Золотое правило Трехпудовочки - Дарья Донцова

Кошки начали тереться о мои ноги.

– …! – заорал из коридора мужской голос.

– Что такое? – испуганно спросила Марго.

Я схватила эмалированный ковшик и помчалась на звук.

Принято считать, что обороняться можно лишь при помощи оружия. Но выстрелить в живого человека способен не каждый. А вот треснуть по башке грабителя сковородкой, скалкой, кастрюлей может даже престарелая женщина. Если вдуматься, кухня наполнена приборами, которые обезвредят хулигана. Ну, допустим, миксер! Выставим перед собой железные крючочки для замешивания теста и включим прибор на полную скорость. Или набор специй. Красный, черный, белый перец, соль, чесночный порошок: все они, попав в нос и глаза, временно парализуют противника, и тут настает момент для применения вышеупомянутой сковородки. В конце концов, вора можно лишить способности передвигаться, если метнуть в него испеченный мною кекс. Удивительное дело: я соблюдаю рецепт до мельчайших деталей, взвешиваю муку и масло, тщательно отмеряю молоко, скрупулезно выставляю температуру в духовке… и получаю на выходе кирпич, о который ломаются ножи. Но не стоит унывать. Да, мой кексик несъедобен, зато он может служить метательным снарядом или изумительным стройматериалом для сарайчика на даче. Во всем плохом есть положительная сторона, ничто не бывает абсолютно черным.

Крепко сжимая ковшик, я влетела в ванную и увидела помятого мужика, который, тыча пальцем в унитаз, орал:

– …?…!…?!

Рядом, обнявшись, стояли Маргоша и Анфиса. Старушки временно забыли о политических разногласиях, они находились в растерянности и обрадовались моему появлению больше, чем голодные кошки.

– Что он говорит? – жалобно спросила Маргоша. – Танечка, ты понимаешь этот язык?

Глава 17

Я быстро оценила ситуацию. За последние двадцать пять лет в России произошли глобальные перемены: перестройка, ускорение, программа «500 дней», падение коммунистического режима, множественные денежные реформы, появление «новых русских», расцвет организованной преступности, разбушевавшийся научно-технический прогресс. Просыпаешься утром, включаешь новости и замираешь с раскрытым ртом: ба, сегодня отменили привычные деньги! Или президент за пару минут до Нового года сообщит о своей отставке. Или услышишь вечером клятвенное заверение премьер-министра, что правительство гарантирует народу стабильность цен, а утром обнаружишь в магазине батон хлеба, подорожавший за ночь в пять раз.

Однако на фоне полнейшей нестабильности есть вещи, которые никогда не меняются. Как приятно осознавать, что в Москве есть некая константа, не зависящая ни от режима, ни от времени года, ни от экологической обстановки, ни вообще от каких-либо других факторов. Она сродни луне, которая появляется ночью на небе, или солнцу, радующему землю на рассвете. Я веду речь о слесаре, который приходит к вам из ЖЭКа.

Это всегда мужчина неопределенного возраста, с помятым лицом, чуть опухшими глазами и характерным запахом. На ногах у мастера непременно будут ботинки, которые оставляют на паркете и кафельной плитке несмываемые черные следы. С собой профессор санитарных наук приносит чемодан, внутри которого обнаружится большое количество ржавых гаек, винтов, здоровенный ключ и пучок чего-то сильно напоминающего рыжую банную мочалку. Еще он прихватывает синюю изоленту, потому что каждому россиянину с детства известно: вещь, обмотанная синей изолентой, будет служить вечно. Вот чего в чемодане не найдется, так это нужных для решения именно вашей проблемы запчастей.

– Что он говорит? – переспросила Маргоша.

– Не знаю, – честно ответила Анфиса.

– Это же представитель любимого тобой пролетариата, – не забыла подколоть противницу Маргоша, – ты должна понимать его суахили!

– …!…! – вопил слесарь.

– Он предатель! – трусовато сказала Анфиса. – Не имеет ни малейшего отношения к передовой части рабочего класса, это низшая категория! Человек, не способный вдохновенно трудиться и развиваться, короче, люмпен!

– Слышь, бабка, не выражайся тут! – обиделся слесарь. – …!…!…!

– Прекратите материться! – возмутилась я.

– А кто ругается? – поразился мужик. – …!…!…! Чего в унитаз напихали? Не отковыривается! Зацементировалось насмерть!

– У вас есть дрель? – спросила я, оглядывая темно-синий цемент, заполнивший сливное отверстие. – Может, ею попробовать?

– …?…!…! – буркнул слесарь и закрыл чемоданчик.

– Любезный, вы куда? – занервничала Маргоша. – Надо починить сортир.

– …!…!…? – с достоинством произнес мужик. – До свидания!

