Соперница королевы - Виктория Холт

— Служите Богу… и королеве… — прошептала она, — о, дети мои, помните…

И мама умерла.

Елизавета очень переживала. Она взяла на себя все расходы и настояла, чтобы мама была похоронена в часовне Святого Эдмунда. Королева рассказывала мне, как сильно она любила свою кузину, как скорбит вместе со мной. Она говорила искренне, я знаю это… Елизавета была добра ко всем нам, пока. Мне показалось, она даже простила мне интерес Роберта.

После похорон она долго беседовала со мной, рассказывая, как любила мою маму и как высоко ценит моего отца.

— С твоей мамой у нас была настоящая родственная связь, — говорила Елизавета. — Она была доброй и мягкой душой. Надеюсь, ты будешь такой же.

Я печально сказала, что скучаю по службе у Ее Величества, на что она ответила:

— Ах, Леттис, но ведь ты получила компенсацию. Сколько теперь? Четверо?

— Да, мадам, две девочки и два мальчика.

— Счастливая.

— Я тоже так думаю, мадам.

— Это хорошо, что ты так думаешь. Одно время мне казалось, что ты любишь смотреть на сторону.

— Мадам!

Она шлепнула меня по руке.

— Мне так казалось. Я высоко ценю Уолтера Девере и считаю, что он заслуживает всего самого лучшего.

— Он будет счастлив, когда услышит мнение Вашего Величества.

— Уолтер, должно быть, счастлив, что теперь у него есть наследник. Как вы его назвали?

— Роберт, мадам.

Она бросила на меня цепкий взгляд.

— Хорошее имя. Мое любимое.

— Теперь и мое, Ваше Величество.

— Что ж, я вознагражу твоего мужа за верную службу. Лорд Уорвик весьма лестно отзывается о нем, и я решила, какую награду он получит.

— Могу я спросить, какую, Ваше Величество?

— Разумеется. Я немедленно отправлю его жену обратно в замок Чартли, и когда он вернется, она уже будет ждать его дома.

— Но сейчас у него много дел на севере.

— Это ненадолго. Мы уже разделались с мятежниками. Он будет очень разочарован, если, вернувшись, обнаружит, что его жены нет дома.

Это была отставка. Расположение, вызванное обоюдной утратой, прошло. Королева не простила мимолетного увлечения Роберта.

Дети подрастали. Пенелопе стукнуло уже почти десять, а Роберту пять. Домашняя жизнь угнетала меня. Уолтера я давно разлюбила, и его нечастые визиты домой меня не радовали. Жизнь казалась мне невероятно скучной. Я очень любила своих детей, в особенности Роберта, но пятилетний малыш не мог заменить мне то, чего я так жаждала.

Иногда до нас доходили новости придворной жизни, чаще всего речь шла о Роберте, который по-прежнему правил бал при дворе, и к этим новостям я прислушивалась с особенным интересом. Годы шли, а он по-прежнему пользовался расположением королевы. Казалось, Елизавета уже никогда не выйдет замуж. Недавно она рассматривала идею вступления в брак с герцогом Анжуйским, но из этого, как и во всех подобных случаях, ничего не вышло. Ей было уже под сорок, поздновато для рождения детей. Роберт, хоть и по-прежнему играл первую скрипку при дворе, был так же далек от брака с королевой, как и несколько лет назад. И с каждым годом эта надежда таяла.

Доходили неясные слухи о его любовных связях. Трудно было ожидать, что такого мужчину, как граф Лестер, можно вечно водить на поводке. Я слышала, что две придворные дамы оспаривали его друг у друга. Одна — жена графа Шеффилда, а другая — ее сестра — леди Франческа Ховард.

— Ему нравятся сразу обе, — с лукавой улыбкой сообщил мне один из придворных, остановившийся у нас в замке на ночь. — Но королева все видит, и, как вы понимаете, ей это мало нравится.

Еще бы, конечно, ей не нравится, ведь речь идет о графе Лестере. Поэтому, думаю, этим двум леди недолго осталось при дворе. Удивительно, что через столько лет я еще могу ревновать. Я вспомнила, что мне когда-то рассказывали о том, что женщины из рода Ховард наделены особенным очарованием. Анна Болейн была Ховард по матери. К Катерине Ховард, пятой жене Генриха Восьмого, это относилось в полной мере и стоило бедной девочке головы. Впрочем, будь она чуть похитрее, то могла бы сохранить голову. Женщины Ховардов все были такими. Они всегда привлекали мужчин, но совершенно не умели этим пользоваться.

Теперь я с нетерпением ждала новостей и удивлялась, как могла подумать, что забыла Роберта Дадли. Я отлично понимала, что стоит мне только его увидеть, и я опять потеряю голову от желания.

— А что слышно о леди Шеффилд и леди Ховард? — спросила я гостя.

— Говорят, что леди Шеффилд теперь любовница Лестера. Он соблазнил ее, когда они оба останавливались в замке Бельвуар.

Мне нетрудно было все это себе представить. Несомненно, роман развивался стремительно, так же, как и мой. Роберт был очень настойчивым мужчиной, а поскольку королева своими увертками приводит его в бешенство, он не потерпит сопротивления от другой женщины.

— И еще говорят, что Лестер написал ей письмо, где горько сожалел, что она уже замужем, иначе он непременно бы женился на ней. Да, и намекнул, что ее супруг не вечен.

Я похолодела.

— Но не мог же он…

— Да-да, все помнят слухи о смерти его жены. А глупышка Дуглас, хотя, возможно, она вовсе не глупышка и сделала все намеренно, обронила это письмо, и его нашла сестра графа, которая и без того не пылала любовью к невестке и, разумеется, отдала обманутому мужу, своему брату. В эту ночь граф Шеффилд спал уже в другой постели, а наутро отправился в Лондон оформлять развод. На основании этого письма он может возбудить дело об угрозе его жизни… Особенно учитывая автора письма.

— Зависть и клевета при дворе обычное дело. А против таких, как граф Лестер всегда плетут интриги, — вступилась я за Роберта.

— Да, разумеется, но вот этот его итальянский врач.

— Вы имеете в виду доктора Джулио?

— Так его называют. На самом деле его имя Джулио Боргерини, но так тяжело выговорить. Говорят, он специалист по ядам и всегда готов использовать свое мастерство на благо хозяина.

— И вы в это верите?

Он пожал плечами.

— А смерть его жены? Люди этого не забыли. И всегда вспомнят, если случится нечто подобное.

Когда он уехал, я долго думала о Роберте и я испытывала боль из-за того, что он готов был жениться на Дуглас Шеффилд.

Вернулся Уолтер. Его распирало от гордости — королева в знак его заслуг сделала его кавалером ордена Подвязки и вернула роду Девере титул графов Эссекс. Этот титул некогда достался его семье после того, как они породнились с Мандевиллями. То, что титул восстановили, было знаком благоволения со стороны королевы. Теперь он носился со своей идеей колонизации Ольстера.