«Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан - П. Паркер

На четвертый вечер Хюррем сидела на краю фонтана с Хатидже. Детей уже отправили спать, во дворе было тихо, лишь журчала за их спинами вода. Она смотрела на небо. Последние отблески солнечного света скрылись за горизонтом; показались первые звезды. Хюррем крепко держала свою спутницу за руку. Обе девушки молча следили, как небо у них над головами постепенно чернеет и на нем загораются россыпи созвездий. Хатидже показала несколько из них и сказала, как они называются. Хюррем прилежно повторяла за ней незнакомые слова.

По двору прошли евнухи, зажигая светильники; потом они ушли. После легкого ужина, состоящего из фруктов, и еще часа, проведенного в задумчивом молчании, под колоннадой справа от них появился Гиацинт.

Он пытливо посмотрел на девушек — но, когда Хюррем привстала, он покачал головой и ушел.

То же самое повторилось на пятую ночь, когда Хюррем и Хатидже молча сидели у фонтана после ухода Гиацинта.

Махидевран прошла мимо них и, приторно улыбаясь, коснулась руки Хюррем.

— Бедняжка! — одними губами произнесла она.

Прошло еще два дня.

Хюррем сидела в темном дворе и сердито тыкала иглой в шелковую основу.

«Я ему не понравилась… Блеск его глаз был лишь игрой моего воображения; ему ни за что не сравниться с тем блеском, который появлялся при виде меня в глазах моего любимого Дариуша».

Она продернула нить и снова воткнула иглу в тонкий шелк. Материю покрывали плотные ряды ровных стежков. Докончив маленький алый цветок, она неосторожно ткнула иглой и уколола палец. Уронив вышивание на колени, она стала смотреть, как на кончике пальца набухает капелька крови.

Кто-то коснулся ее руки и, опустившись на колени, припал губами к маленькой ранке. Хюррем изумленно вскинула голову и увидела перед собой глаза Сулеймана. Его губы нежно ласкали, целовали палец, увлажняя его. Молча, не сводя с нее взгляда, он обвил руками ее талию и поднял на руки.

Махидевран ошеломленно застыла на месте.

Хатидже лукаво улыбнулась.

Два евнуха распахнули перед ними двери, ведущие из гарема в коридор, известный под названием «Золотой путь». Сулейман нес Хюррем мимо колонн и фонтанов. Они очутились на половине султана. У дверей в свою опочивальню Сулейман, по-прежнему держа девушку на руках, крепко обнял ее и прильнул губами к ее губам. Мягкость его губ воспламенила ее больше, чем она могла ожидать.

Она обвила его шею руками и впилась в него губами со страстью, удивившей даже ее саму. Она наслаждалась вкусом его губ, упругостью языка, вдыхала сладкий мускусный аромат его кожи… Сулейман ногой откинул золотой полог, закрывавший дверной проем, и внес ее внутрь.

В спальне было темно, если не считать небольшой лампы у кровати и еще одной, у самого входа. В темноте в ногах кровати сидели две старые мавританки, но ни Сулейман, ни Хюррем не обратили на них никакого внимания.

Мерцающее пламя факелов освещало серебряные столбики кровати и переливалось в хрустальных львах на вершинах каждого из них. Постель была закрыта пологом из золотой парчи. Уложив Хюррем на роскошный мех, Сулейман задернул полог.

Глава 28

Первое, что почувствовала Хюррем, когда проснулась на рассвете, — мягкость меха под своей обнаженной спиной. В сладкой истоме она опустила глаза и увидела Сулеймана. Тот лежал на подушках в изножье кровати и по очереди ласкал губами пальцы ее ног. Хюррем не могла отвести от него взгляда. Она любовалась его мускулистым телом. Его нагота заворожила ее. Она разглядывала его безупречную кожу, под которой бугрились мускулы, двигавшиеся с каждым его жестом. Длинные черные волосы доходили ему до плеч. Продолжая ласкать пальцы на ее ногах, он посмотрел ей в глаза, улыбнулся и осторожно куснул ее. Не сводя с нее взгляда, провел языком по ее ноге снизу вверх. Задержавшись в средоточии ее женственности, он двинулся дальше. Их губы встретились.

— Доброе утро, мой прекрасный тюльпан, — тихо прошептал он ей на ухо.

— Мой господин, — ответила она, вспыхнув.

Сулейман улыбнулся и поцеловал ее в щеку.

— Пойдем, — сказал он, беря ее за руку и увлекая за собой.

Выйдя из спальни, они попали в другую комнату, уставленную диванами и другой красивой мебелью. Мавританки, которые всю ночь провели в спальне, смотрели им вслед. За ними последовали два черных евнуха. Они вышли в гостиную, откуда небольшим коридором прошли в личный хамам султана. Хюррем уже привыкла ходить обнаженной при других, и все же прижималась к Сулейману, а свободной рукой прикрывала грудь.

Когда они вошли в жарко натопленный хамам, Сулейман жестом велел ей сесть рядом с ним на выложенную изразцами скамью. Он набрал в горсть теплой воды из чаши и плеснул на ее тело, а затем на свое. Нежно стал мыть ее голыми руками, исследуя ее всю так, словно никогда раньше не видел и никогда не касался женщины.

Он сел на скамью верхом, зажав ее ноги коленями. Охватив обеими руками ее груди, подался вперед и поцеловал ее в губы. Его язык не спеша исследовал ее рот и язык.

Руки Хюррем ласкали грудь Сулеймана. Она почувствовала, как твердеют его соски, и провела руками по гладкому, плоскому животу. Потом она осторожно подтолкнула его назад, чтобы он лег на скамью. Ей показалось, что султан немного удивился и все же подчинился ей.

Хюррем встала и наклонилась над ним.

В тот день она в гарем не вернулась — и на следующий день тоже.

Книга вторая

Я раб в твоем дворце.

Глава 29

Дариушу присвоили официальный статус аджеми-оглана, то есть чужеземного мальчика, и, вместе с еще шестью сотнями отобранных молодых людей, определили в казарму для обучения и военной подготовки. Он знал, что в будущем его ждут тяжелые физические и духовные испытания. Если он преуспеет — если выживет, его примут в янычары. И тогда он еще на шаг приблизится к освобождению Александры из рабства у матери султана.

Первую ночь аджеми-огланы, которых поместили в общей спальне во дворце Топкапы, страдали от холода. Там гуляли сквозняки, а сквозь дыры в стенах залетали и снежинки. Скрипели ставни. Дрожали на ветру тонкие одеяла. Молодые люди и мальчики теснее прижимались друг к другу на длинных диванах, чтобы не замерзнуть в полусне.

Дариуш, которому не спалось, лежал между двумя молодыми людьми — своими ровесниками. Ему снились душистые локоны Александры и ласковая улыбка на ее губах. Когда крепкая, мускулистая рука соседа во сне коснулась его бедра, а пальцы погладили пах, Дариуш сонно вздохнул, наслаждаясь утешительным теплом, а сосед ткнулся носом ему в шею. Хотя мыслями он утопал в глазах Александры, уголки его губ приподнялись, когда он почувствовал теплоту прижавшегося к нему товарища и его жаркое дыхание. Когда Дариуша наконец сморило, во сне он видел Александру. Он сжимал ее в объятиях.