Пепел надежды - Чингиз Абдуллаев

Казах Олжас Сулейменов, киргиз Чингиз Айтматов, абхазец Фазиль Искандер, азербайджанцы братья Ибрагимбековы. Многих из н знали не только в нашей бывшей стране. А русский поэт Бродский, еврей по национальности который писал на английском, он тоже был оторван от своей культуры?

— Евреи вообще люди космополитичные, — с апломбом заявил Валидов.

— Не хочу больше спорить на эту тему, — поморщился Дронго, — иначе мы далеко зайдем. Хотя дальше некуда, вы ведь даже местные власти обвиняете в том, что они скрывают самолет, выполняя волю Москвы.

— Конечно, скрывают, — раздраженно заявил Валидов, — или помогают тем, кто скрывает тайну исчезновения нашего самолета.

— Знаете, чему я удивляюсь? — вдруг сказал Дронго. — Тому, что убили только вашего консула. Представляю, как вы всем здесь действовали на нервы. В этом маленьком краю, в Дагестане, живут люди, которые говорят на двадцати с лишним языках. И живут дружно. А потом появляетесь вы и начинаете доказывать, что они сознательно утопили ваш самолет, проводя имперскую политику Москвы.

Представляете, как обидно это слышать живущим здесь людям?

— Вы меня не обвиняйте, — рассердился Валидов. — Вы ведь приехали искать убийцу, так и ищите его. А меня не обвиняйте. Я сам знаю, как мне вести себя.

— Последний вопрос. Номер напротив вас монтируют. Туда вчера никто не заходил?

— Конечно, заходили. Вчера мастера были, трое мастеров, как обычно, — удивился вопросу Дронго Валидов.

— Вчера они работали? — не поверил услышанному Дронго.

— Ну да, как обычно, — подтвердил Валидов.

— Спасибо. До свидания.

Дронго вышел из комнаты. Был уже второй час ночи. Он еще раз поднялся наверх и снова постучался к Колышеву. Тот почти сразу открыл дверь.

— Я чувствовал, что вы подниметесь ко мне еще раз, — признался он.

— Почему?

— Не знаю. Но мне казалось, что вы не успокоитесь и всю ночь будете продолжать свое расследование.

— Вы сказали мне, что спускались вниз только один раз.

— Верно.

— Но соседи видели, что вы спускались два раза. Вполне возможно, что второй раз вы спустились для того, чтобы передать кому-то на улице пистолет, из которого вы могли застрелить консула.

Колышев попятился в глубь своей комнаты.

— Нет, — пробормотал он, — как вы можете так думать! Нет…

— Но у меня есть свидетель, который видел, как вы дважды спускались вниз, — продолжал настаивать Дронго. — Зачем вы скрыли от меня этот факт?

Глава 18

Перед ним стояла беременная женщина, и он впервые в жизни не знал, что ему делать. Из другой комнаты выбежал бледный Миленкин, услышавший выстрелы. В руках у него был мешок. Увидев женщину, он поднял пистолет. Она стояла спиной к нему, и он не видел ее живота.

— Нет! — закричал полковник. — Нет!

Миленкин опустил пистолет. Женщина обернулась и увидела второго бандита, стоявшего за ее спиной. Миленкин заметил наконец ее живот и негромко выругался. Она пошатнулась, и Высоченко, уже не раздумывая, бросился к ней, убирая свой пистолет. Она упала ему на руки.

— Спокойнее, — сказал он, — не нужно нервничать. Мы вам ничего не сделаем.

К счастью, женщина не потеряла сознания. Она открыла глаза.

— Не трогайте меня, — попросила женщина.

— Конечно, конечно, — согласился Высочеко, — не беспокойтесь.

— Мы опаздываем! — закричал Миленкин.

— Иди в хранилище! — крикнул ему полковник. — Дверь открыта, Вася успел ее открыть.

— Посидите здесь и не двигайтесь, — попросил Высоченко, — пожалуйста, не двигайтесь! Я не хочу причинять вам боли. Вы мне обещаете?

Она кивнула. Он принес для нее стул, подвинул его женщине, чуть не силой посадив на него перепуганную работницу банка. У нее были мягкие черты лица и немного запавшие глаза с характерными мешками под ними, какие бывают у тяжело переносящих беременность женщин. Она была не очень красива, но внутренняя одухотворенность, какая бывает в глазах каждой беременной женщины, какое-то непонятное сияние изнутри делали ее похожей на Мадонну.

Миленкин вбежал в хранилище.

— Кто у вас? — вдруг спросил полковник, глядя на женщину.

— Мальчик, — сказала она, чуть улыбнувшись.

Tакой простой вопрос убедил ее больше любых слов, что ее не тронут.

— Когда рожать?

— Через три месяца. — Женщина тихонько вздохнула. — Я с завтрашнего дня ухожу в отпуск и поэтому задержалась на работе.

— В банке есть еще кто-нибудь?

— Конечно. — Она посмотрела на мертвого охранника и вздрогнула. — Еще двое охранников и наш дежурный, — шепотом сказала она. — Уходите, они вооружены.

