Божьи садовники - Григорий Евгеньевич Ананьин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, Господи…
– Почему же ты просишь меня, чтобы ныне я сотворил над тобою совершенно то же самое? Человек рождается и растет, всякий раз оставляя за спиною старую жизнь, как сбрасывает одежду, которая стала ему велика; некоторые, правда, хранят детские вещи и даже плачут над ними, как ты плакал сейчас, но уж их не надевают. И домашние человека ничего такого от него не требуют, хоть и скорбят порою… Но скорбь твоих родителей не будет долгой: ведь Таня осталась с ними, и она по-прежнему нуждается в защите и добром слове. Ее хранит и Виви, который будет с ней неотлучно. А завтра твоя мама узнает, что ждет ребенка. Его нарекут Андрюшей в твою память и окружат заботой, какую не додали тебе. Конечно, он не заменит тебя, ибо нет двух одинаковых людей, и именно поэтому каждая жизнь священна. Но твоей семье это послужит утешением. Что же до тебя самого – считай, что ты просто уехал в летний лагерь, где узнаешь много интересного и встретишь новых друзей. Время пролетит незаметно, и твои родные приедут к тебе, но не затем, чтобы забрать тебя оттуда, а чтобы поселиться там вместе с тобою. Такова награда всякому, кто угоден мне и мною оправдан.
Благодаря этим словам Андрюша вдруг остро почувствовал, что все могло обернуться гораздо хуже, если бы Господь его отверг. А отвергнуть было за что: ведь Андрюша не успел ни искупить свои грехи, ни даже толком раскаяться в них. Мальчик припомнил их все, и ему стало так стыдно, что он чуть снова не заплакал и еле смог выдавить:
– Почему? Я же сделал столько зла!..
– Ты всего лишь запутался, чадо мое, хоть исходил из любви, подобно человеку, который возвел свой дом на твердом основании, но из сена и соломы. Дело его сгорело, когда пришла пора огнем испытать работу каждого. Однако сам он спасся из пламени, пусть и потерпел урон, и горько поначалу было ему оглядываться на свое пепелище. То же самое случилось и с тобою.
Андрюша помолчал еще с полминуты, затем вскинул голову и спросил – с таким решительным выражением лица, точно разом повзрослел на несколько лет:
– Господи, а я могу построить крепкий дом сейчас? – И, чуть смутившись от собственной храбрости, поспешил добавить: – Я хочу стать хранителем – как Иноти, как Виви! Чтобы спасти много-много жизней! Не сердись на меня: если скажешь, что я еще маленький, канючить не буду…
Андрюша умолк; с тревогой он ожидал ответа, и ему казалось, что прошла целая вечность. Внезапно он ощутил, как его плеча коснулись чьи-то тонкие, цепкие лапки, и, посмотрев чуть направо, увидел ласточку – ту самую, которую похоронил самой первой, на озере: мальчик узнал ее и не спутал бы с остальными. Ласточка наклонилась к Андрюше и что-то нежно прощебетала ему на ухо. Тотчас же все вокруг озарилось ярким светом, так, что Андрюша даже зажмурился, а когда он открыл глаза, то увидел, что из сияющего облака на своих белоснежных крыльях к нему спускаются братья-хранители – их было много, как жемчужин в морской глубине. Они улыбались Андрюше, радуясь, что славная община Божьих садовников ныне пополнилась новым товарищем, и Андрюша улыбался им в ответ. Звонкие голоса ребят слились в единый хор, который возносил хвалу Господу; Андрюша пел вместе со всеми, а когда пение кончилось, воскликнул:
– Простите меня, все зверушки, все птички, которых я погубил!.. Папа, мама, Таня, мой будущий братик, не скучайте там без меня, я буду ждать вас! Но все-таки не очень спешите, ладно? – И добавил – уже значительно тише: – Таня, если ты слышишь меня: отпусти, пожалуйста, ту лягушку!.. Она ни в чем не провинилась… – Ему еще предстояло принять новое имя и многому научиться. Однако Андрюша уже чувствовал себя достаточно сильным, чтобы справиться со всеми трудностями и ничем не заслужить укора, когда он и его родные вновь встретятся там, где не будет ни плача, ни болезней, ни самой смерти, ибо прежнее пройдет навсегда.
Глава 7.
Восхождение по трем ступеням
– Остановитесь! Верните его мне!
Двое чернокрылых мальчишек обернулись; они растерянно смотрели на незнакомую пожилую женщину, которая с мольбой простерла к ним руки. Затем один из них спросил:
– Как ты смогла найти нас?
И женщина ответила:
– Я мать!
* * *
– Морти!
Голос Тодика звучал как-то непривычно: в нем слышалось и волнение, и одновременно гордость. Морти догадался, что товарищ хочет сообщить ему что-то очень важное, однако не торопил Тодика, зная, что тот не станет ходить вокруг да около и понапрасну мучить друга ожиданием. Глядя прямо в глаза напарнику, Тодик выпалил:
– Нам предстоит отправиться в другой мир!
Морти вздрогнул и крепко стиснул запястье товарища, словно проверяя, не лихорадка ли у него:
– Стоп, Тодька! Какой еще другой мир, ты ничего не напутал?
– Да я сам удивился!.. Но можем ли мы ограничивать Господа и говорить, будто ему что-то не под силу? Для него сотворить иное небо и все, что под ним, не сложнее, чем нам с тобою за одним пузырем выдуть из соломинки следующий (Тодик вспомнил забаву, которой любил предаваться в земной жизни, сидя у бабушки на коленях). Только наши с тобой пузыри хоть и красивые, но непрочные, а мир укреплен Богом…
– Хм… Но между пузырями разницы никакой нет, кроме той, что одни большие, а другие маленькие. Выходит, и тот мир похож на наш?
– Не знаю… Я ведь там еще не был! Вот слетаем и дадим Богу отчет, что мы там увидели. Он так велит!
– Но разве Господь не всеведущ? – Во взгляде Морти еще сквозило недоумение. – Зачем ему нужно, чтобы мы что-то сообщали?
– Думаю, потом все выяснится… Одно скажу, Морти: раз он поручил нам такое необычное дело, значит, он нам доверяет, а это большая честь!.. Быть может, это наше последнее испытание, и после него нам будет дозволено навсегда войти в рай! Обоим вместе, как мы хотели!.. – Добрый и мечтательный Тодик до того расчувствовался, что на какое-то время даже утратил дар речи, а затем добавил – уже несколько извиняющимся тоном, словно об этом надлежало сказать с самого начала, но как-то позабылось: – С нами отправятся еще два брата-хранителя… Они – славные ребята и взрастили много душ для горней
