Тупик - Александр Кулешов

О гнусном убийстве следователя Камински Рони узнал в своем роскошном номере в отеле «Шератон». Он внимательно прочел аршинные заголовки газет (а ему их принесли полдюжины) все до одного. Так же внимательно ознакомился с отчетами полицейских хроникеров, заявлениями комиссара и прокурора, сопоставил, сравнил.

Затем поднял телефонную трубку и, услышав голос Франжье, попросил о свидании. Они встретились через час в маленьком кафе. Беседовали недолго, вернее, говорил Рони, а Франжье лишь кивал в ответ. И довольно быстро расстались.

— Хватит бездельничать, — строго сказал Франжье своим подопечным. — Есть серьезное дело.

Они сидели в гостиной своего загородного домика, этого безопасного, затерянного в лесу, но осточертевшего им убежища, и внимательно слушали шефа.

Франжье обстоятельно, как всегда, излагал план. операции.

Они слушали и усваивали, как прилежные ученики.

Потом были вопросы и подробные ответы. Потом несколько дней подряд они, надев темные очки, ездили на разведку к стенам тюрьмы и по всему маршруту следования. Прикидывали, уточняли, рассчитывали.

Наконец наступил день «X».

Это был дождливый день, ветреный и холодный. Прохожие жались к стенам, чтобы их не обрызгали автомобили. Злой ветер рвал зонты из рук, выворачивая их наизнанку.

В такой день, как говорится, хороший хозяин собаку из дома не выгонит. Собаку может быть, но заключенного? Согласно тюремному регламенту заключенные в тюрьме № 7 (подследственные) имеют право на ежедневную получасовую прогулку с десяти до десяти тридцати утра. И если они настаивают, как им отказать? В конце концов, их тоже можно понять, дождь дождем, но когда у тебя всего полчаса в день чистого воздуха, тут дождь не помеха.

И, проклиная своих подопечных, погоду, службу, все на свете, надзиратели надевают плащи с капюшонами и выводят заключенных блока «А» на прогулку.

Заложив одну руку за спину, а в другой держа зонтик, заключенные, укутав носы в шарфы и надвинув шляпы по самые уши, медленно бредут друг за другом по кругу на специальном асфальтовом плацу. С трех сторон плац ограничивают тюремные корпуса, с четвертой — наружная стена. И хотя стена здесь не очень мощная и всего пяти метров высотой, но поверху натянута колючая проволока. Слева вышка, на которой стоит часовой, а у дверей тюремного корпуса жмутся, прячась от дождя, вооруженные надзиратели. Так что сбежать в таких условиях было бы чудом. Но бывают же на свете чудеса…

Рика неторопливо ведет машину, поглядывая на часы. Франжье не устает повторять, что успех любой операции на девяносто процентов зависит от точности и на десять от удачи.

Эту подержанную машину им подогнали в условленное место. Там Рика оставила свою и пересела в эту развалюху. Впрочем, на скользком асфальте, когда особенно не разбежишься, такая вполне сгодится.

Секунда в секунду соблюдая график, Рика едет узкими переулками по направлению к тюрьме. Наконец за мутной пеленой дождя возникает серая стена, увенчанная колючей проволокой.

Когда через шесть секунд она доедет до ее середины, навстречу ей в ремонтной машине должны подъехать Ар и Гудрун. И действительно, ровно через шесть секунд обе машины замедляют ход, даже останавливаются — не так-то просто разъехаться на скользком асфальте в этой узкой улочке, ограниченной с одной стороны тюремной стеной, а с другой — пустырем.

В такой дождь никто, в том числе мерзнущий в своей застекленной будке тюремный часовой, не обращает внимание ни на какие машины, мало ли их тут за день проезжает — грузовиков, легковых, цистерн, фургонов и ремонтных, между прочим, тоже. И уж, конечно, где ему заметить, что ремонтная машина вопреки правилам едет с поднятой на шестиметровую высоту площадкой, огражденной перилами.

Внимание часового привлечено одним из заключенных, задержавшимся у стены. Бросив незаметно взгляд на часы, он встал на колено и завязывает шнурок на ботинке. Остальные в соответствии с правилами, не останавливаясь, продолжают прогулку, оставив свободным место своего товарища.

Часовой бдительно следит с вышки за остановившимся заключенным. То же делают и надзиратели. Один из них направляется к растяпе, который никак не может завязать шнурок.

Вот тогда-то все и начинается.

С треском разбив стекло, на площадку сторожевой вышки влетает граната, брошенная Рикой. Граната взрывается с негромким хлопаньем. Часовой резко оборачивается. Поздно! Он роняет автомат, рвет на груди рубашку, задыхается, хрипит…

В ту же секунду, как черт из коробки, из-за брезентового ограждения ремонтной башни выскакивает Ар и бросает через стену веревочную лестницу. В месте броска он двумя движениями перерезает специальными ножницами колючую проволоку. Почти одновременно на башню поднимается Гудрун. Она в джинсах, в кедах, волосы спрятаны под купальной шапочкой. Масок они не надели. К чему? Их фотографии украшают теперь все участки, красуются на первых полосах газет.

