Удивительный дар - Хэйли Мэнсон

— Ты — само совершенство, — прошелтал он и расправил ее волосы так, чтобы они падали на грудь. — Видишь?

Анна бросила взгляд в зеркало, но сначала увидела Патрика, жадно пожиравшего ее глазами, и лишь потом — себя самое. На фоне его мощной фигуры она показалась себе маленькой и хрупкой. Патрик обнял ее и притянул к себе.

— А теперь, Анна, — шепнул он, прижимаясь щекой к ее макушке. — Теперь ты станешь моей. — Развернув девушку лицом к себе, Патрик кончиками пальцев провел по ее лицу, словно она была бесценным сокровищем, которое он хотел навсегда запечатлеть в памяти. — Такая нежная… такая прекрасная… — пробормотал он и снова прильнул губами к ее губам.

Никогда и ни с кем Анне прежде не доводилось так целоваться: физическое наслаждение от соприкосновения их губ усиливалось ее мысленным восприятием его эмоционального отклика.

Моя! — отдавался в ее мозгу голос Патрика, и одновременно она слышала глубокий стон, сорвавшийся с его губ.

Мой! — эхом отозвалась она, жадно блуждая руками по его телу. На этот раз ей удалось расстегнуть ремень и помочь ему снять джинсы.

— Ах! — слетело с ее губ при виде его полностью обнаженного прекрасного тела. — Я знала, что ты будешь именно таким.

И она потянулась к нему, не в силах устоять перед соблазном коснуться узких бедер и провести ладонями по тугим мускулам ягодиц.

— Боже правый, — выдохнул Патрик. — Когда ты научилась сводить мужчин с ума?

— Когда однажды в полночь некто проник в мои мысли и научил меня грезить, — шепнула Анна, и он снова жадно прильнул губами к ее губам.

— Это нечестно, — простонала она, когда он наконец отпустил ее. — Я тоже хочу все снять. — Она прильнула к его возбужденному телу, и крупный кулон скользнул по ее набухшим соскам, дразня возбужденную плоть.

— Я не против.

Патрик наклонился и, взявшись за подол ее ночной рубашки, стал медленно поднимать его вверх. Он не сводил глаз с тела Анны, жадно пожирая глазами каждый сантиметр обнаженной плоти, открывавшийся взору. Густые черные ресницы отбрасывали полукружья теней на его скульптурно очерченные скулы, усиливая выражение страсти.

Когда он наконец снял с Анны все, ее длинные волосы рассыпались по плечам, прикрывая ослепительно белую грудь.

— Ты словно драгоценная статуя из слоновой кости, — прошептал Патрик, лаская разгоряченную страстью нежную кожу. — Только теплая и мягкая…

Он подхватил ее на руки, осторожно уложил на прохладные хрустящие простыни и лег рядом. Анна ловила себя на том, что отзывается на каждое его движение, а мысли и образы, возникавшие одновременно в их мозгу, стократ усиливали возбуждение.

Патрик был воплощением терпения, ибо Анна не спешила. Она продолжала медленно исследовать его тело, счастливо улыбнувшись, когда он вздрогнул, ощутив прикосновение ее ногтей к темным плоским соскам. Потом ее руки заскользили дальше, легкими движениями лаская мощное тело. Лишь учащенное дыхание и подрагивание мышц говорили о том, чего стоило Патрику выдержать эту сладкую муку.

— Все, больше не могу, — простонал он наконец и перекатился на спину так, что Анна оказалась сидящей верхом на его бедрах.

— Ой! — вскрикнула она от неожиданности и ухватилась за его плечи, чтобы не упасть.

— Сядь, — велел он, опираясь локтями на подушки. — Сядь прямо и гордо, как в седле.

Его руки скользнули по ее плечам, а взгляд жадно впился в набухшие от желания груди.

Анна увидела себя его глазами: ее кожа светилась жемчужным светом, в волосах, казавшихся совсем черными в ночной темноте, мерцали блики; широко распахнутые от возбуждения глаза сверкали серебром.

Она обхватила свои груди и склонилась к Патрику, предлагая их ему, как спелые фрукты. В его глазах сверкнуло яростное возбуждение, и он впился губами в желанную добычу.

Анна и не подозревала, каким сладостным будет это ощущение. Жар желания раскаленной лавой растекался по ее телу. Патрик продолжал ласкать ее, и она задвигалась в такт его движениям, ритмично, без всякого стеснения, пока наконец не простонала:

— Пожалуйста! Я больше не могу…

Его ласки были непередаваемо приятны, но все же Анна чувствовала внутри пустоту, где скапливалась непонятная боль, которую она не умела унять.

— А-ах! — выдохнула она, когда Патрик одним мощным движением заполнил эту пустоту.

Боль ожидания сменилась бешеным экстазом, и они слились в одно целое.

9

Когда ранним утром зазвонил будильник, комнату заливал солнечный свет. С минуту Анна лежала неподвижно, удивляясь переполнявшему ее ощущению счастья.

— Патрик, — прошептала она. Сладостные воспоминания о прошедшей ночи нахлынули на нее, и она повернула голову, чтобы увидеть лицо любимого, однако рядом никого не было.

Неужели это опять был только сон? — промелькнуло у Анны в голове.

Но нет, ее тело предоставляло более чем убедительные свидетельства о пережитой ночи любви. Соски еще помнили жадную ласку языка и губ Патрика, мышцы сладко ныли, как после тяжелой, но приятной работы, а все тело наполняла приятная легкость удовлетворения.

Анна лениво, чувственно потянулась. Испытав экстаз многократно, она чувствовала, что ее тело с готовностью ждет повторения.

Однако ночь была полна не только плотских радостей. Долгие часы любовники провели в тихой неспешной беседе, рассказывая друг другу о себе.

Патрик рассказал ей о касте друидов и ее представителях, ярко живописуя Грампианские горы, где провел юные годы. Словесные портреты, которые он рисовал, сопровождались в мозгу Анны эмоциями, которые она улавливала от него, и это усиливало впечатление от рассказа. Напоследок он поведал ей о том, что кельты наделяли многих животных и птиц священными чертами. Рыба символизировала для них мудрость, дракон или змея означает не приятности, а некоторые птицы, в особенности вороны, считались предвестниками сражений и символами колдовства и враждебности. Кабан же олицетворял плодородие, благосостояние, гостеприимство, а также храброго и сильного воина. Его голова хранила от опасностей, давала жизненную силу и здоровье, приносила удачу.

Он говорил, а Анна вспоминала видение, возникшее в ее мозгу, когда они сидели на холме. Тогда она забыла спросить его о значении этого образа, однако сейчас все встало на свои места.

Но если Патрик считает своим покровителем кабана, то животное поменьше, которое стояло рядом с ним, это я сама, и мне суждено стать его подругой?! — вдруг осенило ее.

— О, Патрик, — простонала она, перекатившись на другую сторону кровати, и зарылась лицом в подушку, еще хранившую его запах. — Как я хочу, чтобы ты был со мной…