Мертвецы сходят на берег - Берхард Борге

Она отодвинула доску и аккуратно поставила ее на ступеньку, едва возвышавшуюся над водой. Перед нами открылась глубокая, совершенно черная нора. Отважная Эбба на четвереньках полезла вперед. За ней двинулся Арне, потом Моника и, замыкающим, я. Лодку я привязал к крюку, который мы при внимательном осмотре обнаружили, как только отодвинули заслонку. Через семь-восемь метров Проход расширился — потолок резко пошел вверх. Здесь уже можно было встать на ноги. По-моему, тут основательно потрудились киркой и лопатой, без сомнения, стены и свод уже были делом рук человеческих.

Ступая следом за Моникой, я вновь ощутил прилив отчаянной, щемящей нежности. Вот она, совсем рядом… Но она меня избегала: возможно, она и сама еще не разобралась в своих чувствах? О чем они говорили вчера с Арне? Они долго были наедине. Боже мой! Злая, тяжелая ревность зашевелилась во мне. Повинуясь внезапному импульсу, я протянул руку и легонько пожал ее холодные пальчики. Она повернула ко мне лицо, колеблющийся свет фонаря осветил ее ласковую улыбку, и легкое ответное рукопожатие наполнило мое сердце сладкой надеждой. Нет, она не отказалась от меня ради Арне!

Путь наш тем временем шел вверх, и вскоре мы оказались перед каменной лестницей, очень крутой и узкой. Эбба осветила фонариком высокие каменные ступени, в ширину они были не более полуметра.

— Мы находимся внутри дома, — сказала она тоном, не допускающим возражений. — Вот наружная стена! (в самом деле, круг света от фонаря скользил по отвесной каменной кладке) Ступайте осторожно! А вот перила…

Лестница завершалась небольшой площадкой — дальше шла стена. Эбба нашла на ней некое подобие ручки и надавила. Открылась дверь и мгновение спустя мы оказались в желтой комнате.

Потайная дверь находилась как раз за зеркалом, которое было привинчено к ней с таким расчетом, чтобы полностью скрыть. А еще через несколько минут Эбба обнаружила механизм, позволяющий открывать дверь изнутри; он был закреплен в раму, в самом верхнем левом углу кусок рамы выдвигался вперед, словно маленький ящик. Здесь ясно виднелись свежие царапины, следы ножа, которым совсем недавно освобождали ящичек с механизмом и повредили краску.

— Еще вчера краска была нетронута, — уверенно сказала Эбба. — Это, конечно, мой муж потрудился сегодня ночью… Но краска старая, она полностью покрывала все щелочки. Наверно, наш старый пират хотел как можно лучше скрыть эту дверь. И это ему удалось. До сегодняшней ночи, видимо, этим механизмом никто не пользовался…

— Но как же так? — возразил я. — Как они, по-твоему, выходили?

— Элементарно! Наш неизвестный гость, или гости, входили отсюда, делали свои дела и выходили — держа дверь открытой! Зачем им было запираться?

— Да, — сказал Арне, — вот это и впрямь сюрприз! Хотя теперь кажется совершенно естественным: здесь, в этой комнате, и именно за этим дурацким зеркалом должен быть потайной ход! Всего-навсего. И сейчас все получает логическое объяснение. Эбба, прими мои уверения в глубочайшем почтении! Все эти Эркюли Пуаро тебе в подметки не годятся! Объясни мне, пожалуйста, только одно: каким образом ты догадалась? Почему ты вдруг повела нас к этому причалу? И почему ты решила, что там должен быть выход?

— Именно потому, что Танкред поставил туда сапоги! Я, слава Богу, немножко знаю своего мужа. Он был уверен, что тут есть ход. Раз Танкреда нет в комнате, значит, ему удалось этот ход обнаружить. Не мог же он отказать себе в удовольствии поиграть с нами в прятки! Он хотел бросить вызов — прежде всего, конечно, мне, чтобы я не слишком задавалась. Ну, а поскольку он человек благородный, он все-таки оставил подсказку: сапоги на причале. Я сразу поняла, что это его указатель.

— Потрясающе! — от всего сердца восхитился я. — Как вы понимаете друг друга! И, видимо, если судить по вашей чете, удачный брак развивает интеллектуальные способности.

— Я думаю, Пауль, ты совершенно прав! — сказала наша мудрая Эбба и закурила сигарету. — Но, к сожалению, в данном случае ни Танкред, ни я не блеснули интеллектом. Хуже того! Мы чуть не провалили все дело! Просто позор, что мы не нашли эту дверь в день приезда! Значит, мы плохо осмотрели дом. Арне сказал, это северная торцевая стена дома, и мы поверили на слово.

— Клянусь, я и сам так думал!