Из автомата Гудрун поливает свинцом прогулочный двор тюрьмы. Заключенные бросаются на землю. То же делают и надзиратели. Двое застывают неподвижно, они уже не встанут.

Тем временем заключенный, столь неуклюже завязывавший шнурок, с поразительной ловкостью вскарабкивается по веревочной лестнице на гребень стены, перепрыгивает на башню ремонтной машины. Вместе с Аром и Гудрун он спускается вниз, вскакивает в машину, и Рика быстро, но осторожно трогает с места. Когда начинает реветь тюремная сирена, возвещая о побеге, они уже далеко.

Охранники выскакивают во двор, загоняют заключенных в камеры. Затем они поднимаются на стену и осматривают ремонтную машину. Из распахнутых ворот выезжает оперативная бригада. Во все концы летит сообщение о происшествии. Вскоре полиция оцепляет район.

Но налетчиков там давно нет. В одном из глухих проходных дворов они, бросив машину, пересели в крошечный, с брезентовой крышей «ситроен» и, попетляв по улицам, въехали в большой огороженный двор. Почти не снижая скорости, «ситроен» по заранее установленному помосту с ходу въехал в большой мебельный фургон. Какие-то шустрые ребята заставляют крохотный автомобильчик двумя могучими шкафами и плотно запирают двери. Фургон сразу же трогается с места и устремляется к загородному шоссе.

К чести полиции, она успевает установить заграждения на дорогах очень быстро. Останавливают все машины, в том числе и огромный мебельный фургон. У водителя, благообразного, аккуратного молодого человека в очках, проверяют документы, даже заставляют открыть заднюю дверь. Приподнимают брезентовый занавес, видят шкафы.

На этом осмотр заканчивается, и фургон едет дальше. Вот это полицейским, производившим осмотр, чести не делает. Зато спасает им жизнь…

Гудрун, Рика и Ар застыли со своими «свенами» в руках. Это надежный автомат, хотя и не столь миниатюрный, как «ингрэм мариетта». Но сильный. Им были вооружены австралийские солдаты в Бирме во время войны на Тихом океане. «Свен» лучше, чем «стен», да и «стерлинг» и «томсон» с ним не сравнятся. Во всяком случае, боевики предпочитают «свен».

Тревога оказывается напрасной. Фургон катит дальше. Ар вытирает пот со лба, Гудрун достает фляжку с ромом, и все по очереди жадно пьют из горлышка.

— Спасибо, ребята, — говорит беглец. У него землистого цвета лицо, заросшее щетиной. — Здорово вы это сварганили. Вы кто?

Нет, он явно потерял чувство реальности за время заключения. Ну кто же задает подобные вопросы?

— Мы рождественские деды, — смеется Рика. — Везем подарок твоим друзьям. Передай им новогодние пожелания. Впрочем, мы их не знаем.

Беглец, понявший свой промах, смущенно улыбается.

— Ладно. Все равно спасибо. Придется — отплачу.

— Не придется, — говорит Гудрун.

Отъехав километров пятьдесят от города, фургон останавливается в глухом лесу. Здесь уже стоят две машины.

Из одной выходят двое мужчин и две девушки, они бросаются к беглецу, обнимают его, жмут руки, хлопают по плечам. Они привезли ему одежду, коробку с едой, вино. Он сдержанно благодарит и обращается к своим спасителям:

— Еще раз спасибо, ребята. — Пожимает им руки и, помедлив, добавляет: — А тебя, Рика, я узнал. Ты молодчина, на твоих статьях и я учился. Спасибо тебе от всех нас, от всей нашей организации «9 апреля». Мы им еще покажем!

Друзья усаживают его в машину, и, переваливаясь по кочкам, она исчезает за деревьями.

А Гудрун, Рика и Ар залезают в другую и, сверившись по карте, лесными и проселочными дорогами добираются до своего убежища.

Здесь их ждет Франжье. Он весь радушие.

— Ну что, голубки, все в порядке, если верить радио?

Ему никто не отвечает, все расходятся по комнатам, моются, переодеваются.

Потом снова собираются в гостиной, где Франжье смотрит телевизор.

На экране возникают кадры, показывающие стену тюрьмы, двор, сторожевую вышку, брошенную ремонтную машину. Репортер берет интервью у начальника тюрьмы, у начальника полиции, у часового, у надзирателей, даже у заключенных. Далее на экране возникает седая женщина со впалыми щеками, с заплаканными глазами. Это вдова одного из убитых надзирателей, ее поддерживает дочь — девушка лет восемнадцати, она не может сдержать рыданий. Вдова что-то бормочет в микрофон. Неожиданно девушка начинает кричать, захлебываясь слезами: