Железом и кровью - Михаил Ланцов

Самым важным результатом стало то, что вместе с папой погибло практически всё руководство аппарата церкви – этот эффект был сравним с отсечением головы у человека. Структура идеологической системы развивалась из некоего единого центра, то есть все нити тянулись в разные стороны из одного мотка. Теперь его не стало, мало того, сам факт существования дискредитирован настолько, насколько это было возможно. Как поведут себя нити? Смогут ли воссоединиться в единую сеть? Здесь следует отметить ситуацию с положением церкви в каждом отдельно взятом государстве. Фактически, в условиях государства с религиозно обусловленной монархией получалось двоевластие, когда контроль над народом делили между собой монарх и глава церковного аппарата на одной территории. Это приводило к устойчивому конфликту, который протекал в латентной форме. Основным козырем церкви на местах было то, что она опиралась не только на свои местные ресурсы – финансовые и людские, но и на глобальные, системные, которые на порядки превосходили возможности любого отдельно взятого монарха. Подобный расклад сил был абсолютно ясен для тех, кто не обладал тыквой вместо головы, а потому монархи старались отношения не обострять. Лишь немногие из наиболее могущественных сюзеренов Европы могли открыто противостоять церкви. Таким был, например, император Священной Римской империи Фридрих Барбаросса. Однако это не говорит о том, что всё население было глубоко верующим и преданным идеалам христианства. Как раз напротив.

Христианами или прикидывающимися ими была к тому времени в основном знать. Среди простого люда эта вера ещё не окрепла, да и не прижилась. К тому же в начале XIII века были не только ещё очень сильны религиозные течения, имевшие место до принятия в Европе новой веры, но и существовали разные формы внутри самого христианства. Ярким примером последнего являлись катары, но они были не одиноки, разнообразие направлений было столь многоплановым, что удержать их в некоем едином русле можно было только силой. Что, собственно, Иннокентий и стал претворять в жизнь. Именно поэтому его правление позднее станут считать расцветом католической церкви. А теперь же, когда нет ни его (его убили из жалости, когда увидели, во что он превратился), ни Рима, ни единого центра управления полётами, организовать эту самую силовую линию для достижения единообразия в вере нынешнему христианству будет практически невозможно. Но это не самое важное.

Потеряв внешнюю поддержку, местные центры христианства в ближайшее время должны стремительно подминаться региональной светской властью и либо отойдут к другому христианскому полюсу – православию, либо сформируют новый полюс (что маловероятно, но возможно), либо станут придатками государственного аппарата, то есть займут свою естественную нишу в структуре управления. На первом этапе это приведёт к потере некой консолидирующей силы, которая могла задавать тон общеевропейской политики. А после преодоления первичного шока – к выстраиванию новых механизмов регионального и межрегионального регулирования. И если всё пройдёт так, как нужно, то ключевым станет механизм финансового и военно-политического взаимодействия: казус белли, связанный с религией, канет в Лету и мы получим выход на следующий виток развития не только Европы, но и всей человеческой цивилизации.

Очень важным моментом было то, что форвардом и новым мировым военно-политическим, экономическим и научным центром Европы должен стать Боспор, который находился практически на пересечении значительного числа транспортных магистралей, пронизывающих всю Евразию. Должен, правда, не означает, что станет, но шансы занять эту нишу у него были. Что же касается православия, то очень важно будет не дать ему окрепнуть и занять нишу Рима. Ключевой задачей при достижении этой цели будет подчинение центра этой идеологической системы непосредственной воле Боспора. Самым простым решением станет создание этого центра на своей территории. То есть что-то вроде Ватикана, который планировал Муссолини, только с ещё более ограниченными возможностями и масштабами самостоятельной деятельности. Пойдёт ли на это патриарх? Наверное. Так как всего пять лет назад его центр был также подвергнут серьёзному опустошению, одним из главных действующих лиц которого был Эрик. Наш пострел, как говорится, везде поспел.

