Правила первокурсницы (СИ) - Сокол Аня

Все присутствовавшие в зале уже покинули главный корпус Отречения, и мы с Аннабэль двинулись по коридору следом.

— Знаете, у вас великолепно получилось, — сказала я через несколько минут.

— Что именно?

— Отвлечь меня от ритуала отрезания силы и его последствий. Еще минуту назад он виделся мне едва ли не концом света, а сейчас… — я покачала головой, — сейчас мне кажется, что это такая мелочь. Мисс Стентон, могу я задать вам вопрос?

— Не стоит, вряд ли у меня есть ответ.

— На этот есть. Он можно сказать по вашей специализации. Если кто-то нарушит данный в храме обет богиням…

— Кто-то? — прервала она.

— Моя подруга…

— Ивидель, не врите.

— Хорошо. Я нарушила обет, который дала Девам в нашей часовне при Илистой Норе. Чем мне это грозит, кроме всеобщего порицания и качания головами? Кроме мифического и непонятного «лишения защиты и покровительства», которое давно уже никто не ощущает?

— Почему не ощущает? Скорее все так привыкли к нему, что просто не замечают.

— И все же? Мне бы очень хотелось знать, чего ждать? Может, у меня бородавка на носу вырастет, а может, лошадь понесет? — Я остановилась перед дверью.

— Ну, это может случиться с кем угодно. Чего вы конкретно хотите от меня Ивидель?

— Я была бы очень благодарна вам за примеры. Первый Змей предал Дев, какова его расплата? Возможно, были еще случаи, из тех, которыми пугают грешников. Но настоящие случаи.

— Хорошо, попробую выяснить конкретно, но с одним условием, вы скажете мне, почему вас так беспокоит это, по вашим же словам, «мифическое покровительство»?

— Потому что причиной обета в часовне были жизни моих отца и брата.

— Достойная причина. Узнаю все что смогу.

— Благодарю вас. — Я открыла дверь и вышла на улицу, вдохнув прохладного воздуха.

— Пока не за что.

Я посмотрела на жрицу, сегодня она выглядела немного иначе, более растерянной что ли и более молодой, возможно оттого, чтос ее лица исчезло выражение всезнания и уверенности в собственной правоте. Мне захотелось чем-то ее приободрить и я произнесла:

— Надеюсь, что ваш Лео скоро…

— Нет, Ивидель, вне этих стен, мы говорить не будем, — отрезала жрица. — Вы поняли?

— Д-да, — ответила я, совершенно ничего не понимая.

— Тогда будьте осторожны, — пожелала она на прощание и, развернувшись, вернулась в здание.

А я лишь потом вспомнила о ее напутствии, которое оказалось странно созвучным тому, что сказал ей напарник, тот самый Лео, перед тем, как исчезнуть. Мир действительно трещал по швам, но у нас было еще время до того, как он распался, и все полетело в Разлом. Немного, но было, ведь до парада Лун оставалось меньше пяти дней. Мы даже успели сходить в Воздушные сады.

Правило 7. Не забывайте оказывать знаки внимания

Посетить Эрнесталь и не побывать в Воздушных садах, это как приехать в Винию и не пригубить вина. Раньше, до крушения дирижаблей, места в этом ресторане заказывали за недели, а то и за месяцы, к государственным праздникам столики были расписаны за полгода вперед, перед метрдотелем заискивали аристократы и пытались подкупить промышленники. Но то было раньше. В полдень, когда мы с Хоторном вошли в зал, он был наполовину пуст. Подозреваю, именно вторая половина столиков, которые все-таки занимали завсегдатаи, и не давала заведению обанкротиться.

Метрдотель, на растерявший за последние десять лет ни капли своего высокомерия, проводил нас к столику у окна. Я даже на миг замерла, хотя b бывала тут и прежде. Прелесть Воздушных садов отнюдь не в кухне и не в столах с крахмальными скатертями, не столовом серебре. Когда-то ресторан завоевал сердца жителей Аэры видом, что открывался из обеденного зала.

— Хм… А здесь вы совсем не боитесь, — констатировал Мэрдок, пристраивая трость.

Официант отодвинул стул, я бросила еще один взгляд в панорамное окно и села.