Я быстро протянула нахалу купюру. Чемоданчик вновь открылся.

– Эх, бабы, – вздохнул слесарь, – шо б вы без нас делали! Эй, молодая, сгоняй за удлинителем. А вы, старушки-пенсионерки, шлепайте на кухню, не мешайтесь под руками. Так вас перетак!

Анфиса с Маргошей послушно выползли в коридор и замерли у стены. Мастер наладил дрель, опустил ее в фарфорового друга, я зажала уши. В душе росло чувство вины: ведь это я перепутала кошачий лоток с миской, в которой Анфиса готовит маску для лица, и залила в унитаз цемент Новоселовой.

– Ага, зараза! – заорал мужик. – Ща…!…!…!

Раздался хлопок, в квартире погас свет, затем что-то грохнуло, бухнуло, зазвенело.

Маргоша стала громко читать молитву, Анфиса запела «Интернационал». Путаясь в кошках, я поспешила на лестничную клетку, нашла щиток, щелкнула рычажками пробок, с радостью увидела вспыхнувший свет, вернулась назад и застала дивную картину: мастер сидит, обняв одной рукой унитаз, а вторая его длань прячется внутри оного.

– Вы живы? – осторожно уточнила я.

– Да, – быстро ответили старушки.

Слесарь же протяжно проныл:

– Смотря что считать жизнью. Скорей уж я существую на маленькую зарплату, выполняя тяжелую работу.

Вот тут мне стало страшно. Судя по вылетевшим пробкам, мастера слегка тряхнуло током. В истории мировой медицины описаны случаи, когда после воздействия электричества человеческий организм радикально менялся, пробуждалась генетическая память, люди начинали разговаривать на древнегреческом или цитировали в оригинале пьесы Шекспира. Вероятно, подобный казус произошел и с сантехником.

– Не могу вынуть руку, – простонал он, – словно в капкан попала. Lupys moralis est![6]

Я покрылась холодным потом. Ну вот, теперь он говорит на латыни. Меня в свое время в институте целый семестр обучали этому мертвому языку, но перевести слова сантехника я не способна.

– Разрешите представиться. Анатолий, – продолжил слесарь. – Хоть обстоятельства нашего знакомства являются странными, тем не менее считаю необходимым сообщить свое имя.

Я не потеряла самообладания.

– Таня. Бабушек зовут Анфиса и Маргоша. Сейчас попробую вас освободить.

Следующие десять минут прошли в безуспешных попытках вытащить длань Анатолия. Потерпев полнейшее поражение, я побежала звонить Димону.

– Общество с неограниченной безответственностью слушает, – отчеканил Коробок, – решение всех чужих проблем при помощи кнута и пирожка.

Я бесцеремонно перебила хакера:

– Послушай, я могу разбить унитаз?

– Думаю, да, – не задумываясь, ответил Димон, – но только не колоти по нему ногой, заработаешь перелом стопы или синяки. Лучше всего шандарахнуть его чугунной сковородкой. Одного мощного удара должно хватить.

Все-таки Димон молодец, другой бы на его месте стал задавать десятки вопросов, и прежде всего: зачем уничтожать необходимую в быту вещь? Коробок же с готовностью выдал мне разрешение на уничтожение унитаза и даже подсказал, какое орудие использовать для достижения оптимального результата.

– Теперь о деле, – как ни в чем не бывало продолжил хакер.

– Не сейчас! – крикнула я и побежала на кухню.

Сковородка нашлась в духовке. Я притащила черную чугунину в ванную и услышала радостный возглас Маргоши:

– Хочешь испечь блинчики? Мне, пожалуйста, с корицей.

– Посуду лучше мыть на кухне, – посоветовала Анфиса, – а при коммунизме женщина освободится от ярма домработницы. Все будут делать роботы.

– Сделайте одолжение, уйдите в комнату, – попросила я, прикидывая, куда лучше опустить чугунину, чтобы добиться молниеносного эффекта.

– Почему? – уперлась Анфиса.

– У нас демократия, где хотим, там и стоим, слава богу, социализма нет, – не упустила момента пнуть идеологического врага Маргоша, – партия и правительство теперь гражданами не руководят!

– Нынче эпоха власти рубля, – ринулась в бой Анфиса, – человечество поклоняется золотому тельцу.

– Кому твой рубль нужен, – скривилась Маргоша. – Я вот предпочитаю евро.

– Ты предатель! – заявила Анфиса. – Мы немцев победили! Нечего их валюту использовать.

– Рука опухла, – пожаловался Анатолий.

Я испугалась и начала распоряжаться, как Кутузов на Бородинском поле:

– Маргоша и Анфиса, выйдите в коридор. Анатолий, не поднимайте голову.