Сумеречный сказ - Кайса Локин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Откуда знаешь? Здесь сумерки вечные, время совсем не различимо, или ты своим особым зрением глядишь? — пренебрежительно фыркнула Марья.
— А ты прислушайся к лесу и всё поймёшь, — Баюн легонько щёлкнул девочку по носу.
Нахмурилась Марья и, обиженно на Ваню взглянув, собралась и пошла прочь, не обращая внимания на оклики друга. Она, хоть и не подала виду, всё же стала вслушиваться в звуки Сумрачного леса, пытаясь отыскать перемены, на кои намекал оборотень. Однако ж сказка Ивана уж слишком её тронула и не давала покоя, отвлекая от прочих дум. Чувствовала Марья, что злато в сокровищнице отца связано с богатством того царя. Поэтому и решила девочка во всём разобраться сама.
В Тёмном тереме Кощея горница целая отдана была под шкафы с грамотами, трактатами и свитками. Туда-то и направилась Марья, желая смысл сказки понять. Принялась девочка по полкам рыскать и всё на заветные корешки украдкой поглядывала: были у Кощея по чёрной магии книги, для Марьи пока что запретные. Перелистав всё доступное, просмотрев свитки в поиске крупиц знаний, убедилась девочка, что нужное ей в сокровенных трактатах таилось и надобно было на них хоть мельком взглянуть. Но как только отыскала Марья «Заговоры на крови», так тут же в горницу Владимир вошёл. Увидал он, что дочь за пазухой спрятать пыталась, и разозлился страшно:
— Что сказано было? Разве я разрешал тебе это читать? — огнём зеницы Кощея пылали, ужас вселяли. — Нельзя тебе к этим свиткам прикасаться! Мала ты ещё слишком. А теперь отдай, я жду.
Ни слова вымолвить Марья не могла, взгляд испуганно отводила, но медленно ручку протянула и возвратила свиток. Крепко сжал его Владимир и хотел уже вновь нравоучения прочитать, но взглянул на дочь, и сердце сжалось. Не мог он на неё серчать долго, ибо обожал безмерно.
— Прошу тебя, Марья, — мягко проговорил Владимир, девочку к себе прижимая, — не трогай эти свитки. В них много тайн и зла, с коими ты пока что справиться не сможешь. Я за тебя переживаю, светоч мой. Ты же не хочешь беду на нас накликать?
— Нет, батюшка, не хочу, — пролепетала девочка.
— Хорошо. Впредь тогда будь аккуратнее и умнее. Теперь ступай спать. Поздно уже.
Проводил Кощей дочь до комнаты, поцеловал на прощание и оставил на попечение Варвары, которая уж поджидала и спать укладывать Марью желала. Спросила она меж делом, что случилось. Марья от матери никогда ничего не скрывала, а потому-то и рассказала и про сказку Баюна, и про поход в библиотеку, и про стычку с отцом.
— На свете много страшных заклинаний существует, что душу могут выворачивать да голову пуще яда дурманить, — проговорила Варвара, одеяльцем накрывая дочь. — Не рискуй, милая, не стоит тебе ещё в это всё влезать да грани колдовства познавать. Не понаслышке отец твой знает о том, что бывает, когда осторожностью пренебрегают, — и, пожелав доброй ночи, оставила девочку одну.
Однако не шёл всё сон, маялась Марья — любопытство нездоровое её обуяло так крепко, что решилась она в сокровищницу Кощея тихонько пробраться. Тёмный терем в горах Отшельницах располагался, от всех любопытных был надёжно скрыт валунами, а к порогу его вели узкие и длинные лестницы, спрятанные в уступах камней. Однако знали обитатели дома, что пробраться к ним можно было ещё и через проход тайный, скрытый в пещере Змея Горыныча. Там-то, за лабиринтом мрачных коридоров и зачарованными дверьми, хранились богатства Владимира. Доселе никогда Марья в тех местах не бывала, но молву про проход слуги часто по углам шептали и про Кирилла ужасы сказывали. Поговаривали, что любой дурак, кто решится Кощея обхитрить, непременно в лапы Горыныча попадёт, а головы дракона настолько ужасны, что дух испустить мигом можно.
Как бы то ни было, не боялась Марья облика Змея, с которым много раз виделась, да и воровать она ничего не собиралась. Миновав всех слуг и ступая только на носочках, добралась наконец девочка до заветного прохода. Зажгла она огонёк меж пальцев и в коридоры ступила, ко всем звукам прислушиваясь. Понимала, что дорога к озеру с самоцветами где-то рядом находится, а потому идти аккуратно надо — попадаться Кириллу совсем не хотелось.
Пробралась Марья тенью в сокровищницу, о которой доселе только по рассказам слышала, и диву далась. Видимо, действительно Кощей здесь хранил богатства того царя, иначе откуда могло столько золота взяться? Да и Баюн сказки свои просто так никогда не рассказывает — значит, точно оно.
В глазах рябило от обилия богатств: поняла девочка, почему царь боялся за владения свои. Стала Марья меж злата гулять и восхищаться. Не замечала она, что богатства эти насквозь кровью и слезами пропитаны были. Не чувствовала словно, что наложено на них проклятие, по сей день живущее. Ведь совсем не знала девочка продолжения сказки Баюна, а потому не придала значения голосу елейному, который манил и уговаривал забрать с собой хотя бы маленькую монетку. Так и поступила Марья, позабыв все предостережения и напутствия родителей о голосах призрачных и подарках чужих. Схватила монету золотую и побежала в комнату, к груди прижимая находку. Всю ночь любовалась сокровищем и только к рассвету задремала, под подушкой секрет храня. Следующей ночью Марья, влекомая неведомой силой, вновь в сокровищницу пошла, а затем ещё раз и ещё.
Проходили годы, и множились монеты окаянные в сундуках, шкатулках, ларцах и карманах. Разрасталось проклятие паутиной и глубоко в души жителей терема проникало. Крепчало зло, а добро угасало. Призрачные слуги воровали всё, что плохо лежало, а затем сбегали прочь. Владимир и Варвара не смогли отраве противостоять и ругались страшно. Кощей раздражительным стал, кругом предателей и врагов видел, с ума сходил потихоньку и не допускал даже мысли, что плохие дела с ним творятся. Баюн только сетовал, донимал Марью расспросами, а та лишь отмахивалась, от лучшего друга отворачивалась. Злобной девушка сделалась, жадность и корысть в ней бутонами колкими раскрывались и натуру поганили. Варвара сначала перемен не подмечала, а спохватилась поздно и не понимала, как всё исправить. Гадание ничего не приносило, точно скрывал кто-то истину за туманной пеленой, а в библиотеку Кощей не пускал, угрозы и проклятия сыпал. Надоело то Варваре: речи ласковые до сердца Владимира не доходили, с дочерью одна ссора пуще прежней