Он стоял, не двигаясь. Она смотрела на него и, видимо, что-то поняла.

Ее начала бить сильная дрожь.

— Вы их всех… всех… — Она буквально сотрясалась.

— Вам нельзя нервничать, — мрачно сказал Высоченко.

— Зачем вы это делаете? — спросила женщина. Он не хотел отвечать. Он вообще давно должен был бежать за Миленкиным, чтобы помочь ему забрать деньги.

Но он стоял, смотрел на эту прекрасную некрасивую беременную женщину и молчал.

Стоял и молча смотрел на нее, вдруг осознав, что обязан ответить. Ему на секунду даже показалась, что над ее головой что-то блеснуло, словно нимб святой. Ему никогда не было так страшно. Никогда в жизни. Даже когда расстреливали его ребят из минометов и пулеметов, даже тогда, когда он потерял сознание и, очнувшись, понял, что по его телу ходят другие люди, считая его мертвым. Даже когда он стоял в доме один против нескольких вооруженных бандитов, он не боялся. А сейчас он испугался вопроса этой женщины. И он вдруг подумал, что это не может быть случайностью. Что это испытание.

— Я не знаю, — сказал он, — извините меня… — Он повернулся и увидел Миленкинас двумя мешками. Тащить ему было явно тяжело.

— Уходим, — шептал Миленкин. — Я забрал только доллары в крупных купюрах.

— Уходим, — согласился полковник, подходя к нему. Чтобы пройти к Миленкину, ему пришлось обогнуть труп охранника.

— Как быть с ним? — показал Миленкин на труп Ключа. Высоченко наклонился к убитому. Тот уже не дышал. Полковник поднялся — Оставим его здесь. Он довольно известный рецидивист. Пусть думают, что это обычный налет бандитов.

— А что будем делать с ней? — показал Миленкин на женщину. — Как только мы уедем, она сразу подаст сигнал тревоги. Мы не доберемся даже до соседней улицы. Здесь недалеко управление милиции.

— Да. — Высоченко повернулся к женщине. Она, поняв, что речь идет о ней, взглянула ему в глаза. И снова он испугался. У нее в глазах была такая боль и такое понимание, какие могут быть только у Бога, способного сотворить человека. Или у матери, носящей в своем чреве ребенка, что в общем-то, очевидно, одно и то же.

— Вы поедете с нами, — негромко попросил полковник. Он именно попросил, а не приказал. — Не бойтесь, — торопливо добавил он, — мы вас отпустим через два часа. И ничего вам не сделаем, дам обещаю. Просто нам нужно отсюда уйти, чтобы нас не задержали.

— Вы хотите взять меня с собой? — поняла женщина.

— Только на два часа. — Он нервничал. Они уже теряли время.

— Я должна взять свою сумку, — сказала она, поднимаясь со стула.

— Нет, — возразил он, — вы пойдете со мной. У нас нет времени.

— Быстрее! — закричал Миленкин, и она вздрогнула.

— Я не пойду с вами, — решительно сказала она.

Высоченко повернулся к Миленкину. Тот опять поднял пистолет. Полковник покачал головой. Он не мог убить эту женщину. Просто не мог.

— Тащи мешки в машину, — решительно сказал он и шагнул к женщине. Она не понимала, что он хочет делать. Он подошел к ней и вдруг, наклонившись, поднял ее на руки. Она не сопротивлялась. Только опустила руки. Он, чувствуя непривычную тяжесть, нес ее бережно, словно это были его собственная жена и его собственный ребенок. Позади пыхтел Миленкин. В машину они сели почти одновременно. Валерий, сидевший за Рулем, уже нервничал.

— Трогай! — крикнул ему Высоченко. Миленкин сел рядом с водителем.

Ворота банка так и остались открытыми, когда они выехали на Улицу.

Милиционер, стоявший у парадных дверей, приветливо помахал им вслед.

Автомобиль завернул за угол и скрылся. Лейтенант еще потоптался на месте и, обернувшись, увидел, ворота банка во внутренний двор не закрыты. постоял еще немного.

«Почему они не закрывают ворота? — раздраженно подумал лейтенант. — Они, наверное, забыли».

Он подумал еще немного и все-таки пошел направлению к воротам.

«Неужели они не понимают, что нужно закрыть ворота?» — удивляясь, лейтенант подошел еще ближе. Во дворе никого не было. Это его на сторожило. Он подошел к зданию и увидел, что здесь двери открыты. Он вынул пистолет и осторожно коснулся двери. Она еле слышно скрипнула. Лейтенант увидел какой-то мешок, лежавши недалеко от дверей. И раскрыл дверь. В разны местах на ступеньках и на мраморном полу лежа ли трое убитых. Лейтенант попятился назад, чуть не выронив оружие. Обернулся. Во дворе по-прежнему было тихо. Он поднял пистолет, чтобы выстрелить в воздух, но понял, что не сможет нажат на спусковой крючок. Пистолет прыгал у него руке. Он выбежал на улицу, все еще не зная, что ему делать. И только здесь, постепенно приходя в себя, понял, что именно произошло. И, поняв, включил сигнал тревоги.