Сердце феникса - Елена Белова

— А поесть точно дадите?

Рехнуться можно! Хотя… Феникс присмотрелась к третьей, пока не проронившей ни слова. Да-а… Ходячий скелетик… Живо напоминает подопечного двухмесячной давности. Ее вообще-то и ловить не пришлось — бродяжка даже не пыталась удрать, подходи и бери! Придется подкормить, иначе… Лина вздохнула… и поморщилась от неприятного запаха. Нет, на помойке, где эти детеныши нашли приют, розами, конечно, не пахнет, но с какой стати она должна это терпеть?!

— Так, — наконец изрекла феникс, закончив свои размышления, — Уясните вот что: вы тут пленницы. Это ясно?

Три кивка.

— Слушаться беспрекословно.

Остренькие подбородки снова нырнули вниз. Девушка мрачно воззрилась на детей. Просто-таки невероятный образец послушания! Все сначала слушаются… Достала коммуникатор и отбила заказ. Обещала — корми…Так, что там дальше?

— Меня зовут Лина. Вопросы есть?

— А когда поесть?

— Еду получит тот, кто вымоется, — девушка загнула палец, — переоденется… и расчешет волосы! Так что бегом мыться!

Переглянувшись, девчонки метнулись в указанном направлении, шумно плеснулась вода, чей-то визг резанул уши. Вот вам и послушание! Может, правда кому-то не мешает перерезать глотку… Или устроить хорошую трепку… Лина дернула из стены выдвижной столик с едой — ага, бульон с сухариками, все правильно. Теперь…

— Тетя Лина, а где мыло?

Так и знала! Страдальчески перекосившись, девушка двинулась в ванную. Ненадолго. Ей хотелось поскорей вернуться к подопечному: честно говоря, она здорово тревожилась.

На этот раз, материализовавшись, Лина застала подопечного не на диване и не на полу. Алексей метался по комнате, беспокойно сжимая и разжимая пальцы. Увидев Лину, он резко остановился:

— Где они?!

Лина сдержала облегченный вздох: подопечный был очень даже в себе, и здорово на взводе… Прямо на душе потеплело от злых искр в зеленых глазах.

Прежде чем ответить, феникс скосила глаза на стол. Все он, конечно, не съел, но старался. Взгляд Алексей отследил и гневно вскинул голову:

— Где?!

Лина помолчала, взвешивая «за» и против". Конечно, она рада, что все-таки не сломала его. Это здорово. По-любому здорово! Но нельзя ей позволять Алексу выйти из-под контроля. Нельзя раньше времени открывать карты. Опасно…

Так что прости, Алексей, т. е. пока подопечный, где там наша маска холодной стервы?

— Рада видеть, что в тебе все-таки есть благоразумие, — ухмыльнулась она, кивая на стол.

Юноша быстро опустил голову, пряча полыхнувшее в глазах пламя, и плотно сжал губы, видимо опасаясь наговорить лишнего.

Правильно, милый.

Этому я тебя научу — не показывать эмоций.

Не умеешь ты притворяться — по твоему лицу сейчас любую мысль читаешь как по буквам. А это нам совсем ни к чему, верно?

— Малявки на месте. Я не такой мастер в создании темниц, как милорд Повелитель, и такого уюта как тут, от меня не дождешься, но они вроде не возражали…

Она сделала паузу, проверяя реакцию.

На скулах подопечного проступили красные пятна.

— Я должен их увидеть.

— Будешь хорошо себя вести — разрешу.

Алексей на миг закрыл глаза, и Лина испугалась, не перегнула ли она палку. Если он сейчас бросится на нее… Нет, держится пока. Толк с него определенно будет. На его месте она бы себя давно убила. А он посмотрел на свои руки, точнее на сжатые до белизны пальцы, спрятал их в карманы, явно борясь с желанием пустить в ход кулаки; и спросил почти спокойно, только голос слегка придушенный:

— Хорошо — это как?

Молодая ведьма плавно-неторопливо опустилась в кресло, откинула голову, демонстрируя уверенность (далеко не такую, какой хотелось бы) и злорадство (которого и вовсе не было).

— Алексей, раскроем карты. Я умею ценить хорошие идеи, так что камера заложниц — такая как твоя. Удрать они не смогут и найти их кому-то, кроме меня — та еще задачка. Ты не дурак и понимаешь, что вариантов несколько. Первый: можешь попробовать убить меня. Уясни — это плохая идея. Даже если вдруг получится, то малявки все равно останутся там и тихо сдохнут от голода.

Можешь попробовать убить себя… Ты ведь подумывал?!

Алексей молчал.

— Вот это может и получиться… Только зачем мне тогда сохранять жизнь человеческим детенышам? Скорее всего, я подарю их какому-нибудь демону. Или вампиру. Посчитай, долго они потом проживут? Не говоря уже о том, что я прикончу их, если ты не будешь пай-мальчиком. Расклад ясен?

— Более чем, — хрипловатым от ненависти голосом выговорил подопечный, — Ты все очень понятно объяснила, спасибо. Кроме одного: что тебе от меня надо? Скажи, я сделаю. Если они живы.

Лина внутренне простонала от такой… наивности. Парень, ты ведь воюешь не первый год. Разве можно показывать врагу свои слабости? Это как вручить ему ножик и спину подставить. Нет, от этого я тебя отучу…. И начну прямо сейчас.

— Вот прямо так и сделаешь? — девушка усмехнулась как можно более мерзко, — Все-все?

Она видела, как на миг дрогнуло его лицо, как расширились зрачки, но он только спросил:

— Я могу сначала их увидеть?

Феникс потихоньку снова начала заводиться. М-м-м, ну надо же! Жертва ходячая! Ради тех, кого первый раз в жизни видит!

Не отвечая, Лина отвела в сторону ладонь и полюбовалась на послушно вспыхнувший клинок. Красивый, холодный, совершенный — как истинный феникс. Обычно это помогало успокоиться…

— Знаешь, когда Повелитель отдал тебя мне, у него было только два жестких условия: не убивать тебя и не калечить… непоправимо. А так ты в полной моей власти и я могу делать с тобой что захочу.

Она собиралась припугнуть его, вытряхнуть эту дурацкую, самоубийственную идею приносить себя в жертву: и кинжал и «милое» высказывание были нацелены именно на это. Но глаза юноши остановились на клинке, и он почему-то вдруг успокоился. Страх ушел, осталась только злость.

— И чего же ты хочешь? — спросил он с ненавидящей улыбкой.

— Ты так рвешься меня порадовать? Ну что ж… Давай руку.

Камера заложниц встретила их тишиной.

Отмытые и накормленные малявки вместо игр сползлись на одну из кроватей и заснули.

Лина усмехнулась: теперь, по крайней мере ясно, какого цвета у них волосы. Ей попались две шатенки и рыжик. Рыжик — это та, что ужин. Интересно, а как их зовут по-настоящему?

Пока эти мысли мелькали в ее голове, Алексей уже склонился над кроватью.

— Что ты сделала? Почему они не двигаются?

— Это называется «спать», Алексей Соловьев, — наставительно проговорила Лина, — Не слышал?

Юноша недоверчиво покосился на нее.