— Не сомневаюсь, мой дорогой! Но мы не должны были принимать никаких слов на веру. Ведь мы приехали помочь тебе разобраться, не так ли? Значит, и надо было спокойно и основательно все проверить. Смотри, эта внутренняя стена, на которой зеркало, очень толстая, поэтому при простукивании ничего подозрительного не слышно. Но мы должны были обратить внимание вот на что: почему на всей северной «торцевой» стене нет ни одного окна? Это — первое. А второе, и главное, непременно надо было открыть окошко! Вот, посмотри сам: изнутри до стены близко, а если выглянешь и посмотришь снаружи? Совсем другое дело, да? Ну, и зеркало тоже. Зеркало высотой в человеческий рост, привинченное прямо к стене — от этого же на версту разит «Парижскими тайнами»! Само собой, надо было взять обыкновенный гаечный ключ и отвинтить это зеркало. Нет, мы с моим умным мужем выступили весьма и весьма посредственно. На три с минусом.

Завершив свою маленькую лекцию, Эбба, тем не менее, казалась вполне довольной собой и, я считаю, по праву. Арне высказал мою мысль:

— Позволь, дорогая, с тобой не согласиться! Я уверен, ты заслужила приз самый лучший коктейль, спец-продукт, патентованное блюдо, эксклюзивный напиток, приготовленный лично директором будущего летнего отеля! Я тебе от души благодарен. Мне, знаешь ли, казалось, что чего-то тут не хватает… А вот теперь у меня полный комплект: дом с привидениями должен иметь потайную дверцу и подземный ход! Ура! Теперь все на месте, и пиратское гнездо готово к превращению в аттракцион для туристов…

Час спустя появился и Танкред, голодный и сияющий. Он подтвердил, что нашел этой ночью подземный ход, воспользовался им, чтобы выбраться наружу, и отправился по своим делам в Лиллезунд.

Он уселся завтракать, а я пошел навестить нашу лошадь. Я навел порядок в конюшне, выпустил лошадь постись и присоединился к Танкреду, который вышел из дома покурить.

— У меня впечатление, — сказал я, — будто ты еще что-то видел сегодняшней ночью.

Он уселся на ступеньках крыльца, облокотясь о перила:

— Я мог удостоиться чести лично приветствовать наше привидение, но упустил свой шанс… Он стряхнул пепел.

— Расскажи!

— Я вообще сплю очень чутко и от малейшего шума просыпаюсь, так что если Эбба с годами начнет храпеть, это может нарушить гармонию нашего брака…

— Постарайся к старости оглохнуть, и гармония вашего брака будет спасена, — заметил я.

— Один-ноль в твою пользу! — усмехнулся он. — Короче, я проснулся от какого-то шороха. Было около трех. Я прислушался и явственно услышал какой-то шорох. На мышей или крыс не похоже. Мне показалось, звук напоминал шаркающие шаги. Я вообще не очень хорошо могу определить, откуда исходит шум, но тут все было ясно: от наружной стены. Я был убежден: кто-то топчется у наружной стены. Я достал револьвер и снял его с предохранителя. Потом — короткая пауза, и снова завозились прямо в стене, как мне теперь показалось, у зеркала. Затем металлический скрежет и скрип…

При этих словах на крыльце появились Моника с Эббой, за ними вышел из дома и Арне. Моника тут же спросила:

— Так ты кого-нибудь видел?

— Нет. Возможно я кого-то спугнул. Я, понимаешь ли, резко уселся в кровати, и она загремела, как старый шарабан. Мне показалось, меня было слышно на весь Хайландет. Я снова услышал топот и бросился к зеркалу. Тот, снаружи, явно спускался по лестнице. Ну, а потом я битый час возился с зеркалом. Нашел, наконец… Прошу у тебя прощения, Арне, я там немного поцарапал, но это исключительно в научных целях.

— А то, что ты пропал, как похищенное дитя — это тоже в научных целях? — язвительно произнесла Моника. — Мы чуть от страха не умерли! Я угрожала бедному Арне прокурором! Мог бы хоть записку нам оставить.

Танкред с изумлением уставился на нее — право, сама невинность!

— Нечего хлопать глазами! — строго сказала Эбба. — Тоже мне, маленький лорд Фаунтлерой! Нет, это очень некрасиво с твоей стороны. Нужно было и о других подумать: люди ведь не привыкли к твоим штучкам, не то, что закаленная, верная жена. — Моника, я в самом деле, как-то не подумал… Я прошу прощения. Но я выставил сапоги, не могли же вы не понять? Мне показалось, этого вполне достаточно. Еще раз прошу меня извинить.

— Хорошо, — сказал я, — А как ты добрался к причалу без лодки? Или она ожидала тебя у выхода?

— Нет, никакой лодки не было. Я выполз к воде, увидел свет впереди и подумал про эти сапоги. Я вернулся, забрал сапоги, влез в них, прямо в своих туфлях — они большие — и прошел в них прямо по воде. Там мелко… Тогда я и увидел этот запрятанный за скалу причал и лодку.