— Нет, не боюсь. Потому что дело не в высоте, дело в том, что этот ресторан крепко стоит на земле, а не болтается в воздухе, подобно серой найке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я говорила правду. Воздушные сады, были построены лет пятьдесят назад, одновременно с воздушной гаванью, которая сменила устаревшую вышку Эрнестали. Улица, плавно поднимавшаяся от торговых рядов к воздушным пирсам, раздваивалась, становясь похожей на ленту, что выбилась из косы. И та, что огибала здание гавани, приводила горожан в башню, получившую название Воздушной. Может, дело в близости дирижаблей, а может, больших окнах, из которых столица была видна, как на ладони, а может, в цветах, что росли в глиняных кадках и стояли между столами, создавая иллюзию уединения. Растения радовали посетителей цветами круглый год, и попавшим в ресторан всегда казалось, что они в саду, даже когда за окном шел дождь или мела метель.

— А я надеялся, что вы поэтому такая тихая, и уже приготовился просить прощения за неудачный выбор места. — Мэрдок сел напротив и сделал знак официанту.

— Тихая? — Я посмотрела на сокурсника. На того, кто притворялся им. Очень хорошо притворялся, но вот лед, который навсегда застыл в глазах настоящего Хоторна, не скопируешь. Лед, о который разбилось немало сердец и девичьих чаяний. Да что говорить, когда-то я и сама хотела растопить его.

— Вы мне и два слова не сказали за всю дорогу.

— «Ты» не сказала, — поправила я, пытаясь придумать ответ.

Именно потому и я молчала, боялась сказать что-то не то, боялась насторожить своего спутника. Кто бы знал, как трудно притворяться, что все нормально. И как люди идут в актрисы или того хуже в банковские клерки? Тут пока одну улыбку выдавишь, Девы что надумаешь, а они целый день губы растягивают, пока лицо не сведет.

Насколько все было бы проще, имей я возможность сказать, спросить и потребовать ответа. Но старая Туйма, помню, всегда говорила, что проще шваркнуть мужика чем-нибудь тяжелым, чтобы мозги на место встали, а уж потом, прикладывая холодные компрессы, объяснить, всю глубину его заблуждения. Маменька, конечно, не одобряла такую страсть в отношениях, но иногда она так смотрела на папеньку, а потом на висящую на стене сковородку…

— Мы же на «ты», не забыл?

Определенно в словах старой кормилицы была толика истины.

— Если будешь так улыбаться, точно не вспомню. — Он взял из рук официанта меню и подал мне.

— Какой завуалированный комплимент, вы не часто меня ими балуете. — Я посмотрела ему в глаза.

— «Ты» не балуешь, — вернул он мне мою же реплику.

Я раскрыла меню и тут же закрыла.

— Ты обещал угостить меня киниловым отваром и обсудить помолвку. Нашу помолвку, — добавила я, и Хоторн уже приготовившийся сделать заказ дернулся, а потом медленно, даже слишком медленно отвернулся от официанта. На миг в его глазах вспыхнуло синее пламя. В обществе сочли бы его взгляд неприличным. А мне понравилось.

— Смелее, милорд, или перспектива потерять пресловутую мужскую свободу лишила вас дара речи?

— Осторожнее, Ивидель, — почти прошептал он. — Или узнаете, что на самом деле лишает меня дара речи. Киниловый отвар и что-нибудь сладкое, что там обычно любят юные леди, — все-таки сделал заказ он, не глядя на официанта.

— Было бы интересно послушать, — ответила я и тут увидела их.

Увидела Гэли, которая вошла в зал под руку с Мэрдоком. Он что-то сказал, и она рассмеялась. Девы, неужели Хоторн умеет шутить? Ни за что не поверю, пока не услышу.

Метрдотель что-то спросил, Мэрдок ответил, Гэли продолжала улыбаться. И как она смотрела на «своего» Хоторна, было что-то в ее глазах, что-то знакомое.

«Ты смотришь на меня так, словно я убил самого свирепого дракона и бросил его голову к твоим ногам» — сказал Крис в Первом форте. И теперь я поняла, что он имел в виду, увидела то же самое в глазах Гэли и осознала, она и в самом деле…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Она влюблена, — словно прочел мои мысли тот, кто сидел рядом со мной.

— Странно, что вы заметили только это.

Метрдотель подозвал официанта и указал куда-то в нашу сторону. Наш столик, частично закрывал раскидистый куст с вытянутыми листьями и желтыми цветами. Пока еще скрывал нас от них. Или их от нас.