Вечность - Алисон Ноэль

Для меня ее слова — как масло в огонь. Я обвиняюще смотрю на Деймена. Дружба Хейвен и Трины кажется дурацкой случайностью, но я уверена, что на самом деле все взаимосвязано.

Деймен, не обращая на меня внимания, хватает Хейвен за руку и разглядывает рисунок на запястье.

— Откуда это у тебя?

В нем чувствуется напряжение, хотя он прекрасно владеет своими эмоциями.

Хейвен отдергивает руку и прикрывает татуировку ладонью.

— Ничего страшного, — говорит она с досадой. — Трина дала мне мазь, сказала — дня через три все заживет.

Деймен так стискивает зубы, что я отчетливо слышу скрип.

— Она у тебя с собой? Эта… мазь?

Хейвен, покачав головой, пятится к двери.

— Нет, осталась дома. А что? Будут еще вопросы? — Ее аура наливается красным. — Мне не нравится, когда меня допрашивают! Я вообще сюда пришла только потому, что думала — вам интересно узнать про Эванджелину. А будете пялиться на мою татушку и говорить всякие глупости, так я лучше пойду!

И она вылетает за дверь.

Я кричу ей вслед, прошу вернуться, но Хейвен меня не слушает. Что такое с моей подругой? Она постоянно злится, и я вдруг понимаю, что мы уже давно отдалились друг от друга. С тех пор как появилась Трина, я Хейвен просто не узнаю.

Она садится в машину, хлопает дверцей и уезжает, а я оборачиваюсь к Деймену.

— Ну вот, очаровательно! Эванджелину убили, Хейвен меня ненавидит, а ты бросил меня одну в пещере. Надеюсь, ты поймал хор-рошую волну!

Я сердито вскидываю голову, скрестив руки на груди.

— Волна была отличная, — отвечает он, пристально глядя на меня. — Потом я вернулся в пещеру, увидел, что ты уже ушла, и сразу помчался сюда.

Я прищуриваю глаза, плотнее стиснув губы. Неужели он думает, что я поверю?

— Прости, но я тебя искала. На всем берегу только двое парней занимались серфингом. Оба блондины, так что никто из них не мог быть тобой.

— Эвер, посмотри на меня внимательно. Как по-твоему, почему я в таком виде?

Тут я замечаю, что Деймен мокрый насквозь. С его одежды на пол ручьями льет соленая вода.

— Но я же весь пляж обегала, тебя нигде не было!

Я хорошо помню, что я видела — точнее, чего не видела.

Деймен небрежно пожимает плечами.

— Эвер, я не знаю, что тебе сказать. Я тебя не бросал. И действительно занимался серфингом! Честное слово! Дашь мне полотенце? И пол, наверное, нужно вытереть….

Мы выходим во двор. Деймен стаскивает с себя мокрую одежду, а я сижу в шезлонге и смотрю на него. Я была совершенно уверена, что он меня бросил. Я везде искала! А может, все-таки я как-нибудь его пропустила? Пляж ведь большой… А я ужасно злилась.

— Откуда ты знаешь про Эванджелину? — спрашиваю я, глядя, как он развешивает свои вещи на стойке бара. Я не могу так сразу перестать сердиться. — И что творится с Триной и Хейвен и с этой жуткой татуировкой? Кстати, для протокола — я еще не уверена, что действительно поверила в эту твою историю с серфингом. Все-таки я искала — тебя нигде не было!

Деймен смотрит на меня — густые ресницы прикрывают темные глаза, поджарое мускулистое тело обернуто полотенцем. Он движется легко и уверенно, гибкий, словно дикая кошка.

— Я виноват. — Он садится рядом, берет мои руки в свои, но сразу же снова их выпускает. — Я не знаю… — начинает он. Наши взгляды встречаются — глаза у Деймена такие печальные. — Может быть, не стоило…

— Ты что… хочешь, чтобы мы расстались? — шепчу я.

Из меня словно выпустили весь воздух, как из злосчастного воздушного шарика. Все мои подозрения подтверждаются: Трина, пляж… Все!

— Нет, я просто… — Он отворачивается, и фраза повисает в воздухе.

И я тоже остаюсь в подвешенном состоянии.

Когда становится ясно, что продолжать он не собирается, я не выдерживаю.

— Знаешь, что? Может быть, ты все-таки перестанешь говорить загадками, закончишь хоть одну фразу и объяснишь мне, что, черт возьми, происходит? А то я знаю только, что Эванджелину убили, у Хейвен на руке гнойная язва образовалась, ты бросил меня на пляже потому что я не захотела пойти до конца, а теперь и совсем решил со мной расстаться.

Я со злостью смотрю на него, а про себя все-таки надеюсь, что все еще может объясниться и что все эти события на самом деле никак не связаны между собой. Хоть интуиция и подсказывает мне, что все не так.

Деймен долго молчит, уставившись на воду в бассейне, а потом поворачивается ко мне.

— Никакой связи между всем этим нет.

Вот только я не знаю, верить ли ему. Слишком уж долго он раздумывал.