Если говорить об исламе, то на данный момент первичный халифат лежал в руинах, а некоего нового консолидированного мира мусульман ещё не сложилось, поэтому нужно где своими силами, где силами тамплиеров этому помешать. Само собой, разбойники должны нечаянно напасть на Мекку и Медину и оставить там лишь руины. Ибо нет никакого резона оставлять им реликвии и места поклонения. Расклад сил в военно-политическом ключе давал исламскому миру на 1209 год три полюса – Египетский и Иконийский султанаты и Персия. Ключевую геополитическую роль для нас играют только первые два фигуранта. Это приводит к ряду необходимых действий. Во-первых, нужно не допустить их союза, то есть приложить все усилия, чтобы отношения между Иконией и Каиром стали как можно прохладнее. Во-вторых, нужно организовать внутри этих государств пятые колонны – силы, стремящиеся к отделению и разрушению целостности этих достаточно могущественных держав. То есть найти каких-нибудь болванчиков-идеалистов, которые стремятся к чему-нибудь вечному, доброму и светлому и которых всегда в большом количестве можно найти в любом государстве и задействовать их на благо укрепления общечеловеческих ценностей и какого-нибудь прочего клинического бреда. Касательно Египта тут возникает замечательный союзник в лице христианской Эфиопии. Плюс мы имеем целый спектр сил – Киликия, тамплиеры, Грузия, Трапезунд, Никея, Латинская империя. Можно даже Болгарское царство подключить, но это только в крайнем случае, так как оно выступает северо-западным щитом проливов, то есть сдерживающим фактором для Венгерского королевства и Священной Римской империи. Так что вот как-то так и получается, что одним небольшим, но решительным шагом мир проваливается в новую эпоху. Хотя он ещё этого и не понимает, что в принципе неудивительно. Пройдёт немного времени, и всё встанет на свои места, ну а пока довольно и того, что ситуацию понимает Эрик и может использовать её для пользы своих интересов.

Это что касается общих вопросов. Однако были и другие. Разгром неаполитанского ополчения на Аппиевой дороге и битва с крестоносцами на поле к северу от Рима показали назревшую необходимость перехода к огнестрельному оружию. В артиллерии тенсионная конструкция показала себя совершенно ненадёжной – за кампанию было заменено сорок три метательные рессоры на двадцати четырёх орудиях. Фактически за время боевых действий в Риме все тенсионные орудия полностью сменили свои упругие элементы в связи с их поломкой. Это не считая серьёзного ограничения мощности конструкции и начальной скорости снаряда. Поэтому даже дульнозарядные гладкоствольные орудия пойдут на ура. И медлить с этим не стоит, так как нужно не только отработать их применение, но и обеспечить сопутствующим снаряжением и оснащением.

Среди ручного оружия поломок практически не было – арбалеты были исключительно надёжны, что, видимо, было связано с небольшими мощностями. Однако появилась проблема дальнобойности и скорострельности. Нужно было обеспечить большую плотность обстрела на большую дальность с сохранением убойности. Было два пути решения этой проблемы. Либо разворачивать производство гладкоствольных казнозарядных ружей, которые при чуть меньшей точности, нежели у арбалетов, давали бы большую скорострельность, убойность и дальность залпового огня. Либо пробовать освоить производство казнозарядных винтовок. В этом случае мы получили бы большую дальность прицельного огня, то есть по меньшей мере порядка четырёхсот метров, ну и все остальные положительные качества гладкоствольных казнозарядных ружей. Проблема была только одна – технологическая, так как изготовить несколько тысяч качественных винтовок при имеющемся уровне науки и техники задача, прямо скажем, нетривиальная. Настолько, что можно смело требовать себе звание трижды Героя Социалистического Труда, если эту задачу удастся выполнить хотя бы за десятилетие.

Смех смехом, но требовался серьёзный технологический прорыв. Да, у князя в конце 1209 года было уже запущено больше трети новой металлургической фабрики, которая сама по себе должна была стать технологическим чудом. Но она давала несколько не тот эффект. Безусловно, получалось «быстрее, выше, дальше», но без выхода на новый технологический уровень.

Производство винтовок упиралось в две проблемы, причём если первая, заключавшаяся в крайней трудоёмкости изготовления сложных предметов из стали путём сверления и фрезерования, ещё как-то решалась, то вторая, связанная с точностью механической и термической обработки, была тупиковой. А вообще, трудностей хватало. Нормальную винтовку или даже гладкоствольное казнозарядное ружьё нельзя было сделать на глазок. Нужно было выводить имеющиеся рабочие группы секций физики и математики академии на новый уровень. Пока они изучали старинные трактаты, систематизировали знания и кое-как дорабатывали старые конструкции, многим из которых было больше полутора тысяч лет. Да, примитивная работа, но начинать работники с чего-то должны были, так как изначально представляли собой совершенно необразованных энтузиастов. Это смешно, но они за те несколько лет, что их гоняли Эрик и Морриган, смогли только-только разобраться с латынью до приемлемого уровня, научиться считать и кое-как чертить. Правда, как такового черчения в те времена не было, так что ребята по нескольку часов в день занимались освоением изобразительного искусства. Они рассаживались, перед ними ставили предмет сложной формы, и каждый его зарисовывал со своей стороны. Потом совместно разбирали результаты, искали ошибки, думали, как их избежать. На следующий день менялись местами.