Русские вопреки Путину - Константин Крылов

Поэтому русский культ Победы в Отечественной был воспринят оккупационным правительством. Более того, по мере роста неприятностей в международных делах на нем стали делать все больший акцент. Окончательно решила дело Православная Церковь, отношениями с которой немцы дорожили: согласно Манифесту Александра I победа над Наполеоном праздновалась 25 декабря, а это Рождество Христово, великий церковный праздник. Так что все как-то устроилось.

Народ охотно включился в это дело, раз нет других. Например, какой-то дедушка, активист исторического общества увековечивания памяти Бородинского сражения, придумал в преддверии очередной годовщины украшаться трехцветным русским бантом. Это дело подхватили широкие массы, бант стал популярен.

Есть, правда, отщепенцы-бонапартисты. Непонятно, из какого места они вылазят, но они есть. Некоторые из них даже пишут в прессе статьи, где намекают, что Наполеон был на самом деле прогрессивным деятелем и хотел русскому народу добра – например, обещал отменить крепостное право. Охранительного направления публицисты кроют историческими фактами, которые свидетельствуют о нехорошем поведении французских войск в России, ну и цитатой из Достоевского, той самой, смердяковской, про то, как «хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую и присоединила к себе», и что «совсем даже были бы другие порядки-с». Желающие других порядков-с держат у себя дома бюсты Императора Французов, на своих сборищах декламируют стихи Лермонтова и демонстративно говорят слово «бонжур» вместо официального «хайль Гитлер» или разрешенного «превед». Разумеется, «бонжур» строжайше запрещен как экстремистское высказывание, ибо это глумление над памятью павших в той войне. Запрещен на всякий случай и Достоевский – хотя цитата вовсю используется… Злые языки, правда, говорят, что бонапартисты получают зарплату в гестапо, но это явная чушь: если такие и есть, они составляют ничтожное меньшинство. Большинство же – обычные дураки, каковых земля родит в изрядном количестве.

Зато власть получила безопасного и безвредного врага. Неудивительно, что антибонапартизм в рехйскомиссариате Московия приобрел статус чего-то вроде «неофициальной официальной идеологии», постепенно становящейся просто официальной. По мере становления официальности борьба с наполеоновскими недобитками обостряется и обостряется, как при Сталине борьба классовая. Полемисты изощряются во взаимных нападках. Надевшие бант проклинают не надевших бант и наоборот, причем и те и другие обвиняют друг друга в предательстве национальных идеалов, пошлости и низости вкусов, стадном инстинкте и т. п.

Это было бы безобидно и даже полезно, но под шумок высовываются неприятные личности с нехорошими идеями – некоторые даже намекают, что немцы ничем не лучше французов, и что положение русского народа сейчас хуже, чем в двенадцатом году. Что уже попахивает.

Поэтому грядущие торжества должны, наконец, положить конец наполеоновским недобиткам и их последышам. Не за то воевали наши деды давным-давно, чтобы на наших улицах звучало проклятое «бонжур». А чтобы никто не сомневался – закидаем врагов шапками с киверами.

И вот по зимней Красной площади идут конные полки. Специальные самолеты разгоняют хмурые зимние тучи, декабрьское солнышко блестит на сусальном золоте эполет. Гарцуют гусары, блестят шашки, пушатся выпушки. Солдатский хор выводит «Соловей, соловей, пта-шеч-ка», да так, что в ГУМе стекла дрожат.

Гауляйтер, стоя на трибуне, умиляется во всю узь застегнутой немецкой души: бодрые мощи России и впрямь хороши – и красиво, и безопасно. Бешено аплодирует зрелищу старый генерал из русских, когда-то подавивший последнее русское восстание в городе Кондопоге. А по гладко выбритой щеке министра внутренних дел – ясное дело, кавказца – плывет непрошеная жемчужина: вах-вах, до чего справны молодцы, какие красавчики… И стайка мерзавцев, поставленных для того, чтобы эксплуатировать и терроризировать раздавленную страну, даже ощущает нечто, отдаленно напоминающее гордость.

Схожие чувства испытывают остатки русского народа, которому всю эту красоту показывают по телевизору – это ж хорошо, вспомнить, что и мы когда-то кого-то победили, и нам даже разрешают об этом говорить, хотя бы раз в году. За это можно и выпить – раз уж ничего больше нельзя.

Теперь покинем воздушные замки. Вернемся к реальности.

Сегодня у нас будет Парад Победы. Первый настоящий Парад «за все эти годы» – с громыхающим оружием, с пушками-танками, и даже обещают показать какое-то секретное оружие чрезвычайной мощности.

Смысл всего этого представления довольно прост. Россиянский режим только что сдал экзамен на половую зрелость – то бишь самовоспроизвелся. Причем, что особенно приятно, воспроизвелся в рабочем режиме, без истерик, драматических сцен, досрочных уходов и кавказских войн.

На самом деле напряга, усилий, расходов и всяческой «оргработы» за этим благолепием было не меньше, а гораздо больше, чем после ухода дедушки. Но это знают непосредственные участники процесса, а так – все чики-пуки. Весь драматизм был аккуратно слит в баночку.

Но сейчас нам его оттуда немножко нальют. Народу покажут оружие.

Это надо понимать – что значат для русских людей эти танки и ракеты. Демонстрация силовой мощи перед народом разоруженным, лишенным даже малейшего права на хоть какую-то вооруженную организацию и самозащиту – сильная штука, задевающая очень глубокие чувства. Даже у самого отмороженного врага режима, оранжевого по самые гланды, что-то дрогнет в душе при виде танка.

А власть получит новое оправдание своего существования. Нынешняя администрация имеет священное право сидеть в Кремле, торговать нефтью и изводить русский народ еще и потому, что она будет раз в году устраивать красивый военный парад.

Это, кстати сказать, далеко не худшее из оправданий. В конце концов, хорошо уже то, что власть считает нужным – а значит, вынуждена – оправдываться именно таким образом.

Но тут нужно понимать штуку. Власть готова чтить память Победы, расходоваться – во всех смыслах – на торжества, празднества и прочие мероприятия исключительно ради того, чтобы присвоить себе роль единственного хранителя этой памяти, которого нельзя тронуть даже недобрым словом, и именно потому, что он хранит эти самые святыни.

Осталось только доказать, что хранители святынь их достойны. Насчет чего имеются большие сомнения.

Напомним некоторые очень простые факты. Россиянская администрация села на власть в 1991 году в результате поражения СССР (точнее, именно России) в Третьей Мировой Войне. Это оккупационная администрация, которую поставили сюда ровно для того, чтобы окончательно допилить страну. Они это и делают – то есть пилят. Пилка началась при Борисе Николаевиче и прекраснейшим образом продолжилась при Владимире Владимировиче. Нет никаких оснований считать, что она прекратится при его тандеме с Дмитрием Анатольевичем – они, вона, собрались даже в две руки работать, так что дела пойдут в два раза шибче. Но дела от этого приятнее не становятся.

Нынешний кипеж (другого слова не подберу) вокруг подвига наших предков – это как раз тот самый случай, когда негодяи и в самом деле пытаются сделать своим прибежищем патриотизм. Последним прибежищем, добавим мы, потому что на деле-то он им чужд (если точнее – смешон и отвратителен). Но что поделать, если все остальные убежища уже разрушены или загажены. Можно спрятаться и в могилке русского солдата.

Разумеется, у нас не переводятся дураки, которые радостно глотают заброшенную наживку. И бросаются воевать с теми святынями, которыми прикрываются наши администраторы. К вящей их радости, потому что святыни-то и впрямь настоящие, народные, и борьба с ними дискредитирует прежде всего самих борцунов. Понятное дело, такие вражки дороже золота, их усиленно разводят – во всех смыслах этого слова, иногда даже дают высказаться на публику. Потому как это ж какой подарок – иметь возможность записывать всех недовольных режимом Путина-Медведева в симпатизанты к Адольфу Алоизовичу. «Кто против Путина, тот против Победы, тот за Гитлера и Холокост», ага-ага.

Впрочем, кроме разведенных на фу-фу, у нас встречаются и настоящие ненавистники русской Победы. Их немного, и мотивы их, я бы сказал, уныло разнообразны: от «категорического неприятия безбожного большевизма» до банальной этнической русофобии. Некоторые из них еще любят князя Курбского, хана Батыя и папу римского Бенедикта за всеми номерами. Есть также товарищи, которым не нравится стилистика: георгиевская ленточка им типа жмет.

И черт бы с ними со всеми, ибо свинья грязи найдет: чего-чего, а этого добра у нас хватит на всех и никто не уйдет обиженным. Скажу только об одной особенно подлой зацепучке. Я имею в виду известный тезис – «нефиг праздновать, идите лучше помогите дедушке-ветерану, купите ему батон хлеба и окажите внимание».