миров. В выборе тем, в их подаче можно увидеть лишнее доказательство существования высшего Разума. «Они» и должны мыслить, в отличие от нас, на ином, более высоком уровне, где символы, ассоциации — вполне привычные категории. Кремнев считает, что даже безудержно фантазируя, он бы не смог всего того напридумывать. Поэтому лично он не сомневается в наличии его связи с иномиром. Другое дело, что в этом обязан сомневаться исследователь его творчества, хотя бы следуя «принципу Оккама».

Поэтому мы попытались найти источники его необычной связи с проявлением иного Разума.

Кремнев отмечает в своей жизни несколько эпизодов, которые, по-видимому, подготавливали его к осознанию истинного призвания. Первый эпизод относится к подростковому возрасту. Учась в 8-м классе, Саша, воспитывавшийся атеистически, допустил какое-то богохульство в речах по отношению к Богу. Вскоре ночью он увидел сон, будто ему на горло наступил чей-то зеленого цвета сапог и душил так, что он уже терял сознание. Сапог принадлежал огромной фигуре, уходившей высоко вверх. Когда его отпустило, Саша проснулся в холодном поту. С тех пор ни в делах, ни в помыслах он не допускал агрессивного, несправедливого отношения к Богу.

Много позже знакомство с трудами Е. Блаватской, Е. Рерих, С. Саровского и других мыслителей, долгое время остававшимися в бывшем СССР под запретом, существенно продвинули Кремнева в постижении окружающего мира. Тогда же он заинтересовался учением русского самородка Порфирия Корнеевича Иванова, понял, что оно очень близко ему своим отношением к природе, стал жить по правилам «Детки». Конечно, это требовало большой воли, упорной работы над собой. Однажды он интуитивно почувствовал, что ему следует отказаться от употребления мяса и рыбы. И именно после этого начались эти странные сны, и появилась настоятельная потребность рисовать. Пришлось всерьез заняться грунтовкой, подбором и наложением красок, кистями, рамами. Обычно он пишет картину ровно столько, сколько сохнет краска. Два-три дня. Ведь ему почти не приходится что-то додумывать, решать композиционно: все уже дано, отпечаталось в голове, и надо лишь перенести это на полотно.

Но в период, когда только начинались показы удивительных цветных снов, и не все было понятно с их источником, с Александром произошло событие, о котором он рассказывал немногим. Однако оно было…

«Это было летом 1989 года, — вспоминал Александр Валентинович. — Накануне ходил, словно чего-то ожидая, чувствуя какое-то беспокойство, волнение. Вечером лег на тахту, задремал, но не уснул, состояние, когда еще не спишь и все контролируешь. Вдруг вижу, в окно влетает гантелеобразная штуковина, полупрозрачная, как облачко. Длиной метра три, диаметром немногим более полуметра, посередине сужение. Прошла сквозь стекло окна, зависла надо мной. Глаза закрыл, но все равно вижу ее, словно у меня нет век. Без боязни наблюдаю, что будет дальше. Надо сказать, как только «она» влетела в комнату, у меня в сознании мелькнула мысль: "Это мое здоровье"; — почему-то именно так я воспринял ее появление, и сразу все волнение прошло.

От «сигары» с одной стороны вытянулось нечто вроде хобота, закрепилось на груди около сердца. И началась… накачка! Я чувствовал, что, словно раздуваюсь, как футбольная камера. Меня распирало, а внутри — холод. Раздуло так, что даже дыхание затруднилось. Не могу ни глубоко вздохнуть, ни выдохнуть. Уже деревенеть начал… Еле-еле натянул на себя плед, с трудом, медленно повернулся на бок и сразу отключился. Не заметил, когда и как та штуковина исчезла.

Утром проснулся — лежу в той же позе… С тех пор никогда не болею и не беспокоюсь о своем здоровье. Правда, обливания холодной водой, хождение босиком по снегу не бросил, у меня это вошло в привычку. Идет хороший заряд энергии…»

Инспирированные кем-то видения начались у Кремнева с серии картин-снов о Чернобыле. Катастрофа произошла раньше, но полтора года спустя ему привиделся триптих: до взрыва, когда тревога нагнеталась, после взрыва, когда померкло солнце и опасность достигла немыслимого предела; и наконец, продолжение жизни рядом с опасностью. Потом еще были сюжеты, как правило, экологического содержания.

Для меня, исследователя, своеобразным ключом к пониманию творческой манеры Кремнева стала его картина «Воспоминания».

На полотне багровое тревожное небо, земля в трещинах, непонятные поначалу атрибуты. И вот, со слов автора, раскрывается простой и вполне реалистичный смысл картины: старая деревянная дверь-калитка — это как бы связь художника с деревенским бытом. Он — выходец из села, и многими помыслами связан с деревенским бытом. Рядом — пестрая драпировка. Это элемент творческой жизни, указывающий на то, что автор — художник. Голубая лента через все полотно — это линия жизни, судьбы, которая имеет свои извивы, меняет направление, оттенки. Багровое небо тоже не случайно: жизнь человека в нашей стране не проста, непредсказуема, тревожна… С какой стати, допустим, быть на полотне голубому небу, а не багровому? Другое небо было бы неправдой…

Большой висящий в воздухе валун в центре картины, который поначалу вызывает недоумение, тоже, оказывается, имеет простое объяснение. Это тот камень, который есть у каждого на душе. Он давит на сердце, он истекает чернотой, подчас маркими каплями падает на линию жизни, чернит ее. Белый и черный бумажные листы — это светлые и темные воспоминания, которые сопровождают нас в жизни. Бумажная мишура, ленточки — они словно разрозненные воспоминания, которые мелькнули и ушли, не оставляя особого следа. И, наконец, чудище, уползающее в трещину, — это то далекое, неведомое, существовавшее "до нас", которое мы подсознательно ощущаем, страшимся, но не знаем о нем ничего.

Можно ли какими-либо иными средствами изобразить так точно понятие философского плана, как воспоминания? Кремневу, а точнее сказать, его информаторам, это удалось.

Обратимся к картине "Экологический портрет № 2".

…На внезапно опустевшей земле сбились в стадо испуганные лошади. Они в тревоге: улетают цветные шары — надо полагать, символы жизни, радости, красоты. Темные тучи сгущаются и застилают свет, а кое-кто еще ничего не замечает, беззаботен в своем неведении…

Выразителен также цикл «Усердие». Он отображает бесполезный, бесцельный труд людей, лишенный смысла. То это команда корабля, который стоит в пустыне, далеко от моря, разрушается, матросы исправно служат на нем, тянут канаты, слушают команды, меняют остатки сгнивших парусов.

В другом случае это строители, которые изготавливают часы из бетонных блоков, из дерева, даже из песка. Но они не идут и никогда не будут служить людям…

Или сюжет с громоздким существом — то ли динозавром, то ли гигантским кузнечиком, который спокойно лежит на земле, бесстрастно наблюдая за человечками, которые, суетясь, возводят вокруг него утлую стену, пытаясь защититься. Но усердие их лишено смысла: стоит чудовищу подняться, и никакие хилые преграды не уберегут людей от его поступи. Может, это и есть символ экологической катастрофы, которая угрожает нам, а мы лишь строим какие-то бумажно-песочные преграды перед ней?..

Многие картины, а их у Кремнева более трехсот, взывают к чувству самосохранения человека. Мы, по-видимому, нарушаем какие-то важные законы мироздания, мы губим природу и самих себя. Не о том ли предупреждает через художника земное человечество неизвестный Разум? Не этим ли нашим наступлением на природу озабочены иные цивилизации, которые через прилеты НЛО, сны-видения пытаются нас исследовать и о чем-то предупредить? Думается, над этим следует серьезно задуматься, и, видимо, к этому зовет необычное творчество художника.