Одиночка - Крис Мориарти

После месяца пребывания на Гилеаде Ли ясно поняла единственное: враги ненавидели ее. Нет. «Ненависть» была не тем словом. Они презирали ее так же, как любую конструкцию, работавшую на людей. Они презирали ее, как волки презирают собак.

А что Шарифи? Что можно было сказать о женщине, почти не оставившей информации о себе в этой комнате и обрушившей себе на голову целую шахту, о женщине, которая обещала чудо, а затем замела за собой следы, как воровка? Во что же верила Шарифи?

Кем она была: собакой или волком?

Ли вздохнула, взяла микрофишу из аккуратно сложенной стопки, положила на нее палец и отсканировала один параграф наугад:

«Как заметил Парк и другие, формы параллельной волны, зарегистрированные in situ квантового пласта, близко напоминают квантовый феномен, связанный с волнами человеческого мозга, а также менее изученный квантовый феномен, обнаруженный в ассоциативных взаимодействиях в искусственных интеллектах постструктуральной модели независимого типа».

А на цифровых полях карточки почерком Шарифи было помечено:

«Re: рассредоточенные/концентрированные сети в живых организмах, см. Фальтер, Principia Cybernetica и физиология Большого Барьерного рифа, Эм-Ай-Ти Пресс, 2017».

Она бегло пробежала еще одну карточку.

Страница была заполнена числами и символами, написанными от руки. Ли была достаточно образованна, чтобы узнать пространство Гильберта, скобки Пуассона и длинные извилистые колонки преобразований Шарифи, но на этом ее знания закончились. Помочь ей понять смысл не мог даже ее «оракул».

Все это, без сомнения, писала рука Шарифи. Прокручивая экран, Ли вспомнила, как пошутил Коэн, когда впервые увидел ее собственный почерк. Что-то насчет выпускников католических школ, которые всегда пишут так, словно монахиня все еще стоит у них за спиной с линейкой в руке. И, конечно, он был прав. Это был аккуратный, ровный почерк без помарок, принадлежавший человеку, который учился в бедности и писал на бумаге на уроках чистописания под присмотром монахини.

Ли предположила, что Шарифи удочерили в раннем возрасте и вырастили в пределах Кольца, передав ей все человеческое, кроме имени. А что, если нет? А что, если свое образование она начала на Мире Компсона у монахинь? Может быть, с этой планетой существовала какая-то связь, которую никто не предполагал? Какая-то глубоко упрятанная детская привязанность, которая отвлекла ее от цели, ради которой она прибыла сюда?

Ли покачала головой, чтобы удержаться от внезапно нахлынувшего желания рассмеяться. Как можно понять Шарифи? Она и Ли были генетически схожи, как близнецы. Даже более идентичны, поскольку случайные ошибки нормальной беременности старательно выявлялись и исправлялись еще в родильных лабораториях. Их вырастили в резервуарах одной и той же лаборатории. И если судить по почерку Шарифи, то их учили письму и счету по одинаковым рваным стареньким учебникам, в которых в начале каждого учебного года после прочтения неизбежной морали о бережном отношении к церковной собственности стирались ответы, написанные карандашом учениками предыдущего класса. Но вот только Ли с большим трудом освоила курс физики в офицерской школе, а уравнения, которые она сейчас видела, сделали Шарифи известнейшим ученым своего поколения.

Ли видела ее дважды, и оба раза на расстоянии. Шарифи пригласили прочесть курс лекций на Альбу, когда Ли училась там в офицерской школе. Не обладая большими склонностями к наукам, Ли всячески старалась избегать ее лекций. Но Шарифи стала уже настолько знаменита, что ее нельзя было не заметить.

Ли обратила на нее внимание, да еще какое. Она наблюдала за ней. Тайно. С ощущением вины. Она была убеждена, что любой проявленный открытый интерес к другой женщине может выдать ее, или, по крайней мере, вызвать нежелательные подозрения. В том семестре она стерла у себя в памяти больше файлов, чем на фронте; она выдавала себя каждый раз, когда смотрела на Шарифи.

Тот семестр закончился как раз перед вручением Шарифи Нобелевской премии. Хотя на то, чтобы получить ее, ушли десятилетия работы. Кандидатура Шарифи рассматривалась тогда на должность заведующей кафедрой квантовой физики на Альбе, но она не прошла по известной причине. Насколько помнила Ли, тогда появились протесты. Один уважаемый профессор из чистокровных людей угрожал подать в отставку, если Шарифи не получит эту должность. В конце концов он отступил, а Шарифи сняла свою кандидатуру и устроилась на исследовательскую работу в частном секторе.

Но от университетов Кольца и исследовательских центров до копания в шахте прошло много времени. Чем в действительности занималась Шарифи в «Анаконде»? Что могло оправдать такой риск? Ведь она, как и любой с Мира Компсона, знала, что могло произойти.

Ли взяла со стола записную книжку в кожаной обложке и полистала ее. В клапане за первой страницей обложки было полно визитных карточек, а из-за складки мягкой кожи, куда обычно кладут блокнот или ручку, выглядывал кусок помятого картона. Ли взяла его, ощутив пальцами непривычную бумажную поверхность, и поняла, что видела что-то подобное и раньше. Это была квитанция, которые выдают за аренду камеры хранения или при отправке посылки на грузовом корабле. Число, напечатанное на лицевой стороне, могло быть номером камеры хранения или номером посылки. Она перевернула картонку, чтобы найти название корабля, но там была только восьмиконечная звезда с буквой М посередине.

Ли положила квитанцию обратно за обложку и пролистала записную книжку до конца. Внутри было с полдюжины микрофиш, лежавших вперемежку со счетами, с лабораторными заметками, журналами наблюдений, адресами, расписаниями встреч. Она попыталась просмотреть страницу с расписанием встреч, но получила вежливое и бесстрастное уведомление о том, что в доступе отказано. Тогда она зашла в операционную базу записной книжки и нашла хешированный журнал, откуда извлекла пароль Шарифи без особых усилий. Ли улыбнулась, испытав неожиданное глупое удовлетворение от этого расследования – ведь какой бы умной ни была Шарифи, она, по крайней мере, была достаточно человечной, чтобы совершать такие элементарные ошибки в мерах безопасности. Возможно, Ли действительно смогла бы подняться до ее уровня.

Она просмотрела ежедневные записи, нашла записи обычных встреч и памятки, беспорядочные пометки, имена, потокопространственные координаты. На одной из страниц был список имен, среди которых она не нашла ни одного знакомого. На другой был длинный, написанный мелким почерком текст, оказавшийся записью разговора о протоколах передачи данных с кем-то, чье имя Шарифи по невнимательности или, возможно, специально опустила.