Деймен продолжает, сделав глубокий вдох.

— Тело Эванджелины нашли в каньоне Малибу. Я как раз ехал сюда и услышал сообщение по радио. — Голос Деймена мало-помалу крепнет, набирает уверенность. — Да, у Хейвен явно воспаление — должно быть, попала инфекция, это бывает.

Он отворачивается, а я задерживаю дыхание. Сейчас он скажет обо мне… Деймен вдруг переворачивает мою руку ладонью вверх и говорит, обводя пальцем линии на моей ладони:

— Трина умеет очаровывать, а Хейвен одинока. Скорее всего, ей просто приятно чье-то внимание. Я думал, ты будешь рада, что она переключилась с меня на Трину. — Он сжимает мне пальцы и улыбается. — Теперь никто не будет нам мешать!

— А ты уверен, что и ничто не будет нам мешать? — спрашиваю я еле слышным шепотом.

Я понимаю, что меня должны больше тревожить смерть Эванджелины и воспаленная рука Хейвен, но не могу ни на чем сосредоточиться, все мое внимание занимают резкие черты его лица, его гладкая загорелая кожа, темные прищуренные глаза, стук моего сердца, шум крови в ушах и то, как припухли в предвкушении мои губы.

— Эвер, я тебя не бросал. И я никогда не стал бы требовать от тебя того, к чему ты еще не готова. Поверь мне! — Улыбаясь, он берет в ладони мое лицо, и его полуоткрытые губы касаются моих. — Я умею ждать.

Глава 22

Хейвен упорно не берет трубку, зато мы дозвонились до Майлза и попросили его зайти ко мне после репетиции. Он появляется вместе с Эриком, и мы вчетвером проводим развеселый вечер: едим разные вкусности, плещемся в бассейне и смотрим плохие ужастики, С друзьями так хорошо и спокойно, что мне почти удается забыть о Райли, Хейвен, Эванджелине, Трине, о пляже и обо всех сегодняшних драмах.

Почти удается не замечать, какое отрешенное становится у Деймена лицо, когда он думает, что на него никто не смотрит.

Почти удается задвинуть поглубже неотвязную тревогу.

Почти — но не совсем.

И хотя я четко сказала, что Сабины сегодня не будет, и что Деймен может остаться, он дождался, пока я засну, и тихонько ушел.

На следующее утро он появляется в моей комнате с чашкой кофе, булочками и улыбкой, и я невольно чувствую облегчение.

Мы снова пробуем звонить Хейвен, оставляем для нее сообщение, но не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять: она не желает с нами разговаривать. В конце концов я звоню ей домой. Трубку берет ее младший братишка, Остин, и я чувствую, что он не врет, когда говорит, что сам ее сегодня не видел.

Повалявшись целый день у бассейна, я собираюсь заказать пиццу, но Деймен выхватывает телефон у меня из рук.

— Давай, я приготовлю обед!

— Ты умеешь готовить?

Собственно, а чему я удивляюсь? Не нашлось еще ничего такого, что он бы не умел.

— Об этом тебе судить, — улыбается он.

— Помощь нужна? — спрашиваю я, хотя мои кулинарные умения ограничиваются тем, что могу вскипятить воду и залить молоком кукурузные хлопья.

Деймен отказывается и направляется к плите, а я поднимаюсь наверх принять душ и переодеться. Деймен приглашает меня к столу. Я с изумлением вижу парадный фарфоровый сервиз Сабины, льняные салфетки, свечи и большую хрустальную вазу, а в ней — надо же, какой сюрприз, кто бы мог подумать — огромную охапку красных тюльпанов.

— Мадемуазель…

Деймен с улыбкой придвигает мне стул. Его французский акцент совершенно неотразим.

— Неужели это все ты сотворил?

Я разглядываю горы еды — можно подумать, что мы ждем гостей.

— Все тебе! — улыбается он, отвечая на вопрос, который я не произнесла вслух.

— Мне одной? А ты не будешь?

Деймен накладывает мне на тарелку отлично приготовленные овощи, жареное на гриле мясо и густой соус такого сложного вкуса, что я даже представить не могу, из чего он сделан.

— Конечно, буду. Но я старался в основном для тебя. Девушкам, знаешь ли, вредно питаться одной только пиццей.

— Не будь в этом так уверен, — смеюсь я, отрезая сочный кусок мяса.

За едой я начинаю задавать вопросы, пользуясь тем, что Деймен все равно почти ничего не ест. Я расспрашиваю его обо всем, что мне до смерти хотелось узнать, но почему-то, взглянув в его глаза, каждый раз об этом забывала. О его семье, о его детстве, о многочисленных переездах, о том, почему он живет один. Отчасти мне просто любопытно, а главное — странно как-то быть вместе с человеком, о котором почти ничего не знаешь. Чем больше мы разговариваем, тем больше я поражаюсь, как много у нас общего. Во-первых, мы оба сироты, хотя Деймен уже давно потерял родителей. Он не хочет вдаваться в подробности, а я тоже не рвусь рассказывать о себе, так что и его особо не расспрашиваю.