Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944 - Николай Барышников

Факт нанесения бомбовых ударов по финской столице в указанные дни имел место, хотя преимущественно с других, а не с названных аэродромов. О налетах на Хельсинки официально сообщалось в советской печати. Они как, считали в Финляндии, имели цель оказать давление на руководство страны, заставив его принять решение о выходе из войны. По этому поводу Таннер, принадлежавший к «узкому кругу» лиц, определявших политику Финляндии, отмечал: «Советский Союз хотел, очевидно, таким путем оказать давление на Финляндию».[387] Действительно, именно в это время в Стокгольме проходили переговоры между Паасикиви и Коллон-тай (18,19 и 21 февраля) по поводу восстановления мира между СССР и Финляндией. Но, как подчеркнул Таннер, воздействие с помощью воздушных налетов «являлось плохой тактикой в финляндском вопросе».[388]

Тем не менее, ситуация, складывавшаяся в связи с проникновением финских самолетов в воздушное пространство над районом Ленинграда, свидетельствовала о проявлении активности с финской стороны. Эти действия уже явно показывали, что финские войска, которые в течение 900 дней блокады Ленинграда находились в пассивном состоянии, изменили свое поведение. Фактически оставшийся финский сектор существовавшей блокады города начал давать знать о себе. Особенно это проявилось в начале апреля 1944 г.

В апреле 1944 г. финская авиация повторила попытку вторгнуться в воздушное пространство Ленинграда. В ночь с 3 на 4 апреля 35 бомбардировщиков «Юн-керс-88» двигались из района Иоэнсуу в этом направлении. Маршрут полета их пролегал над Ладожским озером с поворотом затем на запад, курсом на Ленинград. Воздушное пространство Финляндии находилось в это время под наблюдением трех советских радиолокационных станций. Самолеты были обнаружены на далеком расстоянии, что позволило командованию Ленинградской армии противовоздушной обороны заблаговременно привести в полную боевую готовность истребительную авиацию и зенитную артиллерию. Как впоследствии выяснилось, удар наносился по аэродрому Корнево, но опасение было такое, что бомбардировщики, возможно, попытаются проникнуть к Ленинграду. Налет был отражен с потерями для финской авиации. Так закончилось последнее вторжение самолетов Финляндии в воздушное пространство города. В финской исторической литературе осталось без внимания рассмотренное событие. Возможно, это потому, что проникновение финской авиации в зону Ленинграда противоречило ранее существовавшему запрету производить такого рода полеты. Здесь необходимо заметить, что до конца 1990-х гг. в отдельных публикациях в Финляндии существовали ошибочные утверждения на этот счет. Отмечалось, что за всю войну лишь «однажды финский бомбардировщик сбросил на город 600-килограммовую бомбу, в силу того, что летчик сбился с маршрута и бомбил по ошибке».[389] На самом деле все это было далеко не случайно. Проникновение же довольно значительного количества финских самолетов в зону Ленинграда, как уже отмечалось, имело место, однако, на заключительном этапе войны.

То, что происходило в апреле 1944 г., явно заставило советское командование поспешить с ликвидацией северного «финского звена», оставшегося от блокады Ленинграда. Войска противника находились в трех десятках километров и могли произойти новые неожиданные действия с его стороны. К тому же к финскому театру военных действий оказывались прикованными значительные силы двух фронтов — Ленинградского и Карельского, которые могли более эффективно вести боевые действия уже непосредственно против Германии.

После отклонения Финляндией 19 апреля советских условий и прекращения переговоров о достижении перемирия. Ставка советского Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб приступили к разработке плана проведения наступательной операции против финской армии. Целью этого плана была окончательная ликвидация оставшегося звена существовавшей блокады Ленинграда, и вывода Финляндии из войны на стороне Германии.

Стремительный прорыв

Уже 1 мая 1944 г. командование Ленинградского и Карельского фронтов получило распоряжение Верховного Главнокомандования начать активную подготовку к наступлению против финской армии на двух направлениях: выборгском и свирско-петрозаводском. В целом же речь шла о проведении единой Выборгско-Петрозаводской стратегической наступательной операции.

Через несколько дней к юго-западу от Ленинграда в недавно освобожденном от немецких войск поселке Ропша состоялось весьма важное совещание, проводившееся с участием командующего Ленинградским фронтом генерала армии Л. А. Говорова, члена Военного совета генерал-лейтенанта А. А. Кузнецова и начальника штаба генерал-полковника М. М. Попова. В уцелевшем от разрушения немецкими войсками старинном Ропшинском дворце собрались начальники управлений и отделов штаба фронта, командующие и члены военных советов 21-й и 23-й армий, командиры ряда соединений. Там состоялось обсуждение деталей проведения намеченной операции. Время на ее подготовку отводилось крайне мало — всего один месяц. Главный удар должна была нанести на выборгском направлении 21-я армия, прибывшая из резерва Ставки ВГК. Командовал ею генерал-лейтенант Д. Н. Гусев, возглавлявший перед этим штаб Ленинградского фронта. 23-я армия генерал-лейтенанта А. И. Черепанова, занимавшая ранее оборону на Карельском перешейке, должна была наступать в северо-восточной его части на кексгольмском направлении.

Стояла весьма сложная задача штурмовать три сильно укрепленные полосы глубиной почти до 100 километров, перерезавшие Карельский перешеек. В прошлом для того, чтобы прорвать «линию Маннергейма» потребовалось 3,5 месяца. Теперь же путь преграждала значительно более совершенная система обороны с сотнями долговременных железобетонных сооружений и убежищ, прикрытых густой сетью гранитных надолбов и противопехотных препятствий. Всего было три полосы укреплений: первая представляла собой систему обороны полевого типа с сильными узлами сопротивления и опорными пунктами; вторая — главная (линия «ВТ») с 926 подземными железобетонными и иными сооружениями, соединенными линией окопов; третья — южнее Выборга — восстановленная по существу «линия Маннергейма».[390]

В преддверии боев, когда разведка фронта под руководством генерал-майора П. П. Евстигнеева вела напряженную работу по тщательному изучению и обобщению сведений о системе обороны противника, в войсках 21-й и 23-й армий шло непрерывное обучение бойцов различным способам прорыва укреплений, захвата опорных пунктов и дотов. Для этого во всех дивизиях были оборудованы учебные поля с элементами той обороны, которую предстояло штурмовать.

Не менее важной и сложной задачей являлась скрытная переброска соединений 21-й армии с нарвского направления на Карельский перешеек. «Шутка ли, — вспоминал начальник инженерных войск фронта генерал Б. В. Бычевский, — тайно перевезти десять дивизий, около трех тысяч орудий, танковые части, тылы!».[391] Большую роль сыграли здесь моряки Краснознаменного Балтийского флота, транспортировавшие из Ораниенбаума в район Лисьего Носа, пять стрелковых дивизий. Удалось также перевезти через Ленинград четыре дивизии мелкими подразделениями. Это делалось незаметно в условиях оживленного движения в городе различных видов транспорта.

Всего к началу наступления войск Ленинградского фронта на Карельском перешейке было сосредоточено до 260 тысяч человек, около 7,5 тысяч орудий и минометов, почти 630 танков и самоходно-артиллерийских установок и до 1 000 самолетов. В результате соотношение сил было в пользу советских войск по пехоте — почти в 2 раза, по артиллерии — в 5, по танкам — в 7 и по авиации — в 6 раз.[392]

Оборону финских войск на Карельском перешейке занимали III армейский корпус генерала X. Сийласвуо и IV армейский корпус генерала Т. Лаатикайнена, подчинявшихся непосредственно ставке главнокомандования. Наряду с ними оборону побережья Финского залива и Ладожского озера держали две бригады. Всего на Карельском перешейке находилось 26 процентов сухопутных войск и артиллерии финской армии.[393]

Приближался день начала наступления. Войска заняли исходные рубежи. На выборгском направлении командование сосредоточило 60–80 % всей группировки. 30-й гвардейский стрелковый корпус генерала И. П. Симоняка, отличившийся в боях под Ленинградом, должен был осуществить прорыв на участке Средневыборгского шоссе; находящийся на левом фланге 109-й стрелковый корпус генерала И. П. Алферова — вдоль железной дороги и Приморского шоссе; расположенный справа 97-й стрелковый корпус генерала М. М. Бусарова — в направлении на Каллелово.

9 июня в 8 часов утра началось предварительное разрушение артиллерией и авиацией Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота противостоявших оборонительных сооружений. «Чтобы замаскировать участок прорыва… 21-й армии, — писал впоследствии генерал Г. Ф. Одинцов, — разрушение производилось на всем Карельском перешейке, включая полосу 23-й армии».